Малыш 44 - Смит Том Роб (лучшие книги .txt) 📗
— Потому что она не шпионка.
— С каких это пор правда стала вас останавливать?
Раиса сочла за благо вмешаться.
— Давайте не будем сейчас говорить об этом.
— Почему это? Вы все еще служите в МГБ?
— Нет, меня разжаловали и перевели в милицию.
— Разжаловали? Выходит, вы легко отделались.
Это был даже не вопрос, а обвинение.
— Это всего лишь временная передышка; разжалование, ссылка — отложенная пытка неизвестностью.
Раиса не оставила попыток успокоить Ивана.
— За нами никто не следил. Мы в этом уверены.
— Вы проделали такой долгий в Москву? Зачем?
— Нам нужна помощь.
Ее слова привели Ивана в растерянность.
— Чем же я могу помочь вам?
Лев снял пальто, потом джемпер и рубашку и принялся доставать документы. Он вкратце познакомил Ивана с ходом расследования, предложив ему самому взглянуть на бумаги. Иван взял их в руки, но читать не стал, лишь положил на стол перед собой. Спустя несколько мгновений он встал и принялся тщательно и осторожно набивать трубку.
— Насколько я понимаю, милиция не ведет расследование?
— Все эти убийства были либо раскрыты, либо их замяли, либо повесили на психически больных людей, политических врагов, пьяниц или бродяг. Никакой общей связи между ними установлено не было.
— А вы, значит, работаете вдвоем…
Раиса залилась краской.
— Да, мы работаем вместе.
— Ты доверяешь ему?
— Да, я ему доверяю.
Лев был вынужден хранить молчание, пока Иван допрашивал его жену, подвергая сомнению их отношения у него на глазах.
— И вы намерены вдвоем раскрыть это преступление?
Лев ответил:
— Если государство не в состоянии сделать это, люди должны взять на себя такую ответственность.
— Вот речи настоящего революционера. Если только забыть о том, Лев, что всю свою жизнь вы убивали ради этого самого государства — на войне или в мирное время, немцев или русских, или кого там еще приказывало вам возненавидеть государство. И теперь вы хотите, чтобы я поверил в то, будто вы отвергли официальную доктрину и начали мыслить самостоятельно? Я не верю вам. Думаю, это ловушка. Раиса, мне очень жаль, но мне кажется, что он всего лишь старается вернуться обратно в МГБ. Он одурачил тебя, а теперь вознамерился преподнести им меня.
— Он совсем не такой, Иван. Взгляни на улики. Они настоящие, а не сфабрикованные.
— Я уже давно не доверяю письменным свидетельствам, и ты не должна им верить тоже.
— Я сама видела тело одного мальчика. У него был вырезан желудок, а рот забит корой. Я видела его собственными глазами, Иван. Я была там. Кто-то жестоко надругался над ребенком, кто-то получает от этого удовольствие и не собирается останавливаться на этом. И милиция его не поймает. Я понимаю, ты имеешь полное право подозревать нас. Но я никак не могу доказать тебе, что это правда. Если ты мне не доверяешь, тогда я жалею о том, что пришла сюда.
Лев шагнул вперед, готовясь собрать бумаги. Иван накрыл их ладонью.
— Я посмотрю. Задерните шторы. И пожалуйста, присядьте оба. Вы заставляете меня нервничать.
После того как комната отгородилась от внешнего мира, Лев и Раиса опустились в кресла напротив Ивана и принялись пересказывать подробности дела, выделяя самое важное. Затем Лев суммировал собственные выводы.
— Он уговаривает детей пойти с ним. Следы на снегу тянулись рядом, мальчик согласился пойти с ним в лес. Хотя преступление кажется бессмысленным, психически ненормальный человек говорил бы бессвязно, нес бы какую-нибудь околесицу и наверняка напугал бы детей.
Иван кивнул.
— Согласен.
— Поскольку в нашей стране очень трудно передвигаться свободно, не имея на то официального разрешения, у него должна быть работа, причем такая, которая предполагает частые разъезды. У него должно быть командировочное удостоверение, еще какие-нибудь документы. Он должен быть интегрирован в наше общество; он должен быть респектабельным его членом. И вопрос, на который мы не можем найти ответа…
— Для чего он это делает?
