Последняя семья - Миллер Джон Рэмси (читать книги онлайн бесплатно полностью без .txt) 📗
– Я поднял на тебя руку?
– О да, ты меня ударил. Но тут есть и моя вина. Скинь с души груз. Ты был сам не свой, и все это давно в прошлом.
– Твоя вина?
Словно занавес поднялся перед глазами. Покрывало, что прятало прошлое, позволяло ужиться с ним. Картина возникала урывками – так пропойца припоминает минувшую ночь. Грязные клочки. День, когда он сорвал злобу на своих близких, и следующий, когда домогался Лауры. Прижал ее к себе и поцеловал. А она оттолкнула его и зарыдала. «Не тронь меня! – крикнула она. – Кто ты такой? Я даже не знаю, кто ты».
«В чем дело?»
«Ах в чем дело? Да посмотри же в зеркало. Это ты скажи, в чем дело. Ты не тот человек, за которого я выходила замуж, не тот, кто стал отцом моих детей. Просто псих, вооруженный псих, которого мы боимся. Да с чего ты взял, что я захочу спать с тобой? – Она попыталась уйти. – Лучше избей меня».
Тогда он схватил ее за плечи и швырнул на кровать. Крепко прижал и начал стаскивать с нее блузку. А она... она... рассмеялась. Захохотала. «Давай, изнасилуй меня! – сказала она сквозь смех. – Исполнятся самые сладкие мои грезы. Переспать с чудовищем».
Он взял ее грубо, безжалостно, насильно. А она? Сопротивлялась? Или приняла его? Когда все кончилось, он распластался на ней, а она так и лежала неподвижно.
«Спасибо». Почему он так сказал? Почему не просил прощения? Помощи? Почему не сказал, как ему больно, что он не в силах себе помочь?
«Слезай с меня, психопат», – прошипела она.
Тогда он ударил ее, а она скрылась в ванной и заперлась. И ведь хотел же он извиниться, просить ее забыть случившееся. Несказанно мучился от стыда. А вместо этого неожиданно впал в буйство и начал крушить собственный дом, точно пьяный громила. Плакал и проклинал несправедливую судьбу. А потом в дверь стала ломиться полиция и ворвалась с оружием на изготовку. Лаура, придерживая рукой опухшую щеку, заверила их, что все в порядке. Сквозь туман пробился следующий обрывок воспоминания: приехавший Торн объясняет копам, каково пришлось Полу в Майами.
Вот он и вспомнил, отчего бросил близких. От стыда и злобы, и от уверенности: одним им будет лучше. Безопаснее. Какой есть, он для них не подходил и знал это.
Пол взглянул на Лауру. «Я люблю тебя. Прости меня ради Бога, Лаура. Я так сильно люблю тебя. Не могу без тебя, просто умру... Забудь, что я сделал с тобой, детьми и самим собой».
Но слова не шли с языка.
– У тебя еще остался пистолет, который я тебе дал?
– Да, он в шкафу, в коробке.
– Вытащи его оттуда и держи в сумочке, пока все не закончится. И никому не говори о нем, совсем никому, ни моим людям, ни даже Рейду.
– Даже Рейду? – Голос Лауры, прежде мягкий, резанул сталью. – Да кто ты такой, чтобы мне приказывать? Я не собираюсь ничего от него скрывать. Он заботится обо мне... о нас. А про тебя мне ничего не известно. Ты даже собственным людям не доверяешь. Да что здесь творится?
– Ты все ему рассказываешь?
– А разве от тебя у меня были тайны?
Но ведь не обо мне же речь, подумал Пол. Затряс головой.
– Нет, не думаю, чтобы были. Прости, пожалуйста.
– Я умолчу о пистолете. Если ты и впрямь считаешь, что так лучше. На то ты и специалист, чтобы знать, что к чему. Но мне это не нравится.
– Мне надо поговорить с детьми.
Лаура нахмурилась:
– Знаешь, Пол, ты ведь уже поговорил с сыном. Не припоминаешь? Зато я хорошо помню. Потом, в три утра, я нашла ребенка у окна, он все еще находился под впечатлением от вашей очаровательной беседы. Вот у Эрин наверняка найдется для тебя несколько слов, да только вряд ли тебе будет приятно их слушать.
– Я сделал...
– Ошибку? Ты ведь не собирался сказать слово «ошибку»?
– Собирался.
– Тогда пусть эта ошибка станет последней, хорошо? – Она встала. – Я спрошу, не хотят ли дети попрощаться с тобой. А потом, пожалуйста, оставь нас в покое. А что до лживых обещаний, то ты и так уже причинил нам достаточно горя.
