Последний койот - Коннелли Майкл (список книг .TXT) 📗
– Ни с места, Босх! – крикнул тот ему в ухо. – Поваляйся минутку в партере и успокойся. Хорошо?
Босх жестом показал, что оказывать сопротивление заместителю начальника управления не собирается, и Ирвинг его отпустил. Босх секунду полежал на полу, потом ухватился рукой за край стола и поднялся. Он увидел, что Брокман, прижимая обе руки к груди, отчаянно пытается глубоко вдохнуть. Ирвинг уперся ладонью в грудь Босха, успокаивая его и одновременно не позволяя снова броситься на Брокмана. Толивер в это время пытался придать сбитой им пальме вертикальное положение. Но, падая, он ухватился за нее и вывернул из кадки с корнем. Так что ничего у него не получалось. Тогда Толивер просто прислонил ее к стене. Ирвинг, ткнув в него указательным пальцем, гаркнул:
– Ну, ты! Проваливай отсюда.
– Но, сэр...
– Убирайся!
Толивер одернул пиджак и быстрым шагом вышел из конференц-зала. В этот момент Брокман вдохнул и снова обрел дар речи.
– Бусх... Босх... сук-кин сын... да я тебя... Ты у меня... в тюрьму сядешь! Ты...
– Никто никуда не сядет, – жестко сказал Ирвинг. – И уж тем более в тюрьму...
Он замолчал, переводя дух, и Босх заметил, что заместитель начальника управления разъярен ничуть не меньше Брокмана или его самого.
– Никаких обвинений предъявлено не будет, – вновь заговорил Ирвинг. – Вы, лейтенант, попытались, но негодными средствами, и получили по заслугам.
В голосе Ирвинга звенел металл, отбивая всякое желание с ним спорить. Брокман отодвинул стол, выпрямился и провел ладонью по волосам, приводя себя в порядок. Хотя ему очень хотелось обрести прежний победительный вид, никто не сомневался, что первый тайм он проиграл по всем статьям. Ирвинг повернулся к Босху и, едва сдерживаясь, произнес:
– Теперь ты, Босх. Не знаю даже, как тебе помочь. Неужели ты не понял, что он тебя провоцирует? Ведь ты сам не раз прибегал на допросах к подобной тактике. Неужели было трудно спустить все на тормозах и не наделать глупостей? И что ты за человек такой? Никак не пойму...
Босх промолчал, сомневаясь, что риторический вопрос Ирвинга требует конкретного ответа. Брокман закашлялся, и Ирвинг вновь переключился на него.
– Вы в порядке?
– Надеюсь...
– Перейдите через дорогу и загляните к медикам – пусть вас осмотрят.
– Не стоит. У меня вроде все в норме.
– Хорошо. В таком случае отправляйтесь в свой офис и отдыхайте. Разговаривать с Босхом будет другой человек.
– Я хотел бы продолжить допрос...
– Ваш допрос, лейтенант, окончен. Вы его провалили. – И, повернувшись к Босху, добавил: – Вы оба.
Ирвинг вышел из комнаты и оставил Босха в одиночестве. Через несколько минут в конференц-зал, к большому его удивлению, вошла доктор Кармен Хинойос. Усевшись на стул, где несколько минут назад сидел Брокман, она одарила Босха взглядом, полным гнева и одновременно разочарования. Босх, однако, удивления не выказал и выдержал ее взгляд довольно спокойно.
– Гарри, я не могу поверить...
Он прижал указательный палец к губам, призывая ее к молчанию.
– Что такое?
– Надеюсь, наши сеансы по-прежнему являются медицинской тайной?
– Разумеется.
– Даже в этом помещении?
– Да. А что, собственно, не так с этим помещением?
Босх поднялся с места, подошел к стоявшему на банкетке телефону и демонстративно отключил его. Потом вернулся на место.
– Надеюсь, все было сделано непреднамеренно. Я поговорю об этом с шефом Ирвингом.
– Тогда лучше поговорите прямо сейчас. Телефон – слишком очевидно. Вполне возможно, в комнате установлены «жучки».
– Перестаньте, Гарри. Здесь ведь не ЦРУ.
– Совершенно верно. Временами здесь даже хуже, чем в ЦРУ. Я это к тому, что Ирвинг, а также парни из ОВР сейчас, возможно, нас прослушивают. Так что будьте осторожны в своих высказываниях.
