Не верь, не бойся, не проси или «Машина смерти» - Устинов Сергей Львович (читать книги онлайн бесплатно регистрация .TXT) 📗
Нет, не прав я был вчера, когда сам себя уверял, будто бизнес вроде фураевского не сворачивается. Сворачивается, да еще как! Причем не надо никаких ликвидационных комиссий. Короткоствольная автоматическая винтовка «беретта» заменяет все.
32
Фата-моргана
Навстречу мне по коридору редакции шел собственной грузной персоной Митенька Дранов, и я подумал, что лучшего, чем сейчас, времени закрыть еще одну не закрытую до сих пор тему не будет.
— Ну как, поправил здоровье? — спросил я.
Он сумрачно кивнул, глядя на меня исподлобья.
— Квача убили, — сообщил я. — Сегодня утром расстреляли к чертовой матери прямо в его собственном «линкольне». Смекаешь?
— Чего я должен смекать? — угрюмо поинтересовался он.
— Там сейчас пойдет большая раскрутка всей ихней лавочки: уже работают милиция, прокуратура, все такое прочее. И много чего может выплыть. Тебе не кажется, что самое время героически найти ту кассету?
— А я уже нашел, — ответил он с вызовом.
— Да? — обрадовался я. — И где же она?
— В кармане сумки, которую я как-то забыл у... у Нелли дома.
— Отлично! — сказал я. — Поехали за ней прямо сейчас.
— Зачем так скоро? — спросил он настороженно.
— Как — зачем? — возмутился я. — Покамест ты там лечился, я тут на борьбу с «Интертуром» жизнь, можно сказать, клал! Хочу сегодня же вместе с тобой положить эту чертову пленку Таракану на стол! — И увидев, что Дранов колеблется, наехал на него уже по-серьезному: — Не серди меня, Митенька, ох, не серди! У меня ведь и без всякой милиции может появиться информация, кто тебя пугал и для чего.
Нелли проживала в самом конце Тушина, недалеко от Кольцевой, но драновский «мерседес» донес нас туда за каких-нибудь двадцать пять минут. По дороге мы почти не разговаривали, только я задал один-единственный вопрос:
— Чем же они тебя все-таки взяли, Митя?
И он, вероятно купившись на мой сочувственный тон, с неохотой, но ответил:
— Машину обещали взорвать.
Больше мы до самого Неллиного дома не сказали друг другу ни слова. Пока он поднимался за кассетой, я сидел внизу, размышляя о странностях судьбы. О том, какую роль в ней может сыграть дорогостоящий кусок железа.
При выезде на Волоколамское шоссе я неожиданно для самого себя вдруг попросил Дранова свернуть не к Центру, а в противоположную сторону.
— Хочу тебе кое-что показать, — объяснил я ему.
Мелькнул указатель «Митино», и минут через пять-шесть мы уже въезжали в Ангелов переулок. Здесь я попросил остановиться и предложил вылезти. У Дранова был очень недовольный вид, но сегодня, похоже, он предпочитал со мной не спорить.
— Смотри, — сказал я ему, — видишь во-он те окна на пятнадцатом этаже? — Он мрачно кивнул, и я продолжил: — В этой квартире убили Шиманского. Перерезали горло. И знаешь, почему они так сделали? Потому что были уверены: ты никогда и никому не предъявишь этой кассеты.
— Сволочь, — прошипел Митя с ненавистью. — Ты меня зачем сюда привез? Мораль читать?
— Нет, — ответил я совершенно искренне, залезая обратно в машину. — Не за этим. — И когда он тяжело плюхнулся в водительское кресло, показал ему рукой на темнеющий впереди лесок: — Езжай туда, это самая короткая дорога в город.
Небо уже серело, приближался вечер, и на пустынном проселке было почти сумеречно. Мы проехали километра два, когда дорога стала круто взбираться на холм.
— А ну-ка стой, — сказал я, прислушиваясь. — Тормози!
Дранов затормозил, я резво выскочил из машины и сообщил:
— Колесо спустило!
Выматерившись, Митя дернул ручник и тоже вылез из машины. Пока он обходил свой «мерседес» слева, я обежал его справа и отпустил ручной тормоз.
— Эй, эй! — заорал Дранов, едва успев в последний момент подпереть багажник плечом и теперь еле удерживая машину, чтобы она не покатились под гору. — Ты что делаешь?!
