Белые рабыни - Мэрфи Уоррен (книги TXT) 📗
Один из лежавших дернулся.
– Хорошо, – упрямо сказал Римо, – но удар все же сработал.
– Ребенок, играя на пляже, тоже строит замки из песка, но в них нельзя жить, и они не переносят шторма. Ты должен строить дом для шторма, а не для солнечного дня. Твой удар был для солнечного дня.
– Эти парни и были солнечным днем.
– Мне трудно спорить с тобой, – сказал Чиун, и тут же произнес целую речь на корейском языке, из которой, судя по тем отдельным словам, которые знал Римо, следовало, что даже Мастер Синанджу не может сделать букет из рисовой шелухи или сотворить бриллиант из грязи.
Человек с портфелем вернулся в коттедж и приказал:
– Вы, ребята, полегче с ним. Он нам нужен.
И тут он увидел своих парней.
– Ого, – сказал он.
– Они подскользнулись и брякнулись об пол, – сказал Римо. – Ну, а теперь я сам хочу задать вам парочку вопросов. Надеюсь, вы ответите на них со всей честностью и откровенностью.
Для того, чтобы гарантировать честность и откровенность, Римо вскинул руку на шею этого человека и слегка нажал пальцем на нервное окончание, так, что человек с портфелем понял – отвечать придется только честно и откровенно.
Он работал в Фонде Липпинкотта. Его непосредственным боссом был Лоренс Батлер Липпинкотт. Другой Липпинкотт – Джеймс Форсайт – пропал в джунглях Бусати. Правительство занималось этим, но Лоренс Батлер Липпинкотт считает, что он с этим справится лучше. Римо Мюллер нужен был им потому, что он, очевидно, в дружеских отношениях с генералом Ободе. Липпинкотты хотят воспользоваться им для того, чтобы выйти на Ободе, от которого они ожидают помощи в розыске Джеймса Форсайта Липпинкотта. Лоренс Липпинкотт лично распорядился, чтобы обратились к Римо.
Римо ослабил давление на шею.
– Через минуту-другую ваши друзья придут в себя, – сказал он. – Где я могу найти Лоренса Батлера Лиллипута?
– Липпинкотта, – поправил его человек. И добавил: – Никому не положено искать господина Липпинкотта. Его можно увидеть, только если вам повезет, и он сам назначит свидание.
Римо повторил свой вопрос другими словами, и, видимо, в его голосе было что-то такое, что он сразу же получил ответ. Лоренс Батлер Липпинкотт располагался в штаб-квартире Международного банка в Нью-Йорке, в своих апартаментах на восемьдесят восьмом этаже. Он появляется там каждое утро в 11 часов 30 минут и работает до 16 часов 30 минут. Без перерыва. Он и есть главный Липпинкотт.
Римо снова отпустил его шею.
– Никто не может приказывать мистеру Липпинкотту, – сказал портфеленосец. – Со мной вы, похоже, справились, но придут другие. Никто не в силах устоять против огромных денег. Никто. Даже правительства. И не вы. Никто. Все, что вы можете сделать – это служить ему и надеяться, что вас за это вознаградят.
– Скоро вы сами увидите: от огромных денег останется мокрое место, – сказал Римо.
– Ты что, ничему не научился? – пронзительно закричал Чиун. – Хвастаешься? Хвастовство даже хуже, чем поспешный удар. Похвальба – подарок врагу. Ты ничему не научился.
– Увидим, – сказал Римо. – Если хочешь, пойдем со мной.
– Нет, – сказал Чиун. – Хвастовство – это плохо, но похвальба своими успехами – еще хуже: она подстрекает к новому бахвальству и может дорого обойтись. В этом мире за все приходится платить.
«Платить» было приятным словом, и Римо раздумывал над ним, пока человек с портфелем вез его в Нью-Йорк. Время от времени, то один, то другой телохранитель «просыпался», и Римо снова укладывал их спать. Так продолжалось до самого поворота на Таконик Парквэй, когда эти двое, наконец осознали: никто от них больше не ждет, чтобы они совладали с Римо.
