Цементная блондинка (Право на выстрел) - Коннелли Майкл (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
Чэндлер проигнорировала последнюю реплику и заговорила о другом:
— И еще. Если вы думаете, будто сможете использовать мои... договоренности с Эдгаром для обвинения меня в обмане суда или неэтичном поведении, я докажу вам, что вы чертовски ошибаетесь. Эдгар пошел на все это без всякого принуждения с моей стороны. Более того, он фактически сам предложил сотрудничество. Если вы меня в чем-либо обвините, я подам на вас в суд за клевету и разошлю во все концы пресс-релизы со своей версией случившегося.
Босх сомневался, что все произошло исключительно по инициативе самого Эдгара, но не стал спорить. Чэндлер одарила его одним из своих самых зловещих взглядов — взглядом убийцы, затем открыла дверь и исчезла за ней.
Босх докурил сигарету, надеясь, что его игра хотя бы заставит ее сбавить обороты во время заключительных выступлений. Но более всего он был доволен тем, что получил косвенное подтверждение правильности своих рассуждений. Последователь действительно прислал ей записку.
Когда Чэндлер направилась к стойке, в зале повисла тишина — напряженное молчание, которое воцарялось обычно перед оглашением вердикта. По мнению Босха, это объяснялось тем, что многие из сидевших в зале уже считали принятие вердикта в пользу истца делом решенным. Выступление же Чэндлер должно было стать всего лишь завершающим ударом — последним и смертельным.
Она начала с традиционных в таких случаях благодарностей в адрес присяжных — за их присутствие здесь и за пристальное внимание, с которым они следили за слушаниями по данному делу. Чэндлер также выразила уверенность в том, что присяжные, несомненно, примут справедливое решение.
Эти слова звучали на всех процессах, где в качестве следователя участвовал Босх, и он всегда относился к ним как к обычному трепу, не более. Большинство присяжных торчало в судах только ради того, чтобы не ходить на работу — в свои конторы и на заводы. Независимо от того, оказывались ли рассматриваемые дела слишком запутанными, страшными или скучными, единственной заботой присяжных было не уснуть в своем загоне и дотерпеть до очередного перерыва, когда они могли взбодрить себя с помощью кофеина, сахара и никотина.
После традиционных реверансов Чэндлер перешла к сути дела.
— Вспомните, как в понедельник я стояла перед вами и набрасывала некую дорожную карту. Я рассказала о том, что попытаюсь доказать, и теперь — ваш черед решать, насколько это мне удалось. Думаю, когда вы вспомните свидетельские показания, звучавшие здесь на протяжении недели, то придете к выводу, что я справилась со своей задачей.
Судье еще предстоит дать вам надлежащие наказы, но я хотела бы воспользоваться случаем и снова напомнить, что мы участвуем в гражданском процессе. Это не уголовное дело. Это не Перри Мейсон или что-то в этом роде из того, что вам доводилось видеть по телевидению или в кино. Для того, чтобы вынести вердикт в пользу истца в гражданском процессе, вы просто должны решить, что перевес улик и вещественных доказательств — на стороне истца. Что означает «перевес»? Это означает, что улики, свидетельствующие в пользу истца, перевешивают улики, свидетельствующие в пользу ответчика, что их — большая часть. Эта большая часть может быть простой: пятьдесят процентов плюс один.
Чэндлер еще долго топталась вокруг этого, поскольку от этого во многом зависело, кто выиграет процесс. Она должна была взять двенадцать юридически безграмотных людей, что гарантировалось самой системой отбора присяжных, и избавить их от почерпнутых из газет представлений о том, что малейшее сомнение истолковывается в пользу обвиняемого. Такой подход должен существовать только в уголовных делах, а этот процесс — гражданский. Правда, ответчик, проигравший гражданский процесс, в скором времени вполне мог стать обвиняемым в уголовном.
