Клуб адского огня - Нокс Том (электронная книга TXT) 📗
В одиннадцать он поднялся на холм рядом с долиной и посмотрел на серебристую гладь «Большого анатолийского проекта». До воды оставалось не более мили; казалось, она растекается все быстрее, перехлестывая через холмы и заполняя долины. Дамба, надо полагать, защитит работающих, но все равно половодье выглядит грозно. Наверху рукотворной преграды стояла маленькая пастушья хижина — словно часовой на посту.
Журналист сел на валун и записал еще кое-что, нанизывая драгоценные жемчужины фактов на нитку сюжета. Внезапно на ум пришла цитата и показалась очень уместной. Он вспомнил, как отец в мормонской церкви произносил ее нараспев. Это было Бытие, глава шестая: «Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери, тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал».
Еще около получаса он писал, зачеркивал и писал снова. Медленно, но верно он подбирал и увязывал между собой все нити; повествование почти подходило к концу. Роб захлопнул блокнот, спустился по склону холма и обнаружил лежащую на земле Кристину. Казалось, она спит, но это было не так. Она пристально вглядывалась во что-то в пыли.
— Я ищу аномалии, — объяснила археолог. — И кое-что нашла. Вот! — Она встала, хлопнула в ладоши, и молодые курды обернулись. — Джентльмены, совсем скоро вернетесь к своим семьям и забудете о безумной француженке. Но сейчас от вас требуется последнее усилие. Прошу за мной.
Радеван и его друзья подхватили лопаты и вслед за Кристиной прошли на другой край долины.
— Копайте здесь. И не слишком глубоко, но пошире.
Роб взял инструмент и присоединился к рабочим. Ему нравилось копать с курдами — лучше делать хоть что-то, чем изводить себя мыслями о тщете всех усилий. И о Лиззи. Пока они копали, Роб расспрашивал Кристину о далеких предках человека. Она рассказала, как работала в Моула-Гуэрси на берегу Роны. Когда-то там обитали неандертальцы. Типа.
— Как, по-твоему, они скрещивались с Homo sapiens?
— Возможно.
— Вроде существует теория, будто неандертальцы просто вымерли?
— Существует. Но есть и свидетельства того, что они могли скрещиваться с людьми. — Кристина стерла рукавом пот с лица. — Даже вероятно, что неандертальцы насильно вторгались в генофонд человечества. Они вымирали, не выдерживая конкурентной борьбы за пищу и тому подобное, но при этом, возможно, очень хотели сохранить сам вид. И они были крупнее Homo sapiens, хотя и тупее, наверное…
В воздухе кружила птица. Снова гриф. Роб задал очередной вопрос.
— Если они скрещивались, возможно ли, что это повлияло на поведение людей? На человеческую культуру?
— Да. Одно из подтверждений этому поедание себе подобных. Триста тысяч лет до нашей эры у людей не было организованного каннибализма, во всяком случае, археологическими находками это не опровергнуто. А вот неандертальцы определенно были каннибалами. Получается… — Она задумалась, склонив набок голову. — Получается, что неандертальцы передали нашему виду некоторые свои особенности.
По небу пронесся самолет турецких военно-воздушных сил. Кристина снова заговорила.
— Утром я все раздумывала об этих крупных гоминидах. О костях, которые мы нашли.
— И что?
— Твоя идея о возможной связи с Центральной Азией… небезосновательна.
— А именно?
— Самый крупный гоминид был найден в Центральной Азии. Гигантопитек. Обезьяноподобный человек около девяти футов ростом. Типа… йети…
— Серьезно?
Она кивнула.
— Они жили около трехсот тысяч лет назад. А может, и позже, так долго, что у Homo sapiens сохранились воспоминания о них. Об огромных человекообезьянах. — Она покачала головой. — Но конечно, это слишком фантастическое допущение. Более вероятно, что гигантопитеки вымерли, не выдержав конкуренции с нашими прямыми предками. Точно не выяснено, что именно случилось. Хотя…
Она замолчала и склонилась над своей лопатой, словно фермер на поле.
В сознании Роба вспыхнуло решение… такое очевидное. Он достал блокнот и взволнованно записал его.
