Экстренный случай - Крайтон Майкл (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
– Наркотики, – глухо проговорил он.
– Да, – ответил я, чувствуя, что мне становится все хуже и хуже.
– Мы ничего не знали, – поспешно сказал Хардинг. – Иначе мы бы…
– Но подозревали, – подала голос миссис Хардинг. – Мы не могли с ней совладать. Она слишком своенравная и независимая, самоуверенная и самостоятельная. С младых ногтей все решала сама.
***
Хэммонд вытер потное лицо рукавом и сказал:
– Ну, вот и все.
– Да, – ответил я.
Он стоял рядом, но голос его звучал глухо и будто издалека. Все окружающее вдруг показалось мне какой-то бессмыслицей, утратило всякое значение. Люди вдруг сделались маленькими и бледными. Боль накатывала резкими волнами. Один раз я даже был вынужден остановиться и отдохнуть.
– В чем дело? – спросил Хэммонд.
– Ничего, просто устал.
Он кивнул:
– Ну вот, все позади. Ты должен быть доволен.
– А ты?
Мы вошли в «конференц-зал» – тесную каморку, где стояли стол и два стула, а на стенах висели памятки, что делать в экстренных случаях – при геморрагическом шоке, отеке легких, ожогах, переломах. Мы сели, и я закурил сигарету; моя левая рука совсем ослабла, я едва сумел чиркнуть зажигалкой.
Несколько минут Хэммонд разглядывал памятки. Наконец, после долгого молчания, он спросил:
– Выпить хочешь?
– Да.
Меня тошнило, я был зол и чувствовал омерзение. Вероятно, глоток спиртного поможет избавиться от этих ощущений. Или, наоборот, усугубит их.
Хэммонд открыл шкафчик и достал из его недр плоскую флягу.
– Водка, – сказал он. – Для экстренных медицинских надобностей. Никакого запаха.
Отвернув крышку, он припал к горлышку, затем протянул флягу мне.
– Господи, – сказал он, пока я пил. – Ширнулся, словил кейф, упал замертво. Вот и вся жизнь. Господи.
– Да, нечто в этом роде, – согласился я, возвращая ему флягу.
– И ведь славная девчонка.
– Да.
– И еще это плацебо. Устроил ей «ломку» при помощи воды, водой же и снял.
– Ты знаешь, как это бывает.
– Да, она просто поверила тебе.
– Вот именно, – ответил я. – Поверила. Я посмотрел на памятки, иллюстрирующие схему обработки порезов и диагностики внематочной беременности. Когда мой взгляд наткнулся на строки, повествующие о нарушениях менструального цикла и пульсирующей боли в правой нижней четверти живота, буквы начали расплываться.
– Джон.
Я не сразу сообразил, что Хэммонд обращается ко мне. Я даже услышал его не сразу. Хотелось спать. Я едва соображал и двигался, как муха в патоке.
– Джон!
– Что? – Мой голос звучал глухо, как в склепе. Я слышал эхо.
– Ты как?
– Нормально.
«Нормально.., нормально.., нормально…» – повторило эхо. Я был как во сне.
– У тебя ужасный вид.
– Все хорошо…
«Хорошо.., хорошо.., хорошо…»
– Джон, не сходи с ума.
– Я не схожу, – ответил я и смежил тяжелые веки; они тотчас слиплись. – Я радуюсь.
– Радуешься?
– Что?
– Ты радуешься?
– Нет, – ответил я. Хэммонд нес какую-то околесицу. Голос его звучал истошно и пискливо, как у младенца. – Нет, – повторил я. – Не схожу я с ума.
– Джон…
– Перестань называть меня Джоном.
– Но это твое имя, – напомнил мне Нортон. Он встал. Наблюдая его замедленные, как у лунатика, движения, я почувствовал дикую усталость. Хэммонд сунул руку в карман, достал фонарик и осветил мое лицо. Я отвернулся. Яркий луч резанул глаза. Правый даже заболел.
– Посмотри на меня! – Голос прозвучал громко и властно. Так злобно и раздраженно обычно орут сержанты на плацу.
– Отстань, – сказал я.
Чьи-то сильные пальцы. Крепко держат голову. Свет бьет в глаза.
– Кончай, Нортон.
– Не шевелись, Джон.
– Кончай. – Я закрыл глаза. Ну и усталость. Какая же усталость. Вот бы уснуть и не просыпаться миллион лет. И видеть дивный сон про прибой и песчаный пляж, про медленные волны и их мягкий протяжный шелест. Как они накатывают, унося прочь всю грязь.