— Смотрите на это, как на табло, где высвечиваются очки в спортивном состязании. Табло правосудия. Каждая представленная улика или свидетельство обретает определенный вес в зависимости от того, насколько важной вы ее считаете. С одной стороны табло — очки, выигранные истцом, с другой — ответчиком. Думаю, когда вы уйдете совещаться и тщательно взвесите все представленные суду свидетельства, у вас не возникнет сомнения в том, что перевес по очкам, бесспорно, у истца. Если вы это признаете, вы должны вынести вердикт в пользу миссис Черч.
Чэндлер закончила вступление. Босх знал, что сейчас она перейдет к главному, поскольку дело состояло как бы из двух частей, и Денежка надеялась добиться успеха хотя бы в одной из них. Первое: даже если Норман Черч и являлся Кукольником, чудовищным убийцей-маньяком, Босх, прикрываясь полицейским значком, все равно поступил омерзительно и непростительно. Второе обвинение, сулившее Чэндлер и вдове несметные богатства, если бы присяжные в него поверили, состояло в том, что Норман Черч был невиновен, а Босх хладнокровно уничтожил его, лишив безутешную семью любящего отца и супруга.
— Свидетельства, представленные суду на этой неделе, могут привести вас к двум выводам, — обратилась Чэндлер к присяжным. — И самым сложным будет определить степень виновности детектива Босха. Не вызывает сомнений тот факт, что в ночь, когда был убит Норман Черч, он действовал грубо, опрометчиво, не испытывая ни малейшего уважения к человеческой жизни. И именно жизнь стала той ценой, которую заплатил невинный человек за непростительные действия ответчика. Семья заплатила за них отцом и мужем.
Однако, кроме того, вы должны рассмотреть человека, который был убит. Свидетельства — начиная с видеозаписи, которая является алиби по крайней мере в случае одного, если не всех убийств, приписываемых Норману Черчу, и кончая рассказами любивших его людей — должны убедить вас в том, что полиция вышла не на того человека. Помимо всего прочего, даже признания детектива Босха, сделанные им на свидетельском месте, говорят о том, что убийства не прекратились, что он убил не того человека.
Босх увидел, как Белк заскрипел ручкой в своем блокноте. Он надеялся, что тот записывал все, что связано с показаниями Босха и других свидетелей — с тем, что Чэндлер предусмотрительно оставила за рамками своей заключительной речи.
— Наконец, — сказала она, — вы должны присмотреться не только к человеку, который был убит, но и к его убийце.
«Убийца!» — подумал Босх. Как страшно это звучало применительно к нему. Он снова и снова произносил про себя это слово. Да, он убил. Ему приходилось убивать и до, и после Черча, но все же слово «убийца», адресованное ему без всяких объяснений, казалось чудовищным. В этот момент Босх понял, что ему все-таки не наплевать на то, что происходит в зале. Что бы он ни говорил Белку пару минут назад, Босху хотелось, чтобы присяжные по справедливости оценили его действия. Босху хотелось, чтобы ему сказали: «Ты поступил правильно!»
— Перед вами, — продолжала Чэндлер, — человек, который неоднократно доказывал свою склонность к крови. Ковбой, которому приходилось убивать и до, и после инцидента с безоружным мистером Черчем. Человек, который сначала стреляет, а потом начинает искать улики. Перед вами — человек с имевшими глубокие корни мотивами к убийству того, кто, по его мнению, мог оказаться убийцей женщин — уличных женщин... подобных его собственной матери.
Чэндлер сделала паузу, чтобы фраза дошла до аудитории, в то время как сама делала вид, будто ищет что-то в своем блокноте.
— К тому времени, как вы вернетесь в этот зал, вы должны будете решить, какими вы хотите видеть полицейских в нашем городе. Полиция должна быть отражением общества, которое она защищает. Ее офицеры должны олицетворять лучшее, что в нас есть. Спросите себя, кого олицетворяет Гарри Босх? Отражением какой части нашего общества он является? Если ответы на эти вопросы вас не волнуют, возвращайтесь с вердиктом в пользу ответчика. Если же они вас тревожат, если вы полагаете, что наше общество заслуживает лучшего, нежели хладнокровные убийства потенциальных подозреваемых, в таком случае вы должны принять решение в пользу истца.
