Вторая кожа - ван Ластбадер Эрик (электронная книга TXT) 📗
Произнося эту речь, старуха медленно поглаживала ковровое покрытие на постели.
— Мужчины совершенно не владеют искусством тонкой лести, поэтому не могут заметить ее вовремя. Они предпочитают принимать лесть за правду, особенно, когда она исходит от существа с хорошеньким личиком и прелестной фигуркой. Вот почему в нашем Ордене не принято давать обет безбрачия, хотя это держится в строгом секрете от епископов и архиепископов. Бог даровал нам такие средства, которыми мы с успехом пользуемся, скрываясь в тени и не решаясь показать их при свете дня.
Некоторое время больная молчала, и Бернис слышала, что она дышит с трудом, как старая, изношенная машина. На глаза настоятельницы навернулись слезы, хотя она обещала себе плакать только в одиночестве. Высохшая рука легла на ее ладонь, и старуха спросила:
— Почему ты плачешь, дитя мое?
Руки Бернис сжались в кулаки:
— Несправедливо, что вам приходится так страдать!
— Сказано истинным воином, — тихо произнесла Мэри Маргарет. — Но меч не всегда может победить несправедливость, а вера делает это постоянно.
— Вера, — повторила настоятельница, словно пробуя слово на вкус.
— Послушай меня, — Старуха с трудом попыталась приподняться повыше. — Не тот верный слуга, кто прислуживает Господу, если он милостив, но тот, кто служит ему даже тогда, когда, по его мнению. Бог отворачивается от него. А теперь расскажи мне, из-за чего ты так обеспокоена.
Бернис глубоко вздохнула:
— После вашей смерти я приму высшую власть Ордена в свои руки, но кто займет мое место? Среди наших монахинь нет ни одной даже отдаленно подходящей кандидатуры.
Лицо больной словно окаменело.
— Пусть это заботит тебя меньше всего. Не надо стараться все предвидеть и решить. Помни, следует думать только об одной самой неотложной проблеме, и тогда ты сумеешь справиться со всеми своими проблемами. Предоставь это дело Богу, и ты сама увидишь, он приведет к тебе твою преемницу, как когда-то привел ко мне тебя.
— Но как я узнаю ее, Мэри Маргарет?
Старуха долго молчала, ее взгляд был направлен внутрь себя, и наконец она произнесла:
— Ты легко узнаешь ее — на руке этой девушки появится кровь.
Пока Бернис рассказывала Джеки историю Камиллы, солнце поднялось в зенит, и его свет проник во все уголки комнаты, окрашивая ее в жемчужные тона. За окном запел пересмешник.
— Значит, семья Гольдони материально поддерживает монастырь? — спросила девушка и взглянула на Бернис. — Говорят, Энрико был не в ладах с моим отцом.
— Они — враги, — уточнила настоятельница.
— Тогда почему я, член семьи Леонфорте, здесь, в монастыре?
Бернис улыбнулась:
— Я же говорю, ты не такая, как все, ты — одна из избранных. Поэтому вражда между семьями Гольдони и Леонфорте не имеет тут никакого значения. — Монахиня взяла Джеки за руку, и та почувствовала жар ее внутренней силы. — Опять же, роль семьи Гольдони всем не до конца известна, мало кто догадывается о том, что она делает для монастыря. Об этом никто не должен знать.
— Понятно, — помедлив, прошептала девушка. — Я никому ничего не скажу. — После этих слов она почувствовала, что ее связь с Бернис стала теснее и крепче, и ей это очень понравилось.
— Думаю, тебе будет интересно узнать, что твой дедушка Чезаре — мой старинный друг, — сказала настоятельница.
— Друг? Так он знал, что семья Гольдони дает деньги монастырю?
— О да! Но, поверь, он был единственным, кто знал это точно. Понимаешь, дорогая, твой дедушка был выдающимся человеком, одним из немногих, кто понимал до конца ту важную роль, которую сыграл наш Орден в истории. Он хотел помочь нам в наших делах, поэтому однажды и заговорил со мной о тебе.
— Что?
Бернис кивнула:
— Да-да, он много говорил мне о тебе.
— Неужели это правда? — Джеки была ошеломлена. Она знала, что старик любил ее, но ей всегда казалось, что, как и во всех итальянских семьях, его интересовали только внуки.
