Темное разделение - Рейн Сара (читать бесплатно полные книги .txt, .fb2) 📗
А еще она напишет агентам, к которым обращалась с вопросом о сдаче дома. Она может послать им набор ключей заказной бандеролью и сообщит им свои банковские Реквизиты для оплаты ренты. Кроме этого, довольно много еще оставалось от наследства тетки, а также деньги ее родителей, положенные на депозитный счет с хорошими процентами. Роз думалось, что она сможет жить на и деньги, а также за счет ренты без затруднений. Это нельзя назвать богатством, но этого должно хватить на несколько лет, и уж точно достаточно для того, чтобы снять где-нибудь дом. И когда Соня станет постарше, р0з сможет вернуться к должности медсестры. Когда Соня станет постарше… Она еще раз прокрутила эту фразу в голове. Хорошо было заглянуть в будущее и увидеть себя вместе с Соней, ее, только ее дочерью, и увидеть, как им будет хорошо и уютно вместе. У них будет хороший дом, и Роз может даже пойти на курсы вождения и попытаться приобрести небольшой автомобиль. Очень полезно иметь машину, особенно когда живешь за городом.
Роз прекрасно знала, что она в полной безопасности, и чувствовала полную уверенность во всем. Было маловероятно, что кто-нибудь установит связь между ужасным исчезновением тела маленького мальчика в больнице Святого Луки и обуглившимися костями, найденными в огне старого дома за двадцать километров оттуда. И даже если так, это не валено, поскольку Роз будет уже далеко. Ее дом займут респектабельные квартиросъемщики, и она будет жить за тысячу километров. Под вымышленным именем? Да, почему бы нет? Она откроет новый банковский счет, и ни у кого не возникнет мысль о том, что довольно чопорная, похожая на серую мышку сестра Раффан, у которой никогда, это всем известно, не было даже своего парня, и есть веселая мать с маленькой дочерью, живущая в…
Ее губы скривились в улыбке. Живущая в месте, называемом Западной Эферной, — там, где когда-то жила ее тетка столько лет назад. Поскольку жизнь движется по кругу, я хочу быть именно там, думала Роз, там, со всеми этими историями. Бее эти истории, рассказанные стареющей женщиной маленькому боязливому ребенку, который ненавидел темноту и безысходность этих рассказов и который был до смерти напуган наводящей страх песенкой о повешенном в лунном свете, но не мог не слушать, прикованный к жутким образам.
Роз знала, что сегодня она свершила возмездие, и ей думалось, что она восстановила равновесие между Соней и потерянным детством ее тетки. Она получила Соню, а эта сучка, Мелисса Андерсон, будет считать Соню кучкой сгоревшего праха в сожженной квартире. Мелисса будет считать Соню погибшей, но она не будет требовать расследования, поскольку уже официально объявила, что Соня умерла в Швейцарии после операции. Она вырыла яму и теперь сама в нее попала.
Но Мелисса никогда не узнает правды о Соне. Никто не узнает правды о том, что случилось с Соней Андерсон.
Глава 29
Уже давно Тэнси, героиня Флоя, находилась в доме на улице Стрел, и она боялась, что умрет, но никто так и не узнает правды о том, что случилось с ней.
Оказавшись в Лондоне, она поняла, что мужчины всегда приходят в этот дом по ночам, как и в работный дом, и, когда начинали опускаться на землю сумерки, ею овладевал ужас, как и прежде. Страшно было, что этот сумеречный ужас не покинул ее и последовал за ней в Лондон. В сказках в сумерках всегда случались хорошие вещи: это был пурпуровый и фиолетовый мир, полный нежных дуновений, запахов и магических секретов. Но сумерки в доме на улице Стрел были совсем другими. Тьма наползала как тина, черной кровью гоблинов сочилось солнце, обнажая грязь и гниль домов и людскую нищету.
Мужчины, посещавшие дом, были в основном моряками или торговцами, а также работниками с близлежащих рынков и боен. Они оставляли прогорклый, тошнотворный запах своих тел в комнатах и а постелях — Тэнси ненавидела этот запах. Дети в работном доме были приучены к строгой чистоте — это вторая ступень после благочестия, говорила жена церковного сторожа. Раз в неделю им приходилось мыться щетками в длинных каменных ваннах в большой комнате, и там были куски щелочного мыла и фланелевые тряпицы, чтобы вытираться.
