Мастер карнавала - Расселл Ф. Крэйг (читать книги бесплатно полные версии TXT, FB2) 📗
— Да уберите же ее! — рявкнул Коткин, и двое громил двинулись к назойливой красотке, оставив возле Бусленко своего шефа в компании с еще одним товарищем по оружию.
Девица выронила поднос, но зато в руках у нее оказался вполне серьезный ствол «форт-17». Первым же выстрелом она хладнокровно вырубила Коткина. Бусленко услышал глухой стук, возвестивший о том, что пуля вошла в лоб русского, и почувствовал, как по щеке что-то потекло тонкими струйками. Пока русский, сложившись пополам, падал, Бусленко выхватил у него из руки нож и всадил его под челюсть второму боевику. Нож легко прошел сквозь мягкие ткани, пронзил язык и уперся в твердое небо. Послышались выстрелы, и Бусленко понял, что с остальными тоже покончено. Он оттолкнул от себя труп противника, так и оставив у него в горле нож. В уже падающее тело разошедшаяся красотка всадила еще пару пуль. Первая попала в грудь, а вторая, как на тренировке, поразила в голову.
Она быстро осмотрела комнату, не опуская пистолета. Снаружи раздался шум, и в комнату ворвались бойцы спецназа. Бусленко, прижимая платок к порезу на шее, оставленному ножом русского, указал на стеклянную перегородку в глубине комнаты:
— Туда! Я думаю, что он там!
Украинка, тяжело дыша, подошла к Бусленко.
— С тобой все в порядке?
— Думаю, что такая официантка заслуживает очень щедрые чаевые, — горько улыбнулся Бусленко и взглянул на тело боевика, зарезанного им и пристреленного ею. Он рассчитывал на то, что хоть один из нападавших остался в живых и у него появится возможность для проведения допроса. Подумав, что coup de grace [3], нанесенный настроенной столь по-боевому красавицей, был излишним, вспомнил, что она минуту назад спасла ему жизнь, не позволив зарезать как свинью, он решил воздержаться от комментариев.
Командир группы спецназа вышел из соседней комнаты. Как и Бусленко, Петр Самолюк был офицером подразделения «Сокол».
— Все чисто.
— Что значит «чисто»? Он был там! — сорвался на крик Бусленко. — И за всем наблюдал. Я уверен в этом!
Петр Самолюк, стиснутый бронежилетом, все же в недоумении пожал плечами:
— Во всяком случае, сейчас там никого нет.
— Вы уверены, что это был он? — спросила украинская Никита.
— Именно этот тип, черт его побери, был нашей главной мишенью! Я печенкой чувствовал его! И мы здесь только потому, что нам был нужен он. Разведданные, указывавшие на то, что он окажется здесь со своей группой, не вызывали сомнений. Но этот… — Бусленко нахмурился и кивнул на бездыханное тело русского со шрамом. На лбу, вокруг выходного отверстия, оставленного пулей, образовался багровый кровоподтек. — Его присутствие здесь представляется совершенно необъяснимым. Что здесь делал Дмитрий Коткин?
— Он часть организации. Почему бы ему здесь и не быть?
— Дело в том, что он здорово промахнулся, примкнув к группировке Молокова. — Бусленко по-прежнему не сводил глаз со стеклянной стены. — Так вот, место наблюдающего за стеклом занимал не Молоков. Там был тот, кто известен как «большой босс». Василь Витренко собственной персоной! Он приехал ради какой-то крупной сделки. Это имело для него действительно очень большое значение, иначе он не стал бы себя так подставлять. Но и Коткин слишком крупная фигура, чтобы заниматься проверкой новичков. Он давно уже достиг того уровня, когда его присутствие «играет» свита.
— В этой связи хочу только отметить, что сквозь оцепление вокруг здания и мышь не проскочит. Если бы там кто-нибудь прятался, то незаметно ускользнуть он не смог бы, — пояснила бьющая без промаха красотка, задумчиво глядя на стену. — Но мы никогда не можем быть уверены на сто процентов. Наши разведданные всегда столь противоречивы, Тарас. По полученной нами информации, Витренко вернулся на Украину, хотя вполне надежные источники утверждают, что он по-прежнему пребывает в Германии.
