Верблюжий клуб - Балдаччи Дэвид (книги онлайн TXT) 📗
– Судя по тому, что я вижу в газетах, работы у вас навалом.
– В целом у США неплохая репутация в отношении военнопленных, но чем больше затягивается борьба с терроризмом, тем сильнее у нас искушение вести себя так, как ведет себя по отношению к нам противник. Ведь все мы, в конце концов, люди, и нам трудно бороться с убеждением, что сидящий напротив нас захваченный в плен негодяй не заслуживает никаких прав.
– Это не может служить оправданием для нарушения закона.
– Да, не может. Именно поэтому я и мне подобные занимаемся тем, чем занимаемся. За последние два года я шесть раз побывала в разных зонах боевых действий. Но положение, к сожалению, существенно не улучшается.
– Создается впечатление, что Картеру Грею наконец стали удаваться контрудары.
Кейт откинулась на спинку стула, отпила немного красного вина и сказала:
– У меня в отношении его двойственное чувство. Как человеку я ему очень сочувствую. Его утрата одиннадцатого сентября невосполнима. Думаю, что это единственная причина, в силу которой он согласился вернуться в правительство. Но я не уверена, что это хорошо.
– Что вы хотите этим сказать?
– Мне известно, что он действительно добился экстраординарных результатов. Однако я задаю себе вопрос: не использует ли он при этом и экстраординарные средства? У нас, например, возникают проблемы с незаконным переводом задержанных.
– Я слышал, что это своего рода политический футбол.
– Иначе и не назовешь, особенно если взглянуть поближе. Подозреваемые в терроризме перемещаются из США в другие страны или обратно без каких-либо юридических правил или контактов с Красным Крестом. Когда мы перевозим заключенных в другую страну, то верим на слово, что их там не подвергнут пыткам. Проблема в том, что у нас нет никакой возможности проверить это. Нет сомнений, что пытки, несмотря на все заверения, применяются. Более того! Поскольку в США пытки вне закона, есть мнение, что НРЦ и ЦРУ сами передают пленных в другие страны, чтобы там от них под пытками получили нужную информацию. НРЦ и ЦРУ даже позволяют принимающей стороне предъявить пленному обвинения, чтобы он мог быть заключен в тюрьму, допрошен и подвергнут пыткам, против которых публично выступают США.
– О, я, побывав в НРЦ, убедился, что эта контора вполне способна на такие штучки!
– Насколько я поняла, ваше расследование смерти того человека не слишком продвигается?
Алекс не знал, что сказать. Но, решив, что правда в данном случае не повредит, поведал ей о малоприятной «беседе» с директором секретной службы и о том, что его снова вышибли в группу охраны.
– Сочувствую, Алекс, – сказала Кейт и погладила его по руке.
– Я к этому был готов. Что сделаешь, если Картер Грей играет в другой, высшей лиге, а партнер тебя с ходу продает. Одним словом, меня переиграли. – Он отпил коктейля и сказал с улыбкой: – А ваш гораздо лучше.
– Очень рада. Вы мне тоже нравитесь, – сказала Кейт, прикоснувшись краем своей рюмки к его бокалу.
– Мне следовало придерживаться своего плана, – став вдруг серьезным, продолжил Алекс. – На три оставшихся до пенсии года надо было включить автопилот и перестать раскачивать лодку.
– Вы не кажетесь человеком, способным жить на автопилоте, – ответила Кейт.
Алекс пожал плечами:
– Хватит толковать на производственные темы. Расскажите мне о себе. Ведь именно для этого и придуманы первые свидания.
Она уселась поудобнее и машинально взяла в руки лежавший перед ней кусочек хлеба.