– Все в порядке, Нортон. Я просто…
– Не шевелись, Джон.
«Не шевелись, Джон. Не шевелись, Джон. Не шевелись, Джон».
– Ради бога, Нортон…
– Замолчи.
«Замолчи. Замолчи. Замолчи».
Он достал свой резиновый молоточек и принялся постукивать меня по коленям. Мои ноги задергались, и я почувствовал раздражение, мне сделалось щекотно. Хотелось спать. Крепко-крепко спать.
– Нортон, сукин ты сын…
– Замолчи. Ты не лучше любого из них.
«Любого из них. Любого из них. Любого из них».
Любого из кого? Интересный вопрос. Сон медленно наползал на сознание. Какие-то гибкие, будто резиновые пальцы коснулись век, заставили их сомкнуться…
– Я устал.
– Знаю. Вижу.
– Зато я.., ничего не вижу.
«Ничего. Не вижу».
Я попытался открыть глаза.
– Кофе.., надо выпить кофе.
– Нельзя, – ответил Хэммонд.
– Дай мне плод, – попросил я и тотчас удивился. С чего бы вдруг? Что за несусветная чушь? Или не чушь? Или чушь? Поди разбери. Ничего не поймешь. Правый глаз разболелся. И головная боль стекала туда, к этому чертову правому глазу. Как будто в череп забрался лилипут и бил молоточком по глазному дну.
– Маленький человечек, – сказал я.
– Что?
– Ну, человечек. Маленький, – объяснил я. Неужто непонятно? Неужто Нортон – такой тупица? Все же ясно. Разумное высказывание разумного человека. И Нортон просто разыгрывает меня. Дурачком прикидывается.
– Джон, – сказал он, – ну-ка, сосчитай от ста до единицы. Можешь? А вычти из ста семь. Получается?
Я призадумался. Задачка была не из легких. Я представил себе лист бумаги, белый и глянцевый, и лежащий на нем карандаш. Сто минус семь. Так, теперь проведем черту, чтобы сподручнее было вычитать…
– Девяносто три.
– Молодец. Продолжай.
Это было еще сложнее Понадобился чистый лист, и исписанный пришлось вырвать. Так я и сделал. И тотчас забыл, что там написано. Уф, хитрая задачка. С подвохом.
– Давай, Джон. Девяносто три.
– Девяносто три минус семь… – Я помолчал. – Восемьдесят пять. Нет, восемьдесят шесть.
– Продолжай.
– Семьдесят девять.
– Правильно.
– Семьдесят три. Нет, семьдесят четыре… Нет-нет, погоди-ка.
Я отрывал листки и не мог остановиться. Ну и задание! Труднее не бывает. Я совсем растерялся. До чего же трудно сосредоточиться.
– Восемьдесят семь.
– Нет, не правильно.
– Восемьдесят пять.
– Джон, какой нынче день?
– День?
Что за глупый вопрос! Видать, Нортону пришла охота подурачиться. Какой нынче день?
– Нынче у нас – сегодня, – ответил я.
– Число?
– Число?
– Да, число.
– Май, – сообщил я ему. – Вот какое теперь число.
– Джон, где ты находишься?
– В больнице, – ответил я, взглянув на свой белый халат. Я лишь чуть-чуть разомкнул веки, потому что они сделались очень тяжелыми. Голова шла кругом, и свет резал глаза. Хоть бы этот Нортон заткнулся и не мешал мне спать. Как я жаждал сна. Как нуждался в нем. Как я устал.
– В какой больнице?
– В больнице.
– В какой?
– Э… – я забыл, что хотел сказать. Боль пульсировала в правом глазу, захлестывала лоб, всю правую сторону головы. Жуткая, лютая боль. Бум-бум-бум.
– Подними левую руку, Джон.
– Что?
– Подними левую руку, Джон.
Я слышал его голос, понимал слова, но они казались мне сущим бредом, не стоящим внимания. Какой дурак станет слушать эту белиберду?
– Что?
А потом я почувствовал какую-то дрожь над правым ухом. Странную и смешную дрожь. Я открыл глаза и увидел девушку. Она была очень мила, вот только вытворяла со мной нечто непонятное. С моей головы падали какие-то бурые пушистые штуковины. Падали медленно и плавно. Нортон смотрел на них и что-то громко говорил, но я не разбирал слов. Я почти спал. Однако все это было так странно… Потом я почувствовал мыльную пену. Потом – бритву. Я посмотрел на нее, и меня вдруг начало мутить. Блевотина хлынула фонтаном прямо на белый халат, и я услышал, как Нортон говорит:
