Чужой сын - Хайес Саманта (читать книги онлайн регистрации TXT, FB2) 📗
— Чокнутые взрослые. — Макс выдохнул дым. Вокруг была чернота — пустая, как та, что видел, наверное, отец, и неумолимая, как мать.
Он вдруг понял, что он и есть та самая косточка, тот зеленый росточек, засохший, потому что его забыли полить. Вот и он засохнет, потому что Дэйна сделает аборт.
1 мая 2009
Увидев лицо Макса на огромном экране, Кэрри едва не потеряла сознание. Сын улыбался своей затаенной улыбкой, такой отстраненной и одновременно взывающей о помощи. Вот только она этот зов услышала слишком поздно. Почему она не замечала раньше, какой выразительный у него рот, какой проникновенный взгляд, какой он юный и беззащитный? Макс всегда вел себя так, будто был намного старше своего возраста, всегда старался показать, что его ничем не проймешь. Сейчас-то она понимает, что это была маска, защитная маска. Он возвращался из своей новой школы — она так и не смогла привыкнуть, что его рюкзак валяется на пороге, — и опустошал холодильник, а потом так врубал музыку, что она не могла сосредоточиться в своем кабинете. Всюду раскидывал одежду, а по утрам второй этаж вонял дешевым дезодорантом. Он так мало с ней разговаривал, а когда все же снисходил до разговора, то словно оправдывался и нападал одновременно. Даже невинная болтовня за обеденным столом могла закончиться войной.
— О боже, я так скучаю по тебе, Макс. — Кэрри опустилась на колени перед фотографией сына.
— Милая, не надо. — Лиа обняла ее.
Звукооператоры проверяли микрофоны, техники включали и выключали лампы, все было как обычно. Вокруг царила знакомая суета, но теперь она чувствовала себя здесь посторонней.
— Зачем его сюда повесили? — Кэрри плакала. Она знала, что до эфира осталось меньше часа, но не могла остановиться.
— Мы хотим, чтобы зрители его увидели, родная. Может, кто-то узнает его, вспомнит что-то. Ведь мы делаем это шоу не только для того, чтобы рассказать о молодежной преступности. Мы хотим помочь поймать его убийцу.
— Прости. — Кэрри встала и высморкалась. — Я веду себя глупо.
— Ты все еще уверена, что хочешь это сделать?
— Да. Иначе не смогу жить.
Лиа кивнула:
— Тогда давай приведем тебя в порядок.
Кэрри медленно шла по коридорам студии.
Ассистенты, курьеры пробегали мимо, кто-то окликнул ее. Рядом текла обычная жизнь, но она знала, что сама уже никогда не будет ее частью.
— Теперь я одна из них,верно? — произнесла она, глядя в зеркало.
— Простите? — переспросила гримерша.
— Я теперь стала тем, чего всю жизнь боялась.
Девушка нервно улыбнулась, осторожно провела кисточкой по щекам Кэрри. Совсем молоденькая, немногим старше Макса, подумала Кэрри. У них наверняка нашлись бы общие темы для разговора.
— Я слышала, что произошло, — сказала девушка. — Это ужасно. Моему брату недавно угрожали ножом около клуба. Он говорит, что постоянно видит парней с ножами. Наверное, считают, что выглядят крутыми.
Кэрри не слушала. Она закрыла глаза и вспоминала лица скорбящих матерей, которые побывали на ее шоу за эти годы. Она мысленно просила прощения у каждой из них.
Четверг, 9 апреля 2009 года
В больницу Дэйна поехала на автобусе. Внутри было битком, пассажиры гомонили, разговаривали, то и дело звонили мобильники. Повинуясь внезапному импульсу, Дэйна написала эсэмэску Максу.
Сегодня делаю аборт.
Пусть знает. Пусть его сердце колотится так же, как ее, пусть трясется от страха. Ей хотелось, чтобы он позвонил и умолял остановиться. А она бы сказала ему, что слишком поздно, следовало думать раньше, что не в ее силах прекратить все эти мерзкие разговоры в школе и что она не виновата, что так вышло.
Ее замутило. Это из-за ребенка? Или ее укачало? Или от воспоминаний о том, как они били ее, как засовывали головой в писсуары, требуя выложить им все подробности? Но все эти сплетни, что гуляют по школе, — все это ложь. Сколько ни били ее, сколько ни издевались, она не предала Макса. И сказала им лишь одно: что она любит Макса. Жаль только, что не успела сказать самому Максу.
А эти уроды сочинили гадости. Дэйна вспомнила, как пыталась выделить из нагромождения лжи те крупицы правды, которые они из нее выудили, чтобы все объяснить Максу. Но он так безжалостно смотрел на нее. Он поверил. Поверил, что это она все рассказала.
