Партнер - Гришем (Гришэм) Джон (мир книг TXT) 📗
АРИЦИА. Нет. Я говорю о тех тридцати миллионах, которые достанутся вам. Кто сколько получит?
ВИТРАНО. Это не твое дело.
АРИЦИА. Черта с два! Гонорар плачу я, значит, имею право знать, сколько и кому.
БОГЕН. Такого права у тебя нет.
АРИЦИА. А что вы дадите сенатору?
БОГЕН. Тебя это не касается.
АРИЦИА (кричит). Касается! Он целый год занимался в Вашингтоне выкручиванием рук, давил на моряков, Пентагон и министерство юстиции. Да он больше проработал над моим делом, чем над своими собственными!
ВИТРАНО. Не кричи, Бенни, о'кей?
АРИЦИА. Мне интересно, сколько он положит в карман. У меня все-таки есть право узнать, какими суммами вы ворочаете втихаря, – ведь это мои деньги.
ВИТРАНО. Оставь, Бенни.
АРИЦИА. Так сколько?
БОГЕН. О нем позаботятся, Бенни, не волнуйся. Почему ты принимаешь это так близко к сердцу? Здесь нет ничего нового.
ВИТРАНО. Думаю, ты выбрал нашу фирму именно из-за связей в Вашингтоне.
АРИЦИА. Пять миллионов? Десять? Дорого он вам обошелся?
БОГЕН. Этого ты не узнаешь.
АРИЦИА. Посмотрим! Я позвоню сукину сыну и спрошу его прямо в лицо.
БОГЕН. Звони.
ВИТРАНО. Что с тобой, Бенни? Ты вот-вот получишь свои шестьдесят миллионов, откуда такая жадность?
АРИЦИА. Избавь меня от нравоучений, особенно по поводу жадности. Когда я пришел сюда, вы корпели над бумажками за двести долларов в час, а теперь пытаетесь убедить меня, что потом и кровью заработали тридцать миллионов. Уже и ремонтом занялись, и машины новые заказали. Теперь настал черед, наверное, яхт и самолетов игрушек для действительно богатых мужчин. Но все это мои деньги!
БОГЕН. Твои деньги? Мы ничего не перепутали, Бенни? Помоги мне, пожалуйста, разобраться. Ведь твой иск такая же фальшивка, как трехдолларовая банкнота.
АРИЦИА. Да, но он сработал. Это не вы, а я расставил сети на “Платт энд Роклэнд”.
БОГЕН. Зачем же было нас нанимать?
АРИЦИА. Идиотский вопрос.
ВИТРАНО. У тебя плохая память, Бенни. Ты пришел сюда потому, что нуждался в нашей помощи. Это мы оформили твои претензии в иск, потратив на него четыре тысячи часов рабочего времени, это мы нашли, за какие ниточки нужно было потянуть в Вашингтоне. И ты знаешь об этом, могу заметить.
АРИЦИА. Сенатора необходимо выбросить вон. Это даст десять миллионов. Еще десять спишите на накладные расходы, и вам, парни, все равно на двоих останется десять.
По-моему, это вполне справедливый гонорар.
ВИТРАНО (смеется). Великолепно, Бенни! Ты получаешь восемьдесят, мы – десять.
АРИЦИА. Да, а политиков мы пошлем к дьяволу.
БОГЕН. Не выйдет, Бенни. Ты забываешь об одной очень важной детали: если бы не мы и эти политики, ты не увидел бы ни цента.
Сэнди нажал на кнопку “стоп”. Пленка остановилась, но голоса в номере, казалось, звучали еще по меньшей мере минуту. Собравшиеся молчали, пытаясь поточнее запечатлеть в памяти услышанное.
– Это лишь небольшой эпизод, – усмехнулся Сэнди.
– Когда можно будет получить остальное? – спросил Джейнс.
– При хорошем раскладе – через несколько часов.
– Ваш клиент согласится дать показания федеральному большому жюри? – встрепенулся Спролинг.
– Да. Однако он не может обещать выступить в суде.
– Почему?
– А тут и объяснять нечего. Такова его позиция. – Сэнди распахнул дверь и попросил помощника убрать стол и технику, а затем вновь повернулся к гостям:
– Вам, видимо, хочется поговорить. Я выйду. Чувствуйте себя как дома.
– Здесь мы говорить не будем. – Джейнс вскочил. Он отлично знал, особенно после истории с Патриком, что любое помещение не так трудно опутать проводами. – Давайте пройдем в наш номер.
– Решать вам, – сказал Сэнди.
Взяв портфели, мужчины потянулись к двери. Обе Линды кинулись в спальню – покурить.