– Говорю тебе, я изменился.
– Начитался душеспасительной литературы? Испытал духовное пробуждение? Ох, Пол, дай мне передышку.
– Нет.
– Привык ты получать что хочешь!
Она резко повернулась и вышла, оставив в комнате слабый запах своих духов. Полу мучительно хотелось броситься на постель и разрыдаться, как в детстве. Где-то в глубине души он так и сделал. Его тошнило от самого себя. Почти шесть лет Пол только и занимался тем, что казнил себя, но увидеть себя глазами Лауры... это оказалось пострашнее самой мучительной пытки.
Когда Пол постучал, Эрин сидела и смотрела в окно.
– Что? – раздался ее голос, полный неприязни. – Он еще здесь?
Пол открыл дверь и заглянул в комнату:
– Эрин, я хотел бы кое-что сказать тебе. Как отец.
– Ты мне не отец. – Она подняла фотографию, запечатлевшую Пола с трехлетней дочерью на плечах: он улыбается, а девочка смотрит в камеру, высунув язык. – Вот мой отец, только он умер. – Эрин швырнула снимок на кровать, картинкой вниз.
– Эрин, – снова начал он, – через несколько минут я уезжаю. И только хотел сказать, что знаю, кем был и что с вами сделал. Но будущее, я надеюсь, окажется не таким, как прошлое.
– И я надеюсь. Больше я не собираюсь убивать время на воспоминания о тебе. Я много дней и ночей потеряла, думая о... переживая из-за того, что... не важно. Почему бы тебе отсюда не убраться? Ты нам не нужен.
Пол попытался поймать ее взгляд и понять, говорит ли Эрин обдуманно или просто дала волю обиде. И обнаружил, что не может прочесть в ее глазах ничего. Глаза постороннего человека. Он словно попал в некий обманчиво знакомый мир и, приглядевшись, понял, что он здесь чужак. Незваный гость. «А почему бы и нет? Эти люди не знают меня. И почему, собственно, должно быть иначе?»
– Убирайся, – потребовала дочь.
– Эрин, – сказала Лаура из коридора, – собери кое-какие вещи.
– Я не собираюсь никуда с ним ехать.
– Мы перебираемся на «Тень». А твой о... а Пол уезжает... – она посмотрела на бывшего мужа, ожидая подсказки, но тот молчал, – совсем в другое место.
Эрин скрестила руки на груди и отвернулась.
– Послушай, Эрин, – Пол запнулся, – я... надеялся, что ты... Я не умею толком выражать свои мысли, но...
– А вот Реб утверждает обратное. Он говорит, что ты прекрасно выражаешь свои мысли. И если хочешь сказать мне что-то еще, пользуйся почтой. Раз в год. Да, вот еще что, мистер Мастерсон, я больше не играю ни с куклами, ни с плюшевыми мишками. Имейте это, пожалуйста, в виду.
Она стояла спиной к отцу, излучая неприязнь.
Он вышел из комнаты и отвернулся. Лаура закрыла дверь.
– Ну, – спросила она, – хочешь послушать Реба?
Мальчик сидел на своей кровати – руки на коленях, лицо хмурое. Как будто ждал, что его сейчас накажут. Пол вошел в комнату сына, Лаура осталась стоять у входа, придерживая дверь.
– Привет, Реб, – сказал он. – Можно поговорить с тобой?
– Привет, папа. – Реб улыбнулся. – Не стоило мне тогда звонить тебе. Прости. Я нехорошо поступил.
Пол подошел, сел на кровать рядом с сыном и покосился на Лауру. Она сказала: «Я буду в студии», – и закрыла дверь.
– Ты все сделал правильно, Реб. – Он положил руку мальчику на плечо. – Это я должен просить прощения за то, что сорвался на тебя. Я действительно отвратительно себя вел.
– А почему ты сорвался? У тебя что-нибудь болело? Это из-за ран? – Реб посмотрел отцу в лицо, поднял руку и коснулся шрама так осторожно, будто боялся, что от прикосновения рана откроется. – Выглядит не так уж страшно.
– Не совсем так. Я накричал на тебя, потому что чувствовал себя виноватым, что оставил вас. Скрывался от тебя... Ну и по другим причинам... мне трудно тебе объяснить.
– Ты чувствовал себя виноватым все время? С каких пор?
– С тех пор как пришел в себя после ранения.
– Мама говорила – тебе было очень больно. Ты чуть не умер.
