Леди-киллер - Коул Мартина (хорошие книги бесплатные полностью .TXT, .FB2) 📗
— Ладно, Кэннет, увидимся утром.
— Кэнни!
Улыбнувшись ему, Кэйт пошла к выходу, стараясь не смотреть на фотопортреты жертв, прикрепленные к стене.
— Ну как? Есть что-нибудь? — спросила она, задержавшись у стола Аманды.
— Ничего, — мотнула головой Аманда.
— Ладно, до завтра. — Кэйт вздохнула.
— Спокойной ночи! — ответила Аманда.
Вечер только начинался, движение на улицах еще не стало интенсивным, и через двадцать минут Кэйт приехала в больницу. Стоило ей взглянуть на большой старинный корпус, как к горлу подкатил комок. Надо радоваться, что Лиззи жива и все еще может наладиться, говорит Патрик. Пожалуй, он прав. Трудно себе представить, что было бы, если бы ей пришлось, как Рональду Батлеру, опознать труп дочери!
Последнее убийство до предела усилило напряженность в работе полиции. Считается, что после троих суток с момента совершения убийства вероятность поимки преступника резко падает. В принципе, это верно. Однако в случае, о котором идет речь, все по-другому. Тут преступник все больше и больше входит во вкус и не может остановиться. Потому и совершает убийство за убийством.
Пока Кэйт шла по коридору к палате Лиззи, откуда-то доносилась знакомая песня «Если ты еще не знаешь меня» в исполнении Симпли Реда. Кэйт слегка улыбнулась: хорошо, что здесь не больничная обстановка, можно слушать музыку, носить собственную одежду, не говоря уже о персонале, специально вышколенном, опытном, терпеливом к больным.
Собравшись с силами и изобразив на лице улыбку, Кэйт вошла в палату и поцеловала Лиззи, сидевшую за столом еще с двумя девушками.
— Привет, мама! — Лиззи выглядела великолепно — недельное пребывание в больнице явно пошло ей на пользу.
Кэйт тоже села к столу и кивком головы поздоровалась с девушками. Одна из них, широкая в кости, поднялась и спросила:
— Сварить вам кофе?
— Спасибо, только без сахара, пожалуйста.
— Я, мам, слышала в «Новостях» об очередном убийстве — кошмар какой-то! Мы как раз говорили об этом.
Кэйт пришла в замешательство: видимо, Лиззи все же разболтала о том, что ее мать служит в полиции, хотя сама просила Кэйт даже не заикаться об этом.
Блондинка с большими зеленоватыми глазами и крупным перманентом покачала головой:
— У вас на работе, должно быть, сплошные стрессы! Шутка ли! Чуть не каждый день видеть мертвецов! Мне и подумать страшно!
Кэйт усмехнулась: значит, ее работа впечатляет!
— Признаться, занятие не из приятных. Но кто-то должен это делать!
— Мама расследовала столько дел об убийствах! Правда, мам?
Вот теперь Кэйт и в самом деле испытала неловкость.
— Не скажу, чтобы «столько». В конце концов, убийства не так уж часто случаются!
— Кто же этот «Потрошитель из Грэнтли»? Есть у вас какая-нибудь гипотеза?
Глядя девушке прямо в глаза, Кэйт ответила:
— В том-то и дело, что гипотезы пока никакой нет. Но мы над этим работаем.
Тут первая девушка принесла чашку кофе для Кэйт и вместе с блондинкой вышла. Кэйт оценила их деликатность: они оставили мать и дочь вдвоем.
— У нас так принято, мам! Если к моей соседке придут, я тоже выйду.
— А с чем эти девушки попали сюда? — спросила Кэйт, потягивая маленькими глотками кофе.
— Андреа, та, у которой темные волосы, покушалась на самоубийство. У нее целая куча проблем! И с учебой, и со всем прочим… Она славная, по-настоящему славная.
— А с блондиночкой что?
— Да это же медсестра, мам! И не догадаешься. Верно?
— Пожалуй, — рассмеялась Кэйт. — Ну ладно, ты-то сама как?
Лиззи вздохнула, откинула со лба волосы:
— Нормально. Сегодня разговаривала с психиатром. Он, мам, очень симпатичный. Говорит, что у меня конфликт личностного характера. Что я пыталась кого-то изобразить из себя, потому что страдала комплексом незащищенности. Я старалась быть хорошей со всеми и в то же время против всего и всех восставала.
— Ну и как, по-твоему, прав он?
Глядя в глаза матери, Лиззи кивнула:
— Мам, мне так стыдно за все, что я сделала! И за этот дневник. Мне жить не хотелось, когда я узнала, что бабушка прочитала его. Ведь ты меня любишь, мама, я знаю, и я тоже тебя люблю. И бабушку. Но иногда мне казалось, что я у вас… ну как бы это сказать… на втором плане. Ты понимаешь, да? И все из-за твоей работы. А настоящего отца у меня вообще не было. У моего папы психология потребителя. Он всех, кого можно, использует. И меня тоже. Я это давно знаю. Но все равно люблю его. Какой-никакой, а отец! — Лиззи взглядом молила мать понять ее.
Кэйт кивнула:
— Говоря откровенно, Лиззи, я и в самом деле все время отдавала работе. Но пойми, мне надо было зарабатывать деньги! Твой отец ни пенса не давал на тебя. Он бросил меня с ребенком, с невыкупленным домом и разбитым сердцем в придачу! — Кэйт улыбнулась, смягчая резкость своих слов. — Надо было как-то устраивать нашу жизнь, и мне приходилось, много работать. Каждое повышение по службе давало заметную прибавку в деньгах. Я сумела выкупить дом и по сей день полностью оплачиваю его содержание. У твоей бабушки крохотная пенсия… — Кэйт крепко сжала руку дочери. — У тебя, Лиззи, не было никаких оснований чувствовать себя заброшенной. Потому что работала я исключительно для тебя, ты была моим единственным стимулом! Я хотела, чтобы ты ни в чем не нуждалась! Ради этого я даже отказалась от личной жизни!
— А твой дружок? Отец мне рассказал.
У Кэйт защемило сердце. Лиззи заметила, что мать в смятении, и улыбнулась.
— Ой, мам, ну что ты разволновалась? Ведь это же здорово! Я видела как-то этого Патрика Келли. Он приезжал к нам в школу вручать какие-то деньги. Мужчина что надо! Темноволосый. И говорит мало. Мне тоже такие нравятся. У нас с тобой одинаковый вкус!
Кэйт опустила глаза и закусила губу. Любой мужчина, похоже, во вкусе Лиззи, судя по ее дневнику! — мелькнула мысль. Но Кэйт ее прогнала. Хватит осуждать дочь, иначе невозможно будет наладить с ней отношения.
— Да, он ничего, симпатичный. Только для «дружка» я уже старовата. А, как ты думаешь? Скорее он мне… друг, что ли.
— Отец по-другому считает. И так ревнует тебя! Посмотрела бы ты на него, мам, когда он говорил о Патрике Келли! Даже позеленел от злости! — И Лиззи рассмеялась так заразительно, что медсестра и соседка Лиззи, стоявшие неподалеку от палаты, заулыбались.
— А ты, Лиз, что ему сказала?
Лиззи перегнулась через стол, жестом, до боли знакомым, убрала со лба волосы и усмехнулась, как нашалившая школьница. Глядя на эту девочку-женщину, Кэйт смахнула выступившие на глазах слезы.
— Сказала, что нечего совать нос не в свое дело.
Кэйт округлила глаза.
— Держу пари, Лиз, что это произвело на него впечатление!
Лиззи снова расхохоталась.
— Он будто свинчатку проглотил, мам! Но я твердо ему заявила, — Лиззи посерьезнела, — что это главная проблема всех членов нашей семейки: каждый старался делать то, чего от него ждали остальные, пусть даже вопреки собственной воле!
Кэйт с удивлением смотрела на Лиззи, за последнее время дочь повзрослела и поумнела.
— В общем, — заключила Лиззи, — я отбрила его как следует. С тем он и ушел!
— Ох, Лиззи!
— Ну что «ох, Лиззи»?! Нормально! Психиатр советует говорить всегда то, что думаешь. Пожалуй, я так и буду поступать впредь! — Она широко раскинула руки в стороны. — Мне, мам, сейчас так легко! По-настоящему легко, впервые за последние сто лет! Сегодня утром приходила Джоани, и мы с ней долго болтали. Она хорошенько выдала мне. Объяснила, каким я была все это время дерьмом. И я обещала ей стать другой! И тебе обещаю!
— Я тебя все равно люблю, Лиззи, какой бы ты ни была и что бы ни делала!
— Я знаю, мам! — Лиззи улыбнулась. — Ну а теперь расскажи про Патрика Келли!
— По долгу службы я пришла к нему в дом, когда убили его дочь, и с того дня, сама не знаю, как это получилось, мы стали друзьями.
— Бабушка от него в восторге. Ну, это понятно. Он ведь ирландец. Помнишь, как-то раз в программе «Лучшие поп-мелодии» выступал Бой Джордж. Тут вошла бабушка и сказала: «Что, черт побери, за ерунду показывают?» Я ей говорю: «Это, ба, Бой Джордж, его настоящее имя Джордж О’Дауд, он из ирландской семьи». Бабушка послушала-послушала и вдруг говорит: «Да он, пожалуй, не так уж и плох!»