– Ну, если вы так хотите… Я единственный в семье ребенок. Родители мои живут в Колорадо. Они утверждают, что мы ведем род от массачусетских Адамсов, но я вовсе в этом не уверена. В детстве я мечтала стать гимнасткой мирового класса и ради этого тренировалась как безумная. Но за год вымахала на шесть дюймов, и мечта на этом умерла. Окончив школу, я решила стать крупье в Вегасе. Не спрашивайте почему. Решила, и все. Поступила на курсы, с блеском сдала экзамены и двинулась в Город Греха. Но проработала недолго. У меня возникли небольшие проблемы с пьяными игроками, которые решили, что могут хватать меня за задницу, когда им вздумается. После того как некоторые из них лишились зубов, казино посоветовало мне вернуться на восток. Я вернулась и начала учиться в колледже, а чтобы платить за обучение, стала работать за стойкой бара. Затем поступила на юридический факультет, продолжая разливать напитки. По крайней мере, на этой работе от проживающих в этом городе похотливых животных вас отделяет массивная деревянная стойка. Ваша дедукция не подвела: я действительно играю на фортепиано. И даже обучала детишек – нужно было платить за учебу. Теперь у меня нет нужды стоять за стойкой, но мне это нравится. Своего рода отдушина! Столько людей интересных встретишь…
– Гимнастка, крупье, пианистка, поборница справедливости – набор впечатляет…
– Иногда я думаю, что он не столько впечатляющ, сколько бесполезен. Ну а как насчет вас?
– Ничего столь яркого. Вырос в Огайо. Младший из четверых детей и единственный сын. Днем отец торговал автомобильными запчастями, а вечерами перевоплощался в Джонни Кэша.
– Неужели?
– Во всяком случае, хотел перевоплотиться. Думаю, что за пределами Нашвилла у него самая большая коллекция связанных с Джонни артефактов. Постоянно одевается в черное. Играет на безумной акустической гитаре. Отличный волынщик. Я учился игре на гитаре и выступал с ним в паре. Мы даже совершали турне, играя в лучших забегаловках долины Огайо. Мы не были великими, просто на хорошем счету. Все было классно! Но затем привычка смолить четыре пачки сигарет в день дала о себе знать. Рак легких сжег его за полгода. Мама живет в пансионе для престарелых во Флориде. Сестры разбросаны по стране.
– Что заставило вас начать выступать в роли щита великих и знаменитых?
Алекс отпил из бокала и мрачно произнес:
– Мне было двенадцать, когда я увидел отрывок документального фильма Запрудера об убийстве Кеннеди. Никогда не забуду ту сцену, где агент Клинт Хилл прыгает в лимузин и опрокидывает миссис Кеннеди назад, на ее место. Многие тогда думали, что она тоже участница заговора. Обсуждали ее поведение: пыталась ли она отшатнуться от брызнувшей на нее крови… Разве человек контролирует себя в состоянии шока? Выстрелы, ранение. – Он допил коктейль и продолжил: – Я потом встретил Клинта Хилла. Он был уже стариком. Я сказал, что встреча с ним для меня огромная честь. Он же единственный тогда не растерялся, бросился заслонить миссис Кеннеди. Я в порыве чувств сказал ему, что, если наступит мой час, я смогу держаться так же, как держался он. И знаете, что он мне ответил?
Он поднял глаза и увидел, что Кейт неотрывно смотрит на него. Даже, кажется, затаила дыхание.
– И что же он сказал?
– Буквально следующее: «Сынок, ты не должен стремиться быть похожим на меня! Ведь я тогда потерял своего президента».
Они долго не произносили ни слова. Алекс первым нарушил молчание.
– Не могу поверить, что я сижу здесь с вами и несу всю эту мрачную чушь.
– Я удивлена, что после всего, что вам пришлось сегодня пережить, вы остались в твердом разуме.
– Пережить этот день, Кейт, мне помогла мысль о том, что сегодня я встречаюсь с вами.
Собственная искренность повергла его в смущение, и, опустив глаза, ветеран секретной службы принялся изучать оставшуюся в бокале оливку.
– А я хочу еще сильнее смутить вас, – сказала Кейт, прикасаясь к его руке. – Ничего более приятного мне никогда никто не говорил.
Беседа потекла по более безопасному руслу, и ход времени заметно ускорился. Наконец настал момент, когда они решили уйти. Алекс встал. И вдруг замер, выдавив тихое проклятие.
В дверях ресторана стояли сенатор Роджер Симпсон с супругой и их дочь Джеки.
Алекс попытался увернуться от встречи, но Джеки была бы не Джеки, если бы позволила ему это сделать.
– Привет, Алекс!
– Добрый вечер, агент Симпсон, – произнес он в ответ.
– Это мои родители.