Сэнди сварил кофе и уселся ждать.
Они собрались в номере двумя этажами ниже. Сброшенные пиджаки полетели на аккуратно застеленные кровати.
Шофера вместе с ассистентом Маста Джейнс попросил подождать в коридоре: предстояло обсуждение слишком важных вопросов.
Больше всех терял от предложенной сделки Морис Маст.
Если обвинения, выдвигаемые федеральными властями, будут сняты, его роль сведется к нулю. Грандиозный процесс лопнет как мыльный пузырь. Опередив всех, Маст посчитал своим долгом высказать свое мнение.
– Мы будем выглядеть полными идиотами, если позволим ему откупиться так дешево, – заявил прокурор, поворачиваясь в сторону Спролинга, тщетно пытавшегося устроиться поудобнее в неуклюжем деревянном кресле.
На служебной лестнице Спролинг стоял ступенькой ниже генерального прокурора, но куда выше самого Маста. Господь с ним, несколько минут можно из вежливости послушать подчиненных, а затем, уединившись с Джейнсом, принять окончательное решение.
Глядя на Т.Д. Пэрриша, Джейнс спросил:
– Вы уверены, что обвинение Лэнигана в умышленном убийстве не провалится?
Человек весьма осторожный, Пэрриш прекрасно понимал, что любое его слово запомнится этой компанией надолго.
– Подобная формулировка может вызвать ряд осложнений. Скорее, это будет убийство по неосторожности.
– Что за него полагается?
– Двадцать лет.
– Сколько он отсидит?
– Около пяти.
Странно, но ответ, казалось, удовлетворил Джейнса человека, всю жизнь привыкшего считать, что преступник должен получить справедливое наказание.
– Ты согласен, Каттер? – спросил он.
– Не хватает фактов, – отозвался агент. – В том, что касается умышленного убийства, мы не в состоянии доказать, кто, как, когда и где стал жертвой. Мы думаем, нам известно почему, но на суде все это превратится в кошмар.
Убийство по неосторожности выглядит намного проще.
– А судья? – повернулся Джейнс к Пэрришу. – Он приговорит Лэнигана к максимальному сроку?
– Если судья будет убежден в факте убийства, думаю, он даст ему двадцать лет. Вопрос досрочного освобождения решается администрацией тюрьмы.
– Можем ли мы со спокойной совестью исходить из того, что следующие пять лет Лэниган проведет за решеткой? – Джейнс огляделся по сторонам.
– Да, безусловно. Но никто не собирается снимать с повестки дня и умышленное убийство. Мы рассчитываем на поддержку нашего аргумента о том, что Лэниган убил человека, чтобы получить возможность украсть деньги. Здесь уже речь будет идти о смертной казни, но даже если его признают виновным просто в убийстве, остаток дней он может провести в тюремной камере.
– А какая нам разница, будет ли он отбывать срок в Парчмэне или в федеральной тюрьме? – Для самого Джейнса разницы не было.
– Уверен, у Лэнигана свое мнение по данному вопросу, – усмехнулся Пэрриш.
Оставаясь самой значимой фигурой будущего суда, он приветствовал сделку. Фэбээровцы и Маст унесут ноги. Пэрришу внезапно захотелось подвести Маста еще ближе к краю пропасти.
– Нисколько не сомневаюсь, – бодро сказал он, – что Патрик будет отбывать свой срок в Парчмэне.
Масту с трудом удалось сдержать негодование. Покачав головой, он нахмурился:
– Не знаю. Думаю, все мы станем походить на глупцов, если допустим такое. Нельзя ограбить банк, оказаться пойманным и обещать вернуть деньги в обмен на свободу. Справедливостью не торгуют.
– Дело обстоит несколько сложнее, – сказал Спролинг. – В водоеме оказалась крупная рыба, а Лэниган поможет ее поймать. Украденные им деньги тоже украдены. Мы просто вернем их налогоплательщикам.
Спорить со Спролингом Маст не решился.
Джейнс повернулся к Т.Л. Пэрришу:
– Прошу у вас прощения, мистер Пэрриш, но не могли бы вы на пару минут оставить нас одних? Федералам необходимо кое-что обсудить.
– Конечно. – Прокурор вышел в коридор.
“Хватит болтовни, – сказал себе Спролинг. – Пора заканчивать”.
– Все очень просто, джентльмены. В Белом доме есть в высшей степени значимые фигуры, которые внимательно следят за ходом дела. Сенатор Ней никогда не был другом президента, и, честно говоря, небольшой скандал администрацию только порадует. Через два года Нея ждет переизбрание, а эта возня добавит ему хлопот. Если услышанное нами подтвердится, он – политический труп.
