Проклятие вождя - Мэрфи Уоррен (прочитать книгу TXT) 📗
Когда они вышли из здания и оказались на улице, где все еще царила прохладная ночь и с Лонг-Айлендского пролива долетал соленый ветерок, Чиун сказал Римо по-корейски:
— Я всегда говорил, что Смит — сумасшедший, и сегодня он снова это доказал. — Состоявшийся разговор напомнил ему историю о царе, который, сойдя с ума, попросил своего наемного убийцу вычистить конюшни. — Тому императору был нужен чистильщик конюшен, а что нужно этому, я даже и понять не могу.
— Он хочет, чтобы кого-нибудь приговорили, — объяснил Римо.
— А-а. Значит, ему нужен представитель правосудия — прокурор или адвокат. А по мне уж лучше чистить конюшни.
— Не вполне так. Мы должны найти убийцу и передать улики какому-нибудь прокурору.
— Как делают полицейские и детективы?
— Вроде того.
— Понятно, — сказал Чиун. — Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. К тому же мы даже точно не знаем, что должны сделать с этим чем-то или кем-то, которого найдем, зато знаем, что если этого не сделаем, император Смит будет страдать.
— Лично я знаю, что делаю, — успокоил его Римо. — Не волнуйся.
— Волноваться? Мне? — удивился Мастер Синанджу. — Чтобы начать волноваться, сначала надо унять смех. Вы, белые, такие смешные.
Глава 4
Миссис Рамона Харви Делфин изучала план мероприятий в связи с празднованием двухсотлетия образования США, и вдруг на черновик под названием «Парад возле памятника Колумбу» упало желтое перо. Она подняла глаза.
Миссис Делфин была дородной дамой, чье лицо и тело поддерживались в форме, благодаря дорогим кремам и умелым рукам, так что, когда она улыбалась, маленькие морщинки, казалось, выходили из укрытия. На этот раз она улыбнулась очень широко: появление этих людей удивило ее, и к тому же выглядели они довольно нелепо.
— Какого черта вы нарядились в эти перья? — поинтересовалась она со смехом.
Одно лицо показалось ей знакомым, и принадлежало оно довольно бездарному юнцу, которому каким-то образом удалось встать во главе целого издательства. Должно быть, она встречала его на каком-то банкете или где-то еще. Остальные были незнакомцами, и она не очень понимала, почему дворецкий впустил их в ее квартиру на Пятой авеню, предварительно не доложив об их приходе. В наши дни на улицах Нью-Йорка творится столько безобразий, что ни в коем случае нельзя пускать в дом незнакомых людей. Ей казалось, что она вполне отчетливо донесла до дворецкого эту мысль.
— У нас уже есть группа индейцев для парада, — сказала миссис Делфин.
Мужчины хранили молчание. Одеяния из желтых перьев доходили им до колен и не имели застежек, обнажая голую грудь и белые набедренные повязки гостей.
— Я говорю, у нас уже есть чудный танцевальный ансамбль индейцев-могавков. К тому же вы одеты не как североамериканские индейцы. Ваш наряд скорее напоминает что-то южноамериканское. Если хотите, наряд ацтеков.
— Вовсе не ацтеков, — сказал человек, стоявший дальше всех от нее. В руке он держал нечто, напоминающее фаллический символ, вытесанный из светлого камня. Остальные четверо расположились по обе стороны от него, как бы встав в колонну по двое.
— К сожалению, майя нам тоже не нужны.
— Мы не майя.
— Кстати, внешне вы вовсе не похожи на индейцев, — произнесла миссис Делфин, теперь уже выдавливая из себя улыбку, и принялась крутить в руках жемчужное ожерелье, украшавшее ее затянутую в черное, пышную грудь. Жемчужины в ее ладонях сразу сделались скользкими от пота.
— В наших жилах течет индейская кровь, — сказал мужчина с заостренным камнем.
— Это очень мило, — откликнулась миссис Делфин. — Полагаю, красотой свой Америка обязана именно тому что столько народностей внесли свой вклад в ее развитие. Но, видите ли, инки не принадлежали к их числу.
— Мы не инки. Мы из племени актатль.
— Никогда не слышала о таком.