Офис Лоренса Батлера Липпинкотта располагался не в огромной башне, которую, как хорошо известно, финансировали его банки, а в высоком алюминиевом здании недалеко от Уолл-Стрит, в узком переулке, который, все расширяясь, завершился большим открытым въездом, украшенным модернистской скульптурной группой. Как сообщил Римо человек с портфелем, одни потери площади, вызванные установкой этой скульптуры, были оценены в два миллиона долларов. Многие недоумевали, как мог Липпинкотт потратить семьдесят тысяч долларов на приобретение скульптуры, не соображая при этом, что значительно больше денег потребуется на то, чтобы отвести для нее место. Если бы Римо был реалистом, он понял бы, что значит работать на Липпинкотта. Но в этом смысле он совсем не был реалистом.
Римо ухитрился затолкать перед собой во вращающуюся дверь сразу обоих телохранителей и обладателя портфеля, сломав при этом только одну кость – левую руку «портфельщика», которая не смогла уложиться в жесткие рамки общего объема. Тот издал при этом соответствующий обстоятельствам вопль.
До липпинкоттовского этажа они добирались лифтами. Первый поднял их только до шестидесятого этажа, где три охранника и управляющий учинили Римо и сопровождающей его группе настоящий допрос.
Римо был вежлив и откровенен. Охранникам и управляющему он сказал, что хочет повидать мистера Липпинкотта и будет счастлив, если они составят ему компанию. На что трое из них с радостью согласились. Они были рады, что никто из них не стал тем четвертым, который лежал сейчас со сломанными ребрами и разбитым носом на ковровом покрытии шестидесятого этажа. Счастливая толпа весело вывалилась из лифта на восемьдесят восьмом этаже. Бросившиеся к ним навстречу два охранника перелетели через выполненный из черного дерева великолепный письменный стол личной секретарши Липпинкотта, вдавив ее при этом в висевший за ней оригинал Пикассо. Офис был похож на картинную галерею, если не считать того, что на свете не так уж много галерей, которые могут позволить себе иметь такую коллекцию Пикассо, Матиссов, Ренуаров и Шагалов. Римо смахнул со стены какую-то голубую картину с многочисленными точками на ней и повел свою группу на встречу с самим мистером Липпинкоттом. Один из охранников было запротестовал, и Римо оставил его в приемной с головой в книжном шкафу.
У офиса Лоренса Батлера Липпинкотта не было двери. Как понял Римо, она была и не нужна. По сути дела она находилась на шестидесятом этаже.
Липпинкотт оторвал взгляд от машинописной страницы, которую он читал. Это был пожилой, уже седеющий мужчина с гладкой кожей, на лице – выражение спокойной уверенности богатого человека.
– Ну? – сказал он, спокойно взирая на всю эту суматоху.
– Меня зовут Римо, и я говорю «нет».
– Мистер Липпинкотт, – начал было «портфельщик», придерживая сломанную руку, но дальше этого он не продвинулся, так как тут же перелетел через голову своего босса. И на этот раз Липпинкотт остался невозмутим.
– Право, господин Мюллер, для чего это? Человек и так уже травмирован, – только и сказал он.
Римо запустил в Липпинкотта управляющим с шестидесятого этажа.
– Если у вас что-то на уме, то скажите, что именно. Зачем делать больно невинным людям?
Римо посадил одного из охранников на стол Липпинкотта, прямо на фотографию его семьи, что выглядело на удивление обыденно. Вышиб из охранника дух. Липпинкотт спокойно вытащил из-под него свой отпечатанный листок бумаги.
Римо посадил на стол второго охранника, который вдруг попытался бежать, причем посадил прямо на первого. Тот внезапно потерял сознание.
– Вы пытаетесь мне что-то сказать, – предположил Липпинкотт.
– Да, – ответил Римо.
– Вы пытаетесь мне сказать, что ни мои деньги, ни мои служащие не смогут защитить меня от вас.
– Да, – сказал Римо.
– Что ж, резонно, – согласился Липпинкотт. – Не хотите ли чего-нибудь выпить?
– Спасибо, нет, – сказал Римо.
– Сигару?
– Спасибо, нет, – сказал Римо.
– Венесуэльскую, по пятнадцать долларов за штуку?
– Спасибо, нет, – сказал Римо.
– Так что же вы от меня хотите?
– Оставьте меня в покое.
– Вы уверены, что мы не сможем как-нибудь договориться?
– Уверен.
– А вот это уже невероятно, – сказал Липпинкотт. – Все чего-то хотят. Чего хотите вы?