— Все так, — согласился Бусленко, поворачиваясь к «мисс Украине» в штатском, более известной среди коллег по МВД как капитан киевской милиции Ольга Сарапенко, столь убедительно сыгравшей роль официантки ночного клуба. — Вспоминая Дьявола, моя бабка всегда замечала, что он умеет одновременно находиться в разных местах.
5
Фабель, ожидая приглашения в кабинет начальника криминальной полиции ван Хайдена, думал о том, что уже скоро ему предстоит переход в совершенно иной социальный статус. И конечно, все, за исключением Сюзанны, изо всех сил будут отговаривать его от этого. Он решил, что ван Хайден пригласил его, чтобы предпринять еще одну попытку в этом направлении.
Сама идея ухода из полиции Гамбурга была обусловлена желанием оказаться подальше от того места, где постоянно сталкиваешься со смертью. Все убеждало его в том, что карьера полицейского не является тем, чем ему хотелось бы заниматься. В молодости Фабель и не помышлял о работе в полиции: движимый юношеским максимализмом, он не сомневался в том, что обязательно станет историком, и готовил себя к научной деятельности. Но затем смерть, проявившаяся в своей самой неприглядной и жестокой форме, заставила Йена Фабеля изменить свои планы на жизнь.
Это произошло, когда Фабель, будучи студентом Гамбургского университета, встречался с дочерью профессора истории Ханной Дорн. Вот через несколько недель после их знакомства какой-то психопат случайно выбрал ее своей очередной жертвой. Фабель понимал, что сама Ханна Дорн вряд ли оказала бы на его жизнь сколько-нибудь существенное влияние. Если бы не потрясение, испытанное им при известии о ее смерти, она бы давно исчезла из его жизни. Их отношения, вероятно, еще продлились бы какое-то время: они бы вместе ходили на вечеринки, в рестораны, когда могли себе это позволить, встречались с друзьями. Но, вспоминая о ней, Фабель знал, что рано или поздно они бы все равно расстались и со временем Ханна Дорн оказалась бы в самых дальних закоулках его памяти. Ее имя он и не вспомнил бы без подсказки. В общем, влияние на всю его последующую жизнь оказала не сама Ханна Дорн, а ее внезапная смерть, ставшая для Фабеля знаковой и побудившая его заниматься смертями многих других, уже незнакомых ему людей. Фабель узнал имена многих погибших и то, какими они были при жизни. Возглавив убойный отдел гамбургской полиции, Йен Фабель скрупулезно изучал досье на тех, с кем уже никогда не мог познакомиться лично. Он достиг совершенства в восстановлении их образа жизни и особенностей характера, он составлял хронометраж последних дней жизни убитых и старался разгадать мысли тех, кто эти жизни отнял.
Ему удалось сохранить рассудок при этом исключительно благодаря тому, что он всячески старался не принимать эти смерти слишком близко к сердцу. Разумеется, он не мог полностью избавиться от склонности к сопереживаниям в отношении жертв, что только укрепляло его в решимости поймать убийцу, но после смерти Ханны он никогда не позволял смерти парализовать его волю. Однако три последних случая изменили все это: один сотрудник погиб, а другой оказался серьезно ранен и психологически надломлен; в двух случаях его подчиненные оказались в ситуациях, чреватых смертельной опасностью.
Теперь настало время уйти. Случайная встреча со старым школьным приятелем обернулась предложением сменить работу. И не только работу. Речь шла о возвращении к нормальной жизни, — во всяком случае, в том смысле, в каком принято ее считать таковой, — о возможности стать кем-то другим. В таком случае Фабель должен был бы принять кардинальное решение. Все бросились отговаривать его. Все, кроме Сюзанны, считавшей, что Фабелю выпал шанс не просто сменить род деятельности, но и пересмотреть саму основу их отношений.
Начальство Фабеля неохотно смирилось с тем, что он покинет пост руководителя убойного отдела после завершения дела так называемого Гамбургского парикмахера. Именно оно в сочетании с тремя другими расследованиями серийных убийств подвело в конечном счете Фабеля к решению уйти в отставку. Он как бы дошел до некоего предела ужаса и страха, осознав, что более не в силах выносить откровения закоренелых извращенцев. Ему стало ясно, что за этой гранью невозможно сохранить рассудок и со временем не уподобиться тем, кого он ловил все эти годы.