— Потому что вы не дали нам выжить. По крайнее мере, в нашем первозданном виде. Поэтому мы приняли ваш облик, ваши волосы, ваши глаза. Но тем не менее мы все равно представляем племя актатль. Мы всегда хотели лишь одного — выжить, но вы не хотели нам этого позволить. По крайней мере, в нашем традиционном обличье. А теперь вы надругались над тем, что было у нас самого ценного и дорогого, — над камнем наших предков, питающим жизненной силой наши сердца, над тем, что является главной вдохновляющей силой нашего существования. Камень этот настолько священен, что вы не можете знать его настоящего имени, называя его Уктут.
— Что ж, прошу извинить меня за какие-то невольные действия, которые нанесли вам ущерб. Уверена, что мы сможем его как-то вам компенсировать.
— Вам придется это сделать.
Двое незваных гостей в накидках из перьев схватили миссис Делфин за запястья, и она сказала, что вовсе не обязательно применять силу. Когда же двое других ухватили ее за лодыжки, у нее промелькнула совсем другая мысль.
— Что ж, если вы хотите изнасиловать меня в извращенной форме, я не могу вас остановить. Но тогда хотя бы пойдемте в спальню.
Однако они водрузили ее массивную тушу на стол, и тот, кто держал заостренный камень, затянул монотонную песню на незнакомом ей языке. Она попыталась высвободить руку, но ее еще сильнее прижали к столу. Попыталась брыкаться, но не смогла поднять ногу достаточно высоко, чтобы нанести хороший удар. В ноздри ударил острый запах страха и возбуждения — словно мочу смешали с затхлыми духами. У парня, сжимавшего ее правое запястье, были широко раскрытые, наивные глаза — точно такие же были у ее первого мужа в момент оргазма. Его покрытый потом лоб блестел в свете хрустальной люстры под потолком. Небольшая, вырезанная из камня копия египетской пирамиды, которую она использовала в качестве пресс-папье, больно давила ей в бедро, но она не могла даже отодвинуться. Двое, что держали ее за ноги, свободными руками надавили ей на живот.
Она посмотрела на люстру, и, как ни странно, подумала о том, что ее давно не протирали. И ту, которая висит в главном зале, наверное, тоже. Больше она ни о чем думать не могла.
Вдруг двое, державшие ее за руки, одновременно схватились за ворот ее черного платья и одним движением разорвали его. Нитка жемчуга тоже порвалась, и жемчужины рассыпались по столу и по паркетному полу. Затем один из мужчин расстегнул на ней лифчик.
— Кстати, об извращенцах, — проговорила миссис Делфин. — Вы что? Не можете возбудиться без этих перьев?
Тогда человек с фаллическим символом занес свое орудие у нее над головой, и полуобнаженной миссис Делфин показалось, что камень опускается очень медленно. Но вот он уже протаранил ей грудь. Не разрезал, а именно протаранил. Словно в грудь ей ударил пневматический молот, который продолжал неуклонно двигаться вперед. И тут она отчетливо увидела, как камень медленно проникает в ее тело. У нее возникло ощущение, что какой-то механизм вынимает из нее внутренности и вдавливает плечи в живот. Тогда она издала крик, вой, получившийся приглушенным из-за недостатка кислорода, и заметила широкую улыбку на лице злодея, вращавшего камень у нее в груди.
— Еще, — произнес он. — Покричи еще.
И вот люстры уже не имели никакого значения — они просто ушли, исчезли в длинном туннеле, сначала сером, затем черном, — и скоро ей было вовсе не о чем беспокоиться.
Человек с каменным ножом увидел, как лицо ее становится спокойным, почти восковым, и понял, что криков в честь Уктута больше не будет. Тогда он стал работать быстрее, разрывая последние оставшиеся артерии, и наконец одним движением вырвал сердце из грудной клетки и поднял его, все еще продолжающее пульсировать и истекать кровью у него руке. Больше не было необходимости держать женщину, и двое, что сжимали ей запястья, полезли под свои одеяния, где на кожаных ремнях были закреплены глиняные чаши.
Отцепив чаши, они принялись ждать, когда яростно бившееся сердце содрогнется в последний раз и замрет. Человек с каменным ножом осторожно опустил окровавленный сгусток мышц в одну из чаш. Вторая чаша оказалась крышкой, которая закрылась с тихим щелчком.