Вот и больница. Мрачное здание выглядело не оплотом здоровья и восстановления, а средоточием болезни и смерти. Дэйна положила руку на живот. Чувствует ли ребенок ее страх? Она вошла в приемное отделение и показала формуляр, который получила пару недель назад. Они позвонили ей накануне, сообщили, что на сегодня освободилось время, велели ничего не есть и не пить после полуночи. Дэйна не спала всю ночь, все думала и думала.
— Поднимайтесь на третий этаж, дорогая. В гинекологию.
Дэйна не помнила, как оказалась в лифте. Она вышла на нужном этаже, ослепленная белыми стенами, белыми дверями, белыми халатами, все вокруг было белое, точно мозг ее засыпало снегом.
— Извините, — тихо сказала она, — вы не знаете, где…
Вы не знаете, где делают аборты?
— Где гин… гин… — Почему-то никак не получалось это произнести.
— Первый коридор направо. — Медсестра вывезла молодую женщину в кресле-каталке. Лицо пациентки тоже было белым как снег, живот выступал вперед точно гора.
Дэйна протянула свой формуляр другой сестре. Та как-то оценивающе посмотрела на нее:
— Вы одна?
Всегда одна,хотела сказать Дэйна, но лишь кивнула.
— Кто-нибудь вас потом заберет?
Дэйна поняла, к чему она клонит.
— Да, мама, — соврала она.
Медсестру это вполне удовлетворило, она повернулась к компьютеру:
— Так, сейчас найдем вам койку и все подготовим.
Она повела Дэйну по отделению, мимо палат, в которых лежали женщины, многим из которых скоро предстояло рожать. Через дверь с кодовым замком они вошли в отделение, где находились сплошь молодые девушки. На стенах повсюду плакаты. Будь умнее, предохраняйся. Изнасилование — не твоя вина. Не позволяй застать себя врасплох.Всевозможные рисунки: презервативы, упаковки таблеток и какие-то штуковины, неведомые Дэйне.
Через пятнадцать минут, уже в больничном халате, она лежала на кровати и отвечала на вопросы медсестры. Среди прочего та спросила, есть ли у Дэйны парень. Дэйна покачала головой. Закончив с вопросами, сестра сообщила, что скоро к ней подойдет анестезиолог.
Через четыре часа Дэйну, измученную голодом и жаждой, повезли в операционную. По дороге она разглядывала лампы на потолке, вентиляционные люки. На руке у нее закрепили пластиковый браслет, в тыльную сторону ладони была вставлена игла с трубкой. Было больно.
Скоро все будет позади.
Еще одно сообщение Макс получил в двадцать минут шестого.
Он представлял себе, как она лежит в операционной, ноги задраны на металлические рогатины, а хирург просит у медсестры то один инструмент, то другой и продолжает рассказывать о ресторане, где вчера ужинал. Аппаратура ритмично попискивает, все идет нормально. Хирург проделывал это столько раз. Звякают инструменты, врач что-то бормочет себе под нос. Возможно, ребенка вытащат по кускам, бросят в металлический лоток. Что потом?
Дэйну помоют, отвезут в палату. Медсестра будет к ней добра или будет глядеть с осуждением. Обычно аборт делают и в тот же день выписывают, Макс читал об этом в Интернете. Она написала ему, что уже едет домой в автобусе.
Все позади.
1 мая 2009 года
— Доброе утро и добро пожаловать на шоу «Правда в глаза». — Кэрри смотрела прямо в камеру. Она сделала глубокий вдох и медленно проговорила: — Я Кэрри Кент, и сегодня у нас необычная передача. Наверное, вы уже знаете, что на прошлой неделе в моей семье произошла ужасная трагедия. Мой единственный сын, Макс, был хладнокровно убит ножом на территории его собственной школы. — Кэрри сделала шаг назад. От ее обычной упругой походки, от ее эффектных жестов не осталось и следа. Лицо напоминало маску. — Я стою сейчас в студии, перед камерами, и ничего труднее в моей жизни еще не было. Но у меня есть надежда. Надежда, что кто-то из вас сможет помочь. — Оператор дал лицо Кэрри крупным планом. — Возможно, ваш сын пришел домой чересчур возбужденным, возможно, кто-то из ваших приятелей упомянул о том, что видел. Я прошу вас, я умоляю вас позвонить и рассказать об этом. Номера горячей линии, которые свяжут вас напрямую с сотрудниками лондонской полиции, будут на экранах все время, пока идет шоу. Вы можете не раскрывать свое имя.
