Перекресток одиночества 4 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT, .FB2) 📗
— Верно. Мы все один большой парадокс. Мы не только узники — но и тюремщики. Мы воруем свободу у него — а он забирает ее у нас.
— То есть мы квиты? — схохмил я.
Ванло тонко улыбнулся:
— Не думаю, что Столп согласится с этой оценкой… Он убьет нас всех. Убьет беспощадно. А затем займется нашими родными планетами. Нам неведомо с какой скоростью он передвигается в космическом пространстве, но… есть одна большая и ничем не подкрепленная надежда, что он не обладает умением моментального перемещения. Вы слышали о космических прыжках?
— Наша фантастика богата упоминаниями о гиперпереходах и космических червоточинах.
— Это есть и в нашей литературе. Если Столп не обладает чем-то вроде телепортации… а я не вижу причин, по которым он не может владеть этим умением, раз оно оказалось более чем реальным, то… то у нас возможно есть шансы предупредить родные миры о грозящей им страшной опасности. Вот что движет нами, господа. Мы пытаемся найти способ вернуться на родную планету и предупредить о том, что вы люди называете Армагеддоном. Есть два варианта оптимистичных событий. Вариант первый — мы телепортируемся в свои миры и трубим тревогу. Возможно, открываем канал сюда и приводим наших ученых и наши армии к Столпу. Это лучший вариант.
— А второй?
— Столп освобождается до того, как мы приведем подмогу. Но если у него нет телепортации, то у оповещенных о сути опасности наших цивилизаций появится время, чтобы подготовиться к неизбежному удару планетарных масштабов. В любом случае наша миссия, наш смысл существования заключается в одном — мы должны предупредить наши планеты о угрозе.
И снова я не выдержал:
— Стоп. Вы же только что говорили, что смысл существования заключается в помощи освобожденным узникам. Я уже обрадовался, что живу не зря…
— Сейчас не время ерничать, Охотник — укорил меня Михаил Данилович и, задумчиво пожевав губами, протянул стопку Ванло — Но с замечанием согласен. Что-то изменилось, а мы, как всегда, не знаем?
— Изменилось — тяжело вздохнул луковианец и, выпив, утер рот рукавом водолазки — Уф… хороший напиток. Можно сигарету?
— Угощайтесь.
Я тоже закурил и с полминуты выпускал в потолок ленивые струи дыма, ожидая, когда собирающийся с мыслями луковианец продолжит.
— Изменилось — повторил Ванло — С недавних пор многое начало меняться. И ведь это лишь мелочи… но когда мелких негативных изменений становится много, и они начинаются появляться все чаще, то чаще всего это очень плохой признак для любой сложной системы. А тут система непростая, друзья мои. Мы долго собирали эти сигналы и симптомы, прежде чем увериться в проблеме. Выражаясь словами вашего классика — не все ладно в королевстве датском…
— Неладно в Датском королевстве — машинально поправил я, подаваясь вперед — Вот теперь мне действительно стало интересно. Можно подробней о симптомах?
— Я бы тоже с удовольствием послушал — кивнул Михаил Данилович — Кто-нибудь! Принесите еще мяса и новую бутылочку. Вы говорите, уважаемый Ванло. А мы послушаем…
— С Пальмирой мы закончили? — бесстрастно спросил молчаливый старик, сидящий слева от Ванло.
Он говорил с легким тягучим акцентом, а выглядел куда мрачнее и жестче своих спутников. Внешне это мало проявлялось, но вот его спокойный взгляд почему-то заставлял меня нервничать. Это тот самый воспетый во многих фильмах и книгах случай, когда шайка хулиганов останавливает на улице одинокого старика, чтобы поглумиться, но всматриваются в его глаза и… торопливо уходят, что-то бормоча себе тихонько под нос. В общем нечто из истории о трех встретившихся мастерах боевых искусств, где прозвучало сакральное: «и никто не осмелился бросить в него камень».
На неожиданно прозвучавший требовательный вопрос ответил Михаил Данилович. Ответил спокойно и обстоятельно, сначала немного подумав над выбором слов:
— С совсем недавних пор убежище Пальмира стало другом и партнером Авроры. У нас общие интересы. Наше население начало понемногу смешиваться. Поэтому мы вряд ли когда-нибудь закончим с Пальмирой, если речь о наших отношениях. Если же вопрос был о том досадном инциденте… это уже личное дело самой Пальмиры. Их и надо спрашивать. Как по мне — раз никто не погиб кроме самого ставшего вдруг безымянным саботажника, вряд ли стоит раздувать эту неприятную историю. Извинения принесены. Уверен, что они прозвучат напрямую и перед пальмирцами.
