Последнее правило - Пиколт Джоди Линн (библиотека электронных книг .TXT) 📗
— Что здесь происходит?
— Я все уберу, — обещает Оливер. — Просто увлекся, играя с Тео и Джейком.
— Джейкобом, — автоматически поправляю я. — Он не любит уменьшительных имен.
— А когда я его так назвал, он не возражал, — отвечает Оливер.
Он успевает раньше меня к плите, выключает ее и хватает разноцветную прихватку, которую Тео сшил для меня на Рождество, когда был маленьким.
— Присаживайтесь. Я оставил для вас обед.
Я опускаюсь на стул — не потому что Оливер так сказал, а потому что не могу вспомнить, когда в последний раз меня кормили обедом. Всегда наоборот: готовлю я. Оливер наклоняется, чтобы поставить передо мной тарелку, и я чувствую запах его шампуня — пахнет свежескошенной травой и сосной.
На обед омлет со швейцарским сыром. Ананас. Кукурузный хлеб. На отдельном блюде — желтый кекс.
Я поднимаю на него глаза.
— Что это?
— Это из ваших припасов, — отвечает он. — Без глютена. Но сахарную пудру мы с Джейком сделали сами.
— Я не о кексе.
Оливер присаживается за стол и протягивает руку за кружочком ананаса.
— Сегодня же Желтая среда, я прав? — говорит он. — Ешьте, пока омлет не остыл.
Я беру кусочек, потом еще. Съедаю весь хлеб и только тут понимаю, как проголодалась. Оливер с улыбкой смотрит на меня и внезапно вскакивает, как только что сделало его воплощение на экране, когда Джейкоб сбил его с ног. Открывает холодильник.
— Лимонад? — предлагает он.
Я откладываю вилку.
— Оливер, послушайте…
— Не нужно меня благодарить, — отвечает он. — Честно. Для меня готовка оказалась веселее, чем ознакомление с делом.
— Я кое-что должна вам сказать. — Я жду, пока он снова сядет. — Я не знаю, откуда взять денег, чтобы вам заплатить.
— Не волнуйтесь. Мои услуги няни стоят сущие гроши.
— Я говорю не об этом.
Он отводит взгляд.
— Что-нибудь придумаем.
— Каким образом? — спрашиваю я.
— Не знаю. Давайте переживем суд, а потом решим…
— Нет! — Мой голос напоминает удар топора. — Мне не нужна благотворительность.
— Вот и отлично, потому что я не могу себе ее позволить, — отвечает Оливер. — Ну, может, вы станете моим помощником или редактором?
— Я ничего не смыслю в юриспруденции.
— Это нас и объединяет, — отвечает он и улыбается. — Шутка!
— Я не шучу: я не позволю вам вести это дело, пока мы не составим что-то вроде графика расчетов.
— Вот в этом вы мне и поможете, — соглашается Оливер.
Он похож на кота, который проглотил целый пакет молока со сливками. Или на человека, который лежит под одеялом и наблюдает, как женщина раздевается.
Почему, черт побери, у меня возникли подобные мысли?
Я вспыхиваю.
— Надеюсь, вы не предполагаете, что мы…
— Сыграем партию в виртуальный теннис? — перебивает меня Оливер и достает из кармана небольшой картридж с электронной игрой. — А вы о чем подумали?
Он широко распахивает глаза — сама невинность!
— Просто чтобы вы знали, — отвечаю я, выхватывая у него картридж, — я отвратительно подаю.
ОЛИВЕР
В полицейском участке Джейкоб признался, что зуб Джесс Огилви был выбит случайно. Что он передвигал тело и воссоздавал место происшествия.
Любой суд присяжных сделает простое и логичное предположение, что он признался в убийстве. В конечном итоге, повсюду же не валяются трупы, чтобы дети-аутисты, увлекающиеся криминалистикой, удовлетворили свою страсть.
Именно поэтому больше всего я надеюсь на то, что уберегу Джейкоба от пожизненного, если исключу весь протокол допроса в полицейском участке, пока суд не принял его в качестве улики. Чтобы этого добиться, нам необходимо пройти процедуру слушания об исключении признания из дела, а это означает, что Эмма, Джейкоб и я снова обязаны явиться в суд.
Одна проблема: последний раз, когда Джейкоб находился в суде, дела шли не слишком гладко.