— Твой дедушка внимательно следил за тобой, пока ты росла, — продолжала монахиня. — Он был посвящен в некоторые тайны Ордена.
Джеки посмотрела на Бернис долгим взглядом:
— Так вы считаете, что сам Бог послал меня к вам, как когда-то вас к Мэри Маргарет?
Настоятельница ничего не ответила, она долго сидела, погрузившись в свои мысли, потом сказала:
— Я верю своему сердцу. Видения бывают ложными, но с тобой случилось то же самое, что и со мной, когда я в первый раз пришла сюда: ты и я увидели образ воительницы. Это верное предзнаменование. — Бернис взглянула на девушку и улыбнулась: — Но все это не имеет никакого смысла, если у тебя об этом другое мнение.
— Нет, я тоже так думаю, — выпалила Джеки. — Я хочу сказать, что с того момента, когда я переступила порог монастыря, у меня появилось необычное ощущение. Что это? Говорит ли со мной Дона ди Пьяве или же рука Господа коснулась меня?
Настоятельница покачала головой:
— Я не могу ответить на этот вопрос. Ты сама должна сделать это. Сама во всем разобраться. — Она пытливо взглянула в глаза Джеки. — Тебе это интересно?
Бернис спрашивала таким тоном, словно речь шла о вечерней прогулке по саду, но девушка прекрасно поняла, что нужно потратить всю жизнь, чтобы разобраться в своих чувствах. Она немного испугалась и в то же время ощутила какую-то возвышенную радость, которую никогда раньше не испытывала.
— Да, — хриплым шепотом сказала Джеки. — Это очень интересно!
— Очень, — с удовлетворением кивнула Бернис. — Это хорошо, потому что с самого начала я знала, что ты — как и я сама — катализатор, человек, несущий перемены.
Она протянула руку и, когда девушка взяла ее в свои ладони, стала передавать ей свое харизматическое тепло.
— Это начало, — сказала настоятельница.
Когда Джеки думала о своем брате Майкле, ей казалось, что внутри него сидит волк, который отчаянно пытается прогрызть себе путь на волю. И это ее пугало. Девушка восхищалась врожденным умом брата, его смелостью и умением держаться на расстоянии от тех грязных дел, в которые с головой окунулся Чезаре. Но в то же время она не могла не понимать, как опасен этот затаившийся зверь, и ее бросало в дрожь. И все же что-то было в Майкле такое, что заставляло ее считать его родственной себе душой. Ночью он ей часто снился. Они стояли на поляне в дремучем лесу. Кругом была зловещая тьма, в ней притаились какие-то чудовища. Только на поляну падал свет луны. Высокий и симпатичный, Майкл сохранял абсолютное спокойствие, сама же она вся дрожала от страха.
— Майкл! — кричала она. — Помоги! Мне страшно!
А он улыбался своей особенной, еще мальчишеской улыбкой и словно ее не слышал. Тогда Джеки поняла, что она немая. Когда вдалеке раздались молитвенные песнопения, она схватила брата за руку и увлекла его навстречу опасности в лесную чащу. Освещенная луной поляна скрылась из виду. Их сердца бились в унисон. Зачем? Почему она это делала? Чего хотела от Майкла?
Когда девушка просыпалась, в ее голове стучала одна мысль: «На нас сейчас нападут, это моя вина. Зачем я увлекла за собой брата?»
Той жаркой июньской ночью, когда она забралась на крышу дома, Джеки в мельчайших подробностях помнила свой сон. Дедушка подарил брату телескоп — это был отличный подарок для мальчишки, страстно желавшего вырваться за рамки своего мира. Казалось, дедушка всегда знал, что нужно его внукам. Например, в тот день, когда ей исполнилось девятнадцать, он подарил ей книгу по истории Италии. В день своего рождения Чезаре получил от деда пистолет.
В ту ночь, забравшись на крышу, Джеки почувствовала, что от Майкла исходят особые волны, словно внутри него скрывается кто-то другой, ожидавший своего часа, чтобы появиться на свет. Брат молчал, словно обдумывал что-то важное. Она спросила его о звездах, хотя для нее они были такими же далекими и мертвыми, как латынь. К тому же звезды казались ей холодными и совсем чуждыми. Однако девушке очень хотелось поговорить с братом, но она не знала, как объяснить ему свое появление на крыше. Майкл любил уединяться, всегда был сосредоточен, и это тоже ее пугало.