— Как я могу поймать его, если не понимаю, почему он это делает? Я никак не могу представить его себе. Что он за человек? Молодой или старый? Богатый или бедный? Мы понятия не имеем, кого ищем, — помимо самых основных предположений, что у него есть работа и что он выглядит, по крайней мере внешне, вполне нормальным человеком. Но то же самое можно сказать почти о каждом.
Иван неторопливо курил трубку, обдумывая услышанное.
— Боюсь, я ничем не могу вам помочь.
Раиса подалась вперед.
— Но ведь у тебя есть западные статьи о преступлениях такого рода, об убийцах, которые руководствовались только им понятными причинами!
— И что они тебе подскажут? Положим, я дам вам парочку статей. Но они все равно не помогут вам понять образ мыслей этого человека. Нельзя же выстроить облик человека на основании двух или трех сенсационных образчиков западной журналистики.
Лев откинулся на спинку кресла: зря они пришли сюда. Это была пустая трата времени. Но сейчас его гораздо больше занимал другой вопрос: а не поставили ли они перед собой невыполнимую задачу? Они оказались беспомощны перед этими преступлениями и в интеллектуальном, и в материальном плане.
Иван сделал глубокую затяжку, наблюдая за их реакцией.
— Однако я знаю одного человека, который может вам помочь. Это профессор Зайцев, психиатр, вышедший на пенсию, бывший дознаватель МГБ. Он ослеп, и слепота произвела переворот в его мировоззрении, если можно так сказать. Он прозрел, подобно вам, Лев. Сейчас он пользуется некоторой известностью в подполье в качестве борца с режимом. Вы можете рассказать ему все, что сообщили мне. Не исключено, что он вам поможет.
— Мы можем ему доверять?
— Так же, как и любому другому человеку.
— Что именно он может сделать?
— Вы прочтете ему свои документы, опишите фотографии, и тогда, не исключено, он прольет свет на то, что представляет собой ваш убийца: сколько ему лет, какое воспитание он получил, и все прочее.
— Где он живет?
— Он не разрешит вам прийти к нему. Он очень осторожен. Возможно, придет сюда, если вообще согласится прийти. Я постараюсь убедить его, но никаких гарантий дать не могу.
Раиса улыбнулась.
— Спасибо тебе.
Лев мог быть доволен: любой эксперт был неизмеримо лучше журналистской писанины. Иван встал, отложил в сторону трубку и подошел к этажерке, на которой стоял телефон.
Телефон.
У этого человека был телефон в квартире, в его маленькой, ухоженной, хорошо обставленной квартире. Лев принялся внимательно оглядывать комнату. Что-то здесь было не так. Квартира не походила на семейное гнездышко. Тогда почему этот человек живет один в относительной роскоши? И как ему удалось избежать ареста? После того как их отправили в ссылку, должна была наступить и его очередь. В конце концов, МГБ завело на него досье: Василий показывал Льву фотографии. И как же он сумел избежать внимания властей?
А в это время Иван уже говорил по телефону.
— Профессор Зайцев, это Иван Жуков. У меня есть одна интересная задача, которую я не в состоянии решить без вашей помощи. Нет, я не могу говорить о ней по телефону. Вы сейчас не заняты? Вы не могли бы приехать ко мне? Да, желательно прямо сейчас.
Лев вдруг напрягся. Почему Иван назвал собеседника профессором, если они были близкими друзьями? Почему он обратился к нему именно так, если только не для того, чтобы разыграть спектакль перед ними? Это было неправильно. Все было неправильно.
Лев вскочил. Кресло опрокинулось. Он пересек комнату прежде, чем Иван успел среагировать, схватил телефон и намотал шнур вокруг его шеи. Сейчас Лев стоял позади него, прижавшись спиной к стене и затягивая шнур на шее Ивана. Ноги того ерзали по полу, он задыхался, будучи не в силах вымолвить ни слова. Раиса в ужасе вскочила с кресла.
— Лев!
Лев поднял палец, призывая ее к молчанию. Не отпуская Ивана, горло которого по-прежнему сдавливал телефонный шнур, он поднес трубку к уху.
