Избавление - Дики Джеймс (читать книги бесплатно полностью txt) 📗
– По этому поводу можете не беспокоиться, – я широко улыбнулся – шериф улыбнулся в ответ. – Насколько я понимаю, вы советуете нам уматывать отсюда побыстрее и никогда больше носа не показывать в этих местах?
– Ну, приблизительно так.
– Ладно, шериф. Но вы же прекрасно понимаете, что мы не какие-нибудь там наемные убийцы мафии, – сказал я с техасским акцентом. – Мы просто себе мирные городские жители. Охотимся с луком и стрелами.
– А теперь послушай, что я тебе скажу, парень...
– Шериф, вам надо сниматься в кино. Или переехать в штат Монтана. И в Монтане, и в Голливуде вам придется иметь дело с ребятами, которые значительно хуже, чем я.
– Может быть, я так и поступлю, – сказал шериф. – Тут такая тихая заводь – ничего не происходит. Крадут себе цыплят, гонят потихоньку самогон. А так – тишь да гладь.
– Все было тихо, пока мы не появились здесь, а?
– Ага. Но такого нам больше не нужно. Веселенькая работа – шарить крюками по дну речки!
– Нам тоже такого больше не нужно. Вы нас больше не увидите.
– Ладно. Ну, пока. Счастливо доехать!
– До свидания. И я надеюсь, что зять вашего помощника отыщется.
– Конечно. Сам припрется! Пьяный. Гнуснейший тип, кстати. Сестре Квина было бы значительно лучше без него. И всем остальным тоже.
Я открыл дверцу машины Дрю.
– Напоследок – разреши мне, приятель, спросить тебя кое о чем и кое-что тебе сказать.
– Спрашивайте.
– Как так получилось, что у вас было четыре спасательных жилета?
– У нас был с собой запасной. Даже не один, а два. Второй вы наверняка выловите где-нибудь ниже по реке. Они не тонут, знаете. Ну, а что вы хотели сказать мне?
– Ты держался молодцом!
– Ну, кому-то же надо было что-то делать, – сказал я. – И знаете – мне очень не хотелось умирать.
– Тебя здорово распороло, но если б не ты, вы все бы так и остались в реке, как ваш товарищ.
– Спасибо, шериф. Мне приятно это слышать. Я запомню ваши слова.
– Ага... обезьяна, а похвалу понимает... А чего ты такой волосатый? Кто у тебя был папаша?
– Тарзан, – ответил я.
Бобби уже сидел в машине Льюиса. Я взял карту со стойки, утыканной картами, и крикнул:
– Бобби, давай заедем, заберем лодку!
– Ни за что на свете! – отозвался он. – Пускай остается здесь. Я больше не хочу ее ни видеть, ни прикасаться к ней! Даже от запаха этой штуки меня мутит. Ну ее к черту!
– Нет, Бобби, – возразил я. – Мы поедем и заберем ее. Езжай за мной. Мы управимся очень быстро.
Когда мы подъехали к реке, я, увидев, что в байдарке играют какие-то дети, подумал, что это хороший знак – значит, помощника шерифа Квина поблизости нет. К тому же, дети наверняка отмыли лодку от блевотины, оставленной Льюисом. Я прогнал детей из байдарки и осмотрел корпус. Он был весь во вмятинах, со следами ударов о камни не только на днище, но и на боках, причем в некоторых местах – вплоть до планшира. Глядя на все эти отметины, я снова переживал удары, которым подвергалась байдарка. Я обнаружил и две дырки – небольшие дырочки – расположенные рядом друг с другом по центру лодки; я подумал, что лодка оставалась бы на плаву, даже получив еще несколько таких пробоин – но не слишком много.
Мы уже собирались поднимать лодку, чтобы установить ее на машине, когда я случайно взглянул через реку на противоположный берег. Там, среди деревьев, передвигались какие-то люди; за деревьями и кустами пряталось небольшое кладбище – я на него не обратил бы внимания, если бы не увидел люден.
Я спросил детей, которые продолжали стоять рядом:
– Там кого-то хоронят?
– Не-а, – сказала одна девочка, вся вымазанная в грязи. – Ну, тех всех, кто лежит на кладбище, перенесут в другое место. Когда будет дамба, тут все зальет. Вот их и выкапывают.
