Отель - Андреев Олег Андреевич (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
– Да не-е, я в этот раз пораньше решил. – Бородатый аккуратно поставил Габриелу на пол и наконец заметил Дусю.
– Ох ты красавица, заматерела как. Ты посмотри, какая роскошная сука! – Схватив Дусю за шею, он смачно чмокнул ее прямо в нос.
И Дуся завизжала от восторга, подпрыгнула и принялась вылизывать его лицо, радостно виляя хвостом и лапами обнимая его за шею.
– Фу, Дуся, отрыщь! – Трифон еле смог ухватить ее за ошейник и снять со своей шеи. – Засиделась, бедная, в боксе? Ну чего, потопали?
– Потопали! – радостно ответила Габриела и, поймав собаку за поводок, потащила ее к выходу.
– Такси… Машину не нужно? Недорого возьму… – приставали по пути какие-то низенькие, невзрачные мужички, от которых тем не менее тоже очень вкусно пахло потом и бензином, но Трифон, прокладывая путь своей широкой грудью, монотонно басил каждый раз:
– Своя!… Своя!…
И так приятно было бежать за ним – Габриела элегантно, а Дуся трусцой, захватывая носом все новые и новые запахи, все новые и новые впечатления.
– Экипаж подан! – Трифон сначала стукнул ногой, а потом галантно распахнул перед Габриелой скрипучую дверцу старого желтого автомобиля, от которого пахло ржавчиной и пивом. А из машины с визгом выскочила маленькая женщина Зинка и повисла на шее у Габриелы, как только что Габриела висела на шее у Трифона. И они принялись с визгом целоваться. Вообще в этой стране все обожают целоваться. Визжать, целоваться, пить водку, бить друг друга по лицу, задорно ругаться матом и жаловаться на то, что нет денег. А еще тут никто никогда не работает. Забавно, и чего ж они тогда жалуются?..
По дороге из аэропорта Габриела узнала, что сезон открывается только послезавтра, но что завтра рано утром за ними приедут в гостиницу. Еще она узнала, что кобель Барон сдох – подрался с соседским ротвейлером и тот прокусил ему какую-то жилу. Правда, сам ротвейлер тоже издох. Потом Зинка и Трифон рассказали, что какого-то Игоря посадили за драку, кто-то на ком-то женился и через три месяца развелся, кто-то уехал жить в Израиль.
Тоже странно – из этой страны все почему-то едут в Израиль. Неужели в стране Израиль еще веселее, чем тут, думала Габриела. И Дуся, наверное, тоже.
Если в Англии, на родине Габриелы и Дуси, все одинаково пахло освежителем воздуха, даже корм, то здесь… Это как музыка, как симфония, как гимн. Гимн жизни!
И только в этом вылизанном, вычищенном, стерильном здании гимн жизни перестал греметь. И снова запахло освежителями, моющими средствами, мылом и прочими гадостями. Хотя нет, откуда-то издалека, из каких-то потаенных глубин, все же пробивалась еле слышная мелодийка из двух-трех оттенков лежалого мясца. Эту песенку не задушишь, не убьешь. Веселая все же страна – Раша.
– Габриела Макри, – Габриела небрежно бросила на сияющую стойку паспорт, – броня.
Тут же подскочил услужливый, предупредительный человек, от которого тоже пахло довольно невзрачно, схватил паспорт и, сияя лучезарной улыбкой, принялся заполнять документы, напевая что-то о том, как он лично и весь персонал рады приветствовать ее в этой лучшей гостинице под названием «Калифорния».
Дуся повела носом из стороны в сторону, вздохнула и, наверное, поняла, что лучше уж нюхать так приятно пахнущие давним потом брюки Трифона. А Габриела вдруг заметила, к своему крайнему удивлению, что этот здоровый, такой шумный, такой пахнущий и живой великан Трифон как-то сник, стушевался в этом стерильном здании.
– … Портье проводит вас в ваш номер! – завершил свою обязательную программу мужчина, ловко бросив подскочившему портье ключ и покосившись на Дусю. – Мы надеемся, что пребывание в нашей гостинице оставит у вас только приятные воспоминания, а также…
Но дальше слушать Дуся не стала. Зевнула широко, выказав тем самым полное презрение к этому живому манекену, и поплелась за портье, от которого хоть немного пахло выпитым вчера.
– Значит, в половине двенадцатого в холле! – громыхнул в спину Габриеле Трифон. – Едем на базар!
В лифте ничем интересным не пахло, в коридоре тоже. Только прошла какая-то босая женщина. Габриела пристально взглянула на Дусю, а та подтвердила ее догадку своим неспокойным поведением.
У женщины был такой вид, который нельзя спутать ни с чем, а еще, это уже уловила Дуся, – запах.
Люди называют это по-разному. Соитие, любовь, постель… У собак это называется вязкой, или случкой. Да, недавно у этой женщины была случка. Можно сколько угодно стоять под душем, лить на себя духи флаконами, но этот дивный запах перебить невозможно. Он будет литься из тела еще долго после того, как уляжется страсть.
– Вот это ваш номер. – Портье шоркнул пластиковым ключом по электронному замку и открыл дверь. – Вас ознакомить? Нет? Ну тогда приятного пребывания в нашем отеле.
Габриела сунула ему в руку бумажку, он раскланялся и удалился.
– Ну, Дуся, приехали. – Габриела скинула туфли, куртку и, снимая на ходу остальную одежду, пошла в душ.
Обследовать номер Дусе было скучно. Все пахло чистотой. Да, именно чистотой. У чистоты тоже есть свой запах. Запах чистого белья, проветренного помещения и этих вечных освежителей воздуха.
Повертевшись немного и выбрав себе место в углу, где из-под кровати хоть не так сильно пахло свежими цветами, Дуся улеглась на ковер, сунула нос себе под хвост и заснула. И уже засыпая, уже начав качаться на мягких волнах, подумала, что в этот раз обязательно поймает зайца. В прошлые приезды не удавалось, а в этот обязательно поймает. Подумав об этом, она непременно улыбнулась бы во сне, если бы только собаки умели улыбаться…
А Габриела, стоя под душем, подумала, что в этот раз будет на охоте серьезнее и просто заставит свою борзую изловить зайца. Впрочем, в свое намерение она не поверила. Она слишком любила животных.
Глава 10
Не успели утихнуть страсти после шумного отъезда рок-звезды, как в «Рамчуг-Рессовски» снова было шумно и бестолково. Нина уже четверть часа наблюдала суету и беспорядок в отделанном золотом и мрамором вестибюле. Опытному взгляду администратора всегда неприятно броуновское движение человеческих особей на вверенной ему территории. Такое хаотическое перемещение человеческого материала могло означать только одно – сбой в работе службы размещения. Это было непозволительно и должно пресекаться в кратчайшие сроки. Реноме одного из лучших отелей Москвы могло пострадать непоправимо, а причину всегда найдут. Она, Нина Малышева, станет тем козлом отпущения, и это приведет, в лучшем случае, к выговору. О худшем думать не хотелось.
Нину все знали как решительного и сообразительного человека, пятнадцать лет работы в системе что-то да значили. Она начинала с бельевой в гостинице «Москва». Минимальное образование. Только курсы. Языка почти не знала. Словарный запас английского сводился к самым необходимым выражениям и ненамного превосходил набор Эллочки-людоедки. Словом, ничто выше завпрачечной ей не светило. Но повстречался Ставцов, к тому времени окончивший техникум гостиничного хозяйства. Он-то Нину и подтолкнул. Сначала тоже техникум, потом курсы в Америке. Теперь она в «Рамчуге», а он в «Калифорнии», в конкурирующей фирме, и оба тщательно скрывали свою узаконенную связь. Руководству обоих отелей такой союз мог не понравиться. И все-таки он существовал. А раз существовал, можно было научиться извлекать из него выгоды. Иными словами, попадая в цейтнот, оба супруга выручали друг друга, сбывая невыгодных их фирме клиентов или поправляя дела супруга за счет своих собственных.
Между тем суета в вестибюле не только не шла на убыль, а, наоборот, нарастала. Группа из десяти взрослых и двух десятков детей с несметным количеством чемоданов занималась поисками документов, которыми их снабдили в США. Все они приехали по приглашению Московской общины адвентистов. Но ни представителя от москвичей, ни документов в наличии не было.
Две администраторши рангом пониже Нины пытались навести хоть какой-то порядок среди прибывших. Беда еще заключалась в том, что приехавшие были родом из маленького городка, глотали окончания слов и вообще изъяснялись на таком своеобразном диалекте, что молоденьким администраторшам едва ли была понятна хотя бы треть того, о чем они говорили.
