Ярость - Кинг Стивен (читать книги без .txt) 📗
Я повысил голос почти до крика:
– Ты понимаешь это, Том?
– Да, Чарли, – упавшим голосом произнес он.
– Нет, ты еще не все понял, Том. Но тебе придется зарубить это на носу. Сегодня мы почувствуем разницу между людьми и бумажками в папке. Что ты думаешь об этом, Том?
– Я думаю, ты тяжело болен, Деккер.
– Нет, «Ты тяжело болен, Чарли». Ты это хотел сказать, Том?
– Да.
– Так скажи.
– Я думаю, ты болен, Чарли, – механически повторил Денвер.
– Вот и прекрасно. А теперь иди и передай им мои слова.
Денвер прокашлялся, будто собирался что-то добавить, но ничего не произнес, и связь отключилась.
Я обвел глазами класс. Ребята переговаривались друг с другом, как всегда, и в классе стоял привычный шум. У каждого из них был отстраненный, слегка недоумевающий взгляд. Последствия шока. Наверное, похожие чувства испытывают люди, попадающие на войну: выброшенные неведомой силой из повседневной приятной полудремы, вы оказываетесь в иной реальности и видите настоящую кровь. Настоящую смерть. Ваш мозг отказывается это воспринимать, и остается только плыть по течению, надеясь, что связь с реальностью восстановится как-нибудь сама собой. Я смотрел на ребят, и неожиданно в памяти всплыл стишок, который нас заставляли учить в младших классах:
Интересно, чему мы научимся сегодня.
Желтые школьные автобусы подъехали к зданию. Ребята занимали места. Они вернутся домой, к своим родителям, к привычным делам, телевизору. А здесь, в шестнадцатом кабинете, учеба будет продолжаться.
Мне захотелось поболтать о чем-нибудь. Я слегка постучал пистолетом по учительскому столу, и наступила тишина. Все внимательно смотрели на меня.
– Думаю, нам стоит поговорить.
– Наедине? – спросил Джордж Янек, мальчик с живым умным лицом. Он не выглядел испуганным.
– Да.
– Тогда выключи внутреннюю связь.
– Кто тебя тянул за язык, сукин сын, – отчетливо произнес Тед Джонс. Джордж удивленно обернулся к нему, но ничего не ответил.
Я встал и перевел рычажок в другое положение.
Затем обратился к Теду:
– Зря ты так, все равно я помнил об этом.
Тед ничего не сказал, только слегка усмехнулся: кажется, он заметил мою ложь.
– Прекрасно, – я повернулся к ребятам, – возможно, я сошел с ума. Но это еще не повод стрелять в кого-нибудь из вас, поверьте. Поэтому не бойтесь говорить все, что думаете. Например, кто-нибудь верит, что я могу начать стрелять?
На некоторых лицах было сомнение, но никто ничего не сказал.
– О'кей. Я действительно не собираюсь делать глупости. Мы просто будем сидеть здесь и говорить начистоту. Вытряхивая грязь из своих душ.
– Да, из миссис Андервуд ты уже вытряхнул все, что мог, – по-прежнему улыбаясь, произнес Тед.
– Я должен был так поступить. Не знаю, как это объяснить, но… Должен. К этому все шло. И мистер Вэнс. Я советую вам не принимать это близко к сердцу. Никто из вас, как я уже сказал, не получит пулю в лоб ни с того ни с сего, так о чем же беспокоиться?
Кэрол Гренджер неуверенно подняла руку. Она была хорошенькой и неглупой девчонкой. Такие поступают потом в самые престижные женские колледжи. Она наверняка будет произносить речь от имени выпускников этим летом. «Будущее в наших руках» или что-нибудь в этом роде. Я кивнул.
– Когда мы сможем уйти, Чарли?
Я вздохнул и пожал плечами:
– Поживем – увидим.
– Но моя мама перепугается до смерти!
– Почему? – спросила Сильвия Рэгон. – Она же знает, где ты, не правда ли?