Я и так догадывался, что наблюдаю не похороны – люди перемещались слишком активно. Но то, что сказала девочка, прозвучало неожиданно. Я стал присматриваться и увидел зеленые гробы, поставленные один на другой; двое мужчин время от времени исчезали под землей и потом одновременно появлялись, явно что-то поднимая.
– Странно, что все тут зальет водой, – сказал я, обращаясь к Бобби.
– Странно, странно. Ради Бога, Эд, поехали уже, поехали отсюда!
Мы подняли байдарку и, спотыкаясь и раскачиваясь, поднесли ее к машине, взгромоздили на крышу, потом привязали к раме.
– Поезжай впереди, Бобби. Ты же знаешь, где живет Льюис? Расскажи его жене, что произошло, но помни нашу версию. Она накормит тебя и приголубит. И позвони Марте, скажи, что я еду домой.
– Я скажу, что нужно, – сказал он. – Не волнуйся, такое не забывается.
Я подошел к воде, наклонился и, зачерпнув воду из реки, напился.
Возвращаться было легко и приятно, хотя я ехал в машине погибшего человека, и все в ней напоминало о нем. Машина – в прекрасном состоянии, мотор работает ровно, в салоне чисто и прибрано; на ветровом стекле приклеена маленькая эмблема компании, в которой Дрю работал. Нужно было отрешиться от всего, что окружало меня в машине, и отдаться красоте местности, по которой я проезжал; из этой красоты нужно было выстроить свой собственный, тихий внутренний мир. Через четыре часа я, оставив позади фермерские районы и придорожные рекламные щиты, призывающие обратиться к Богу, въехал в царство мотелей, заезжаловок; чувствовалось, что я уже совсем недалеко от города. И все время, пока я ехал, у меня перед глазами стояла река. Я видел, как она обрушивается на меня, прорываясь между глыбами камня, – и тогда я невольно нажимал на педаль газа. Я видел извивы реки, с медленно текущей водой, темно-зеленые участки с водой почти неподвижной; деревья и скалы по берегам, мосты, дающие надежду...
Меня грызло беспокойство, и никакие попытки избавиться от него не помогали – достаточно ли прочна наша версия случившегося? Что произойдет, если что-нибудь все-таки вынюхают? Я был полностью уверен в Льюисе, уверен в нем, как в самом себе... но можно ли быть полностью уверенным в ком бы то ни было? И я не был уверен в Бобби. Он много пил, и, как у нас говорят, пил много и часто, а пьяный человек – особенно такой человек, как Бобби, – может наговорить о себе всяких гадостей, может начать каяться и изобличать себя в разных там грехах. Но будем надеяться, что рассказать правду ему не позволит воспоминание о том, как он стоял на коленях, опираясь животом на бревно, а к его голове было приставлено ружье, о том, как он вопил и верещал, дрыгая ногами, как маленький мальчик. Он ни за что не захочет, чтобы кто-нибудь узнал об этом, ни при каких обстоятельствах, как бы пьян он ни был. Нет, он будет придерживаться моей версии событий.
И она казалась мне достаточно прочной. Я соорудил ее и испробовал ее на крепость, и она устояла. Она так прочно засела у меня в голове, что мне уже трудно было сквозь нее различать правду. Но стоило немного напрячься – и правда обнажалась: светила луна, заливая своим светом дикую реку; каменная стена упиралась мне в грудь, сердце стучало и отзывалось в пульсации камня; сосновая иголка щекотала мне ухо; я сидел на дереве и ожидал рассвета...
Я ехал уже по четырехрядному шоссе – город был совсем близко. Почти во всех заезжаловках, которые я сейчас проезжал, я когда-то останавливался, чтобы перекусить. Я бывал почти во всех этих магазинах, и Марта тоже ездила сюда за покупками. Машина пошла вверх по холму; мимо меня мелькали дома; я оставил позади себя рев грузовиков и мельтешение заправок. Я сделал еще один поворот – и дорога, слегка изгибаясь, повела меня к дому. Было около двух часов дня. Я заехал к себе во двор, вышел из машины и постучал в дверь. Тут меня спасут, тут мое избавление!
Дверь открыла Марта. Мы молча стояли, друг против друга, затем вошли в дом. Я снял свои тяжелые башмаки, поставил их в угол и походил по ковру, застилавшему пол. Потом вернулся к машине, взял с сиденья нож и пояс, и раскрутив, забросил подальше в деревья, окружавшие дом, – в наш предместный лес.