Но в прогнившем доме на улице Стрел не было никаких ванн; во дворе стояла колонка и ветхий туалет в дальнем конце сада, но они были поделены между восемью соседними домами, и женщина, которая провожала мужчин в спальни и брала с них деньги, сказала, что не собирается бегать по лестнице с кувшинами теплой воды для проституток и малолеток, ее спина не выдержит этого. Так что эту вонь практически нельзя было смыть; Тэнси ненавидела ее, но иногда девочки постарше брали ее в публичные бани, где можно было погружать все свое тело в воду и даже мыть голову. Это стоило два пенса, и если быть осторожной, то два пенса, а иногда и больше, можно было вытащить из кармана мужчин, пока они спали. Тэнси совсем скоро наловчилась, потому что у нее были маленькие проворные пальцы.
Гарри, читая это, почувствовал, что Флой отдает дань Диккенсу и Генри Мэйхью. Он прочитал, что вскоре Тэнси приобрела привычки других девушек: она начала красить губы сухими лепестками герани и подкрашивать веки, и тогда ему представился образ Тэнси, от которого разрывалось сердце, — ей было не больше одиннадцати или двенадцати, и она уже приобрела склонности и привычки шлюхи.
Однажды, когда один из приходящих мужчин напился в стельку пьяным, одной девочке постарше удалось вытащить у него целых шесть шиллингов и не быть пойманной, а шесть шиллингов — это были большие деньги. Их хватило на поход в мюзик-холл им всем и на ужин — они ели заливного угря. Это было в воскресенье вечером, поскольку мужчины обычно не приходили по воскресеньям, и кто-то сказал, что эта ночь не такая греховная, как другие ночи, и прогулка получилась хорошей. Тэнси немного смущалась, она впервые была в такой большой комнате, где множество людей смеялись, пели и пили, но другие девочки сказали, что теперь легче будет возвращаться в дом на улице Стрел, в вонь его комнат и к продавленным кроватям.
Но Тэнси знала, что, хотя смрад и вонь можно смыть и можно забыть об этих мужчинах на время короткой прогулки в мюзик-холл, ее грехи и вина возрастают, и она по-прежнему в греховных вратах слоновой кости. Она воровка и шлюха, и она по-прежнему на пути желчной горечи, на пути беззакония, и однажды за это придет возмездие. Оно наступит, может быть, только после смерти, но наступит обязательно.
И если не было возмездия в жизни — если воздаяние и кара были отложены для следующей жизни, — она знала, что воспоминания и образы этих лет останутся с нею навсегда.
Из дневника Шарлотты Квинтон
10 августа 1914 г.
Поразительно, как образы и воспоминания остаются с нами на долгие годы, и, когда уже кажется, что они ушли навсегда, они вдруг оживают и снова причиняют боль.
Виола и Соррел останутся в моей памяти навсегда. Эдвард никогда не понимал этого, и я старалась не докучать ему слезами, пролитыми по потерянным детям. Возможно, если бы были у меня другие дети, я смогла бы забыть их — нет, не забыть, никогда, но я смогла бы принять потерю и легче смириться с ней. Но я больше не забеременела, и мне, похоже, это не светит уже, мне ведь уже тридцать шесть. Безрадостная перспектива, я думаю, но «простую девочку, может быть, ты родишь», — говорит Эдвард терпеливо. Он по-прежнему горит желанием, когда вспоминает об этом (обычно субботними ночами, когда не надо рано вставать на работу наутро).
С другой стороны, его мать (которая во всем верна себе и совершенно не меняется с годами, которая никогда в своей жизни не испытывала любви) говорит, что тридцать шесть — это почти четыре десятка, и потому зрелая женщина должна вести себя более осмотрительно.
Кто-то (думаю, Джордж Элиот) сказал, что у счастливой женщины нет истории». Возможно, нет ее и у скучающей женщины. Моя жизнь слишком полна призраков, чтобы быть счастливой, но она, конечно, скучна — настолько, что в последние годы мне лень было оставить запись в дневнике. Случайные собрания благотворительных комитетов (мать Эдварда, о, как эта старая карга старается построить мою жизнь по режиму!) и ланчи с женами коллег Эдварда или уик-энды у них в гостях.