Засмеялись все, кроме Теда. Он по-прежнему улыбался, рассматривая меня в упор. Едва ли он хотел принимать участие в откровенном разговоре. Но почему? Борьба со всеобщим безумием? Мальчик, затыкающий пальцем пробитую плотину? Нет, едва ли. Это не его амплуа. Его стиль – не героизм, а, скорее, изящный уход в тень. Он единственный из известных мне людей покинул футбольную команду после трех головокружительных побед в прошлом году. Спортивный репортер в местной газете назвал Теда самым блестящем игроком за всю историю пласервилльской школы. Но он ушел из команды. Неожиданно и необъяснимо. Что удивительно, популярность его при этом нисколько не упала. Джо рассказывал, что когда совершенно обалдевшие ребята требовали хоть каких-нибудь объяснений, Тед сказал, что футбол – слишком тупая игра, и что он, Тед, найдет себе занятие получше. Я уважал его. Но почему сейчас он против меня, понять было сложно. Чтобы решить эту проблему, требовалось немножко подумать, но я не мог сосредоточиться. События развивались достаточно быстро.
– Ты действительно свихнулся? – неожиданно спросил Харман Джексон.
– Думаю, да. Человек, который убивает других людей, должен быть не в своем уме, не так ли?
– Тогда, наверное, тебе нужна помощь, – продолжал Харман. – Стоит обратиться к доктору.
– Ты имеешь в виду кого-нибудь вроде Грейса? – усмехнулась Сильвия. – Старый козел! Я должна была посещать его после того, как швырнула чернильницей в старушку Грин. Все, что он делал – пытался заглянуть мне под платье и заводил разговоры о сексе.
– Он признал в тебе большого специалиста в этих вопросах, – сказал Пэт Фитцджеральд.
Послышалось хихиканье.
– Это не твое дело, – надменно произнесла Сильвия, затушив сигарету. – И тем более, не его.
– Что мы будем делать? – спросил Джек Голдмен.
– Ничего, – ответил я. – Пусть все течет как течет.
На лужайке появилась вторая полицейская машина городского управления. Думаю, третья приедет не скоро: ребята наверняка сидят сейчас в кафе, болтая о пустяках и наслаждаясь кофе с орешками.
Денвер о чем-то беседовал с военным в синих штанах. Джерри Кессерлинг рассаживал по машинам тех школьников, которым не хватило места в автобусах. Мистер Грейс разговаривал с каким-то неизвестным типом в костюме. Пожарники стояли поодаль, курили и ждали дальнейших распоряжений.
– То, что сейчас происходит, как-нибудь связано с давней историей с мистером Карлсоном? – спросил Корки.
– Откуда я знаю, с чем это связано? Если бы я знал причину, может, ничего бы и не было.
– Это твои родители, – неожиданно произнесла Сюзанн Брукс. – Причина должна быть связана с родителями.
Тед Джонс издал какой-то странный звук.
Я изумленно поглядел на Сюзанн.
Сюзанн Брукс была одной из тех девушек, которые никогда не открывают рта прежде, чем их об этом не попросят. Очень серьезная девушка. Симпатичная, хотя и не слишком яркая. У таких всегда бывает старший брат или сестра, затмевающие своими выдающимися успехами младших, так что школьные учителя обычно делают невыгодные для младших сравнения. И тем ранят их самолюбие. Когда такая девочка вырастает, она выходит замуж. Обычно за какого-нибудь водителя грузовика. А потом уезжает на западное побережье и пишет родственникам и друзьям не слишком часто. И становится гораздо раскованней, словно расцветает после того, как вырвалась из тени старшего брата или сестры. И живет долго и счастливо.
– Мои родители, – произнес я, как бы пробуя эти слова на вкус. Я подумал, не рассказать ли историю о той охоте, когда мне было девять лет. О том, как я услышал про обычаи ирокезов. Но это было бы слишком шокирующе.
Я бросил взгляд на Теда и поразился: лицо его искривила злобная гримаса. Казалось, кто-то засунул ему в рот лимон и заставил сжать челюсти. Для меня было неожиданностью видеть Теда в таком состоянии.
– Об этом пишут во всех книгах по психологии, – продолжала Сюзанн. – И действительно… Вдруг, осознав тот факт, что она говорит перед всем классом, Сюзанн замолчала. Казалось, она сама себе удивлялась. Сквозь ее блузку нежнонефритового цвета просвечивали бретельки лифчика.
– Мои родители, – снова начал я. И снова замолчал. Я вспоминал охоту, тени деревьев на туго натянутой ткани палатки (палатку натягивал отец, так что на ней не было ни единой морщинки), переполненный мочевой пузырь и то, как я чувствовал себя маленьким ребенком… И тут я вспомнил еще один случай. Я не хотел бы говорить о нем. Я никогда не рассказывал об этом мистеру Грейсу. Но сейчас, возможно, время пришло. Это могло помочь не только мне, но и Теду. По крайней мере, мне так казалось. Что касается меня… Наверное, уже поздно. Слишком поздно.