Я в это время уже прошел шагов десять обратно в ту сторону, откуда мы приехали, но на его крик обернулся и ответил:
— Ухожу, как видишь. Оставляю тебя наедине с твоим «мерседесом». Вы сейчас близки, как никогда.
Можете меня осуждать, но, шагая по пустынной дороге в город, я не испытывал ни малейшего сожаления.
Добравшись до редакции, я первым делом поинтересовался, какие новости, и узнал, что меня разыскивают из прокуратуры. Приложенный для передачи мне телефонный номер принадлежал квартире Фураева. Я заглянул к Таракану и сообщил ему, что, похоже, пришло время отправляться на мою Голгофу. Наша судьба решится в ближайшие часы.
— С Богом! — махнул рукой редактор. Вид у него был встревоженный и озабоченный.
Когда я открыл дверь, обыск в фураевских апартаментах шел полным ходом. Со стороны милиции присутствовал Аржанцев, который при моем появлении радостно заулыбался, чего нельзя было сказать о представителе прокуратуры. Хван смотрел на меня, если можно так выразиться, со всей суровостью закона.
— Вы, конечно, думаете, что победителей не судят! — загремел он медным голосом, когда я вошел. — Судят, еще как судят! Но об этом потом. А пока я требую, чтобы вы немедленно выдали следствию все имеющиеся у вас по данному делу материалы!
Я смутился под его пронзительным взглядом и пробормотал:
— Извините, не очень понимаю, о каких материалах речь?
Грубо скомкав, он схватил со стола газету и потряс ею перед моим лицом:
— Вот об этих, об этих! Насчет которых вы, между прочим, были официально предупреждены, что не имеете права использовать их без ведома следствия!
— Позвольте? — Я аккуратно взял у него из рук газету и развернул. Статья «МАШИНА СМЕРТИ» располагалась на вкладке, занимая всю третью полосу. Представляя, какая за этим последует реакция, я сказал с тяжким вздохом: — Здесь все — совершеннейшая правда, но, видите ли... собственно говоря, никаких материалов у меня не имеется. Нам в руки попала распечатка неких записанных на пленку разговоров, подтверждающих все, что здесь написано... Но самих пленок, к сожалению, нет. Они... они сгорели.
На лицо Хвана страшно было смотреть. Оно пылало всеми цветами радуги и попеременно отражало сменяющие друг друга в душе следователя чувства: сначала недоверие, потом досаду и наконец злое торжество. Неожиданно успокоившись, он произнес тихим и даже вкрадчивым голосом:
— Вы хотите сказать, что оболгали всех этих людей...
Я сделал было попытку запротестовать, но он жестом заставил меня молчать и продолжал:
— ...оболгали всех этих в массе своей уважаемых людей, не имея на то ни малейших оснований?
— Как так «не имея»? — возмутился я. — Мы получили распечатку от человека, который был в этой организации диспетчером, распределяющим заказы на убийства!
— Где этот человек? — холодно спросил Хван.
— Он мертв, — вынужден был признать я. — Сгорел вместе с пленками. Но поведение Фураева доказывает...
— Фураев тоже мертв, а мертвые показаний не дают, — отчеканил Хван. И, поджав губы, сообщил с едкой улыбочкой: — Да, не завидую я вашему редактору. Славные у него впереди денечки.
Я выхватил из газеты вкладку со столь близкой моему сердцу статьей и потряс ею в воздухе:
— Так что же, по-вашему, это ни на что не годится?
— Ну почему же ни на что? — пожал он плечами. — Можете использовать, как говорится, по назначению.
— В качестве туалетной бумаги, что ли? — оскорбленно спросил я.
— Именно, — с готовностью кивнул Хван.
Мы стояли у самого выхода в коридор, я сделал два шага назад, распахнул дверь в уборную и спросил, сжимая зубы:
— Порвать?
— Рвите, — равнодушно пожал он плечами.
Я остервенело разорвал газетный лист на мелкие клочки, холодно глянул следователю в глаза и спросил:
— Теперь что? Спустить в канализацию?
— Бога ради! — рассмеялся он. — Если вам от этого станет легче!
Швырнув клочки в унитаз, я нажал на рукоятку, и водоворот унес их, урча и жалобно всхлипывая.