Сидя рядом с клиентом, я чувствую, что мои нервы натянуты как струна, пока Хелен Шарп проводит прямой допрос детектива.
— Когда вы впервые занялись этим делом? — спрашивает она.
— В среду утром, тринадцатого января, я получил информацию о пропаже человека. В полицию обратился Марк Макгуайр, жених Джесс Огилви. Я начал расследование, и восемнадцатого января в результате всесторонних поисков в трубе было обнаружено тело мисс Огилви. Она умерла от внутреннего кровоизлияния, возникшего в результате черепно-мозговой травмы, многочисленных ушибов и ссадин. Тело было завернуто в одеяло, которое принадлежит подсудимому.
Джейкоб что-то яростно пишет в блокноте, который я положил перед ним на стол, и показывает мне написанное. «Он ошибается».
Я беру у него блокнот. У меня затеплилась надежда. Вероятно, подобные оплошности в неверно истолкованных показаниях являются упущенными деталями, о которых Джейкоб никому не сказал. «Одеяло не твое?»
«На самом деле она умерла не от внутреннего кровоизлияния, — пишет он. — Произошло кровоизлияние между твердой мозговой оболочкой, защищающей мозг, и паутинной оболочкой мозга, являющейся средним слоем оболочек мозга».
Я закатываю глаза. «Благодарю вас, доктор Хант», — отвечаю я.
Джейкоб хмурится. «Я не доктор», — пишет он.
— Давайте вернемся назад, — предлагает Хелен. — Вы разговаривали с подсудимым до того, как обнаружили тело мисс Огилви?
— Да. Когда мы просматривали ежедневник жертвы, я допрашивал всех, с кем она в тот день встречалась и с кем встреча была только назначена. Джейкоб Хант должен был в день исчезновения, в 14.35, встретиться с мисс Огилви, своей наставницей. Я беседовал с ним, чтобы выяснить, состоялась ли в тот день встреча.
— Где вы беседовали?
— В доме подсудимого.
— Кто был дома в тот день? — спрашивает Хелен.
— Джейкоб Хант с матерью. Думаю, что младший брат сидел наверху.
— До того момента вы раньше видели Джейкоба?
— Один раз видел, — признается детектив. — Он оказался на месте происшествия, которое я расследовал за несколько дней до этого.
— Вы подумали, что он к нему причастен?
— Нет. Другие полицейские видели этого парня на местах преступлений. Ему нравилось оказываться на месте происшествия и раздавать советы при его анализе. — Он пожимает плечами. — Я решил, что он просто хочет поиграть в полицейского.
— При вашей первой встрече с Джейкобом кто-нибудь упоминал о том, что у него синдром Аспергера?
— Да, — отвечает Метсон. — Его мать. Она сказала, что Джейкобу с трудом дается общение и сторонний наблюдатель может принять симптомы аутизма за поведение виновного человека.
— Она запретила вам разговаривать с сыном?
— Нет, — ответил Метсон.
— Подсудимый заявлял, что не будет с вами разговаривать?
— Нет.
— Он каким-то образом продемонстрировал, что не понимает ваши слова? Не понимает, кто вы?
— Он точно знал, кто я, — заверяет Метсон. — Он жаждал поговорить о криминалистике.
— О чем вы говорили во время первой беседы?
— Я спросил, виделся ли он с Джесс в назначенное время. Он ответил: «Нет». Он также сообщил, что знаком с парнем Джесс, Марком. Вот, собственно, и все. Я оставил его матери визитную карточку, попросив звонить в любое время: на всякий непредвиденный случай или если Джейкоб что-нибудь вспомнит.
— Как долго длилась беседа?
— Не знаю, от силы минут пять, — отвечает Метсон.
Прокурор кивает.
— Когда вы в следующий раз узнали, что Джейкоб Хант обладает информацией по этому делу?
— Позвонила его мать и сказала, что у Джейкоба есть новости о Джесс Огилви. По-видимому, он забыл сообщить, что был в доме Огилви и, пока ждал ее, убрал разбросанные вещи и расставил диски в алфавитном порядке. Жених жертвы упоминал, что кто-то переставлял диски, и я решил побеседовать с Джейкобом еще раз.
— Мать Джейкоба предупреждала вас, что он может не понять адресованный ему вопрос?
— Она упомянула, что он может не понять вопросы, сформулированные определенным образом.