— Хорошо — коротко сказал мрачный старик.
— Но… — Михаил Данилович вгляделся в глаза столь же седого как он сам старика и продолжил — Но они наши друзья, а мы о друзьях заботимся.
— Хорошо.
— И раз вы непричастны к столь продуманному саботажу… думаю, вам не помешает найти истинного виновника. Я в столь последовательное сумасшествие не верю. Им кто-то руководил — закончил глава Замка и улыбнулся — Еще коньячку? Чтобы суставы старые смазать…
— Любите вы суставы алкоголем смазывать — вздохнул Ванло, послушно протягивая стопку.
Пока чуть тягучая янтарная жидкость разливалась по составленным стаканчикам, луковианец, не сводя глаз со стола и делая неспешные затяжки, говорил:
— Симптомы… Что ж… Скажу так — я тут уже давно. Может быть даже слишком давно, и пора бы мне отправиться в вечный путь. И в те времена, когда я, молодой испуганный парень оказался вдруг в летающем тюремной келье, здесь все работало четко, звонко и постоянно. Система была настолько сильно отлажена даже в мелочах, что у меня, ревностного врага хаоса, это вызвало неподдельный восторг.
— Например?
— Например ночные визиты досмотрщиков в пугающих костюмах с медными шлемами.
— ЧерТуры?
— Нет, что вы. Обычный тюремный тайный досмотр. Ты спишь, а камеру осматривают на предмет повреждений. В мои времена существовал предельно предсказуемый четкий график, по которому в четные месяцы камеры осматривали один раз в месяц, а в нечетные по два раза. Зная график, я быстро научился избегать сна и с большим интересом тайно наблюдал за так называемым шмоном… Я выбрал правильное жаргонное слово?
— Вполне — хмыкнул Михаил Данилович — А зачем?
— Всегда интересно наблюдать за методичной умной работой. И должен сказать, что они были не идеальны, но вполне методичны. Работали ювелирно. Не оставляли за собой следов. Так длилось больше двадцати лет. Мы все усердно исполняли свои роли.
— Как попугаи в клетке — буркнул я — Позвонил в колокольчик — и получил вкусняшку. Не позвонил — не получил.
— Вы слишком себялюбивы — повторил Ванло — Эгоцентричны. Мы предпочитаем быть частью общины и частью общей важной цели. Поэтому нам куда легче выживать здесь. Поэтому среди нас нет самоубийц.
— Не считая саботажника — возразил я — Ведь он ушел в снега и его никто не подобрал… наверное…
И снова я вспомнил тот мелькнувший в снегах чужой небольшой вездеход. Откуда он шел? Куда направлялся? Загадка ледяных пустошей…
— Вы что-то вспомнили, Охотник? — этот вопрос задал тот самый мрачный старичок с цепким взглядом.
Я не стал отпираться:
— Вспомнил.
— Расскажете?
Я в нескольких словах рассказал о том, что видел той ночью из темного кокпита вездехода и, намеренно не отслеживая реакцию, напомнил:
— Так что там про усердное исполнение ролей? И такой вопрос — а вы дергали все рычаги?
— Я дергал каждый рычаг — кивнул Ванло — Регулярно.
— Зная, что в любой момент Столп может ответить ударом на удар?
— Да. Я дергал оружейный рычаг, после чего шел в кокпит и, прислонившись к ледяному стеклу, смотрел на Столп и ждал — придет сегодня мой черед рухнуть вниз обломками или же я сделаю еще пару кругов… И так все сорок лет.
— Сильно — признал я — Сильно… Еще раз прошу прощения, что увожу тему в сторону. Просто хочу получше понять своих собедников.
— Это взаимно. И пока что мы выигрываем — выпустив струю дыма, Ванло повторил свою тонкую ненасмешливую улыбку.
— Задаваемые вопросы говорят о человеке куда больше, чем ответы его собеседника?
— Ты умен и мудр, Охотник. Для твоего возраста это редкость. Возвращаясь к первым тревожным симптомам — обыски стали нерегулярными. В свое время меня это сильно потрясло.