Кармен Хинойос подозрительно на него посмотрела.
– Я не параноик, доктор. Просто знаю за управлением грешки и почище.
– Пусть так. Но в данный момент мне все равно, слушают нас или нет. Я просто хочу сказать, что ваше поведение меня неприятно поразило. Я опечалена и разочарована. И невольно задаюсь вопросом, был ли вообще какой-либо смысл в сеансах, которые мы проводили? Неужели не было? Вы ведь фактически продемонстрировали сейчас всплеск агрессии, аналогичный тому, из-за которого вас ко мне и направили. Это не шутки, Гарри. Это – реальная жизнь. И мне предстоит принять решение, которое во многом определит ваше будущее. А подобные всплески делают мою задачу во сто крат сложнее.
Босх молчал – ждал, когда она выговорится. Дождавшись паузы, он спросил:
– Значит, вы все это время находились рядом с Ирвингом?
– Да. Он позвонил мне, объяснил ситуацию и попросил приехать. Должна заметить, что я...
– Погодите минутку. Прежде чем мы продолжим, ответьте: вы с ним обо мне говорили? Рассказывали ему о наших сеансах?
– Конечно, нет.
– Я просто хотел убедиться, что наши отношения «пациент – доктор», несмотря на вашу встречу с Ирвингом, не нарушены и я по-прежнему могу рассчитывать на конфиденциальность.
Впервые за время разговора она отвела глаза. Он заметил, как ее лицо потемнело от гнева.
– Вы, должно быть, и не заметили, как сильно меня оскорбили. Неужели вы могли подумать, что я расскажу ему о наших сеансах, даже получив такой приказ?
– А он вам отдал такой приказ?
– Вы мне совсем не доверяете, не так ли?
– Так отдал он вам такой приказ или нет?
– Нет, не отдал.
– Это хорошо.
– Я говорю не только о себе. Вы вообще никому не доверяете.
Босх подумал, что зря катит бочку на доктора Хинойос. Впрочем, она была скорее на него обижена, нежели рассержена.
– Вы уж извините меня, доктор. Мне не следовало так с вами разговаривать. Не знаю, что на меня нашло... Просто меня здесь основательно загнали в угол... Вернее, хотели загнать. А когда такое происходит, иногда забываешь, кто твой друг, а кто – враг.
– Да, такое бывает. В данном конкретном случае вы ответили на давление насилием, направленным на тех людей, которые, по вашему разумению, находятся во враждебном вам лагере. Должна сказать, что наблюдать подобное крайне неприятно.
Босх отвел от нее взгляд и посмотрел на пальму в углу. Ирвинг, прежде чем выйти из конференц-зала, снова воткнул ее в кадку, основательно испачкав при этом руки землей. Однако установить дерево совершенно прямо ему не удалось, и оно слегка клонилось в сторону.
– Что вы здесь вообще делали? – спросил Босх. – Что от вас хотел Ирвинг?
– Он хотел, чтобы я сидела у него в офисе и слушала по громкой связи допрос, идущий в конференц-зале. Он сказал, что его интересует моя интерпретация ваших ответов, а более всего – мое мнение, являетесь ли вы убийцей лейтенанта Паундса. Однако из-за устроенной вами безобразной драки он его так и не выслушал. Оно ему не понадобилось, поскольку и без того стало ясно, что вы способны причинить вред своему коллеге-полицейскому.
– Все это чушь собачья, и вы прекрасно это знаете. То, что я задал этому парню трепку, разительно отличается от того, в чем он меня обвинял. Если вы не понимаете, что этот парень, разыгрывающий из себя полицейского, и я принадлежим к двум совершенно разным мирам, то, значит, вы неправильно выбрали профессию.
– Насилие – всегда насилие.
– Вам доводилось когда-нибудь убивать, доктор?
Сказав это, он вспомнил, что примерно такой же вопрос задала ему Джасмин.
– Нет, разумеется.
– Ну а мне приходилось. И поверьте, убить человека – это далеко не одно и то же, что дать пинка какому-нибудь претенциозному болвану в наглаженном костюме. Мысль, что человек, способный дать ближнему в морду, с такой же легкостью способен этого самого ближнего убить, в корне неверна и порочна. И если вы так думаете, то это значит, что вам еще многое предстоит познать и многому научиться.
Они долго молчали.
– Что же теперь будет? – спросил он, нарушая затянувшуюся паузу.