— Может, то, что ты имеешь в виду, это третье объяснение? Может, гигантопитеки эволюционировали, но в гораздо более серьезного конкурента для Homo sapiens? Такое возможно?
Кристина кивнула.
— Да. Возможно. Но все эти объяснения голословны.
— Хорошо, давай просто предположим, что именно так все и произошло, — продолжал Роб. — Тогда новый гоминид… ну, он должен был стать очень крупным, агрессивным и высоко интеллектуальным, так? Эволюционировать таким образом, чтобы справиться с тяжелыми, жесткими условиями. Чтобы стать победителем в борьбе за ресурсы.
— Да. Согласна.
— И этот крупный, агрессивный гоминид должен был испытывать инстинктивный страх перед природой, бесконечными убийственными зимами и жестоким, суровым богом, которого ему очень хотелось умилостивить.
Кристина пожала плечами, словно не совсем понимала, к чему все рассуждения. Однако ответить она не успела — их окликнул Радеван. Когда Роб добрался до места, Кристина уже стояла на четвереньках, помогая очищать то, что отрыли рабочие.
Это оказались три больших грязных кувшина.
И на всех был изображен санджак.
Роб мгновенно понял, каково содержимое кувшинов. Кристина рукояткой лопатки уже вскрыла один. Тот развалился, и нечто мерзкое, зловонное упало на песок: наполовину мумифицированный, наполовину разжиженный труп ребенка. Лицо было в худшем состоянии, чем у того, которого они видели в подвале музея, однако и на нем застыл крик ужаса и боли. Еще одно жертвоприношение. Еще один младенец, заживо погребенный в кувшине.
Латрелл изо всех сил старался не думать о Лиззи.
Некоторые курды заметили кувшин и останки полуразложившегося ребенка. Тыча в находку пальцами, они жарко заспорили, однако Кристина попросила вернуться к работе. Но теперь они уже просто кричали.
К Робу подошел Мамтаз.
— Они говорят, здесь опасно. Это место проклято. Они видят ребенка и говорят, что должны уйти. Совсем скоро здесь будет вода.
Кристина принялась умолять по-английски и по-курдски.
Мужчины в ответ пробормотали что-то Мамтазу; он перевел.
— Говорят, вода приближается. Она похоронит тела, и это хорошо. Они говорят, что уходят!
Женщина снова попыталась их удержать. Спор продолжился. Некоторые курды копали, другие стояли и спорили. Солнце поднималось все выше, пекло яростнее. Лопаты валялись на земле, сверкая в немилосердных лучах. Солнце высушило жидкость на маленьком трупе, этом жалком комочке плоти. Роб испытывал сильнейшее желание закопать его, скрыть от взгляда жуткое зрелище, в котором определенно было нечто неприличное. Он знал, что близок к разгадке, но одновременно ощущал, что чудовищное напряжение последних дней не может не сказаться и вот-вот могут сдать нервы.
А затем стало еще хуже. Некоторые курды, во главе с Мамтазом, приняли решение: они отказываются работать. Несмотря на все мольбы Кристины, трое мужчин поднялись по склону и сели во второй лендровер.
Когда они уходили, Мамтаз бросил на Роба странный задумчивый взгляд. Потом машина тронулась с места, набрала скорость и исчезла в облаке пыли.
Однако четыре курда остались, в том числе и Радеван. И, прибегнув к остаткам своего очарования — а также к остаткам долларов Роба, — Кристина убедила их довести дело до конца. Все подобрали лопаты и копали еще пять часов по краям долины, легко переворачивая сухую желтую почву и переходя дальше.
Они нашли фрагменты почти тридцати скелетов, лежащих рядом с кувшинами. Но это были не обычные скелеты; здесь перемешались останки крупных гоминидов с останками мелких охотников-собирателей и помесей.
Все кости были свалены вместе совершенно беспорядочно. И на всех можно было различить признаки насильственной смерти. Ужасные трещины на черепах, дыры от копья в тазовых костях. Сломанные руки, сломанные бедра, разбитые головы.
Долина Убийств получила это название неспроста.
Кристина и Роб переглянулись.
