Эскимо с Хоккайдо - Адамсон Айзек (читать онлайн полную книгу txt) 📗
Кидзугути ухмыльнулся, чертовски довольный собой.
— Отчасти благодаря вам, господин Чака, — сказал он. — И, разумеется, благодаря нашему диджею Тове. Он — маг и волшебник. Из дерьмовых записей такую конфетку слепил. Если наркотики так на мозги действуют, я готов посылать всех продюсеров «Сэппуку» хоть в Амстердам, хоть в Индию. Вы уже слышали сингл?
Я глянул украдкой на диджея. Лицо Товы слегка передернулось и вновь застыло в режиме зомби. Я вспомнил, как во время первого моего визита во «Взлетную Полосу Талантов Продакшнз» Това стоял в углу с микрофоном наготове, и пленка продолжала перематываться, когда Санта нес свою чушь и требовал ключ. Вот, значит, каким образом мой голос попал на новый диск. Мало мне было Рэнди Шанса — так я скоро превращусь в псевдонимную мульмедийную суперзвезду.
— Я слышал песню, — заговорил я. — Крепкая музыка, танцевать под нее можно. Но я думал, что дид-жей Това — подручный Хидзимэ Сампо. Как это вы его сманили?
— Без проблем, — ответил Кидзугути. — На Санту напали — вы, может быть, не слышали? Он мертв. Убит клиентом-наркоманом. С ним довольно жестоко разделались. Ничего подобного я не видел — на воле, то есть.
— Значит, вы это видели?
— Нет, — сказал он. — В газете прочел.
— Вы сказали, что никогда не видели…
— Не говорите мне, что я сказал и чего не говорил. «Никогда не видел ничего подобного» — общепринятое выражение.
— Фигура речи! — кашлянул один из Синих Костюмов.
— Фигура речи, — повторил Кидзугути. Он снова включил мертвый тюремный взгляд, и мне припомнилась небольшая лекция, которую Кидзугути произносил в сауне. Насчет недолговечности секретов. Не знаю, почему Кидзугути не убрал Санту сразу же, если ему так важно было сохранить в тайне заговор против Ёси. Согласно моей теории, Санта продлил себе жизнь, обещая отнять у Ольги записи. Когда ничего не получилось, Санта превратился в лишнее бремя, и к тому же он не умел держать язык за зубами. Не хотелось бы, чтобы мой язык довел меня до такой же беды, но я не удержался и надавил еще чуть-чуть:
— Говорят, «Сэппуку» подписала контракт с «Темной сущностью»?
— С кем? — переспросил Кидзугути.
— Вообще-то, — вмешался Синий Костюм, слегка откашлявшись, — «Темная сущность» более не существует. Теперь они зовутся «Фантомная боль» и пишут новые песни, совершенно оригинальные.
Теперь я понял, как все получилось. Эта банда из «Сэппуку» отчаялась вернуть пропавшие записи Ёси и вместо этого предложила «Темной сущности» сделать собственную версию — быстро и кое-как. Только «Сущность» не предупредили, что запись пойдет в продажу под видом нового альбома «Святой стрелы». В качестве компенсации с группой заключили договор на запись их собственного диска. Держу пари, в этом контракте имелся пункт: «Темная сущность» — э-э, «Фантомная боль» — будет хранить молчание о своем «вкладе» в «Ре/ин/троспекцию». А может быть, «Фантомная боль» участвовала в обмане и сочла фальшивый прощальный альбом лучшей данью своему кумиру. Может быть, когда приходится выбирать между участью всю жизнь играть каверы и шансом прорваться наверх, это нельзя даже назвать выбором. А может быть, эти ребята, как большинство рокеров, даже не собрались прочесть злосчастный контракт.
— «Фантомная боль», — с нажимом сказал Кидзугути. — С этой группой мы связываем большие надежды. Они заполнят пустоту, оставленную «Святой стрелой».
— Интересная формулировка, — заметил я.
В глазах Кидзугути вспыхнула тревога. Я улыбнулся ему, улыбнулся всем присутствующим, каждому поочередно — Кидзугути, диджею Тове, троим Синим Костюмам. Доулыбался до того, что щеки заболели. Все равно улыбку никто не видел. Ее скрывали бинты. И вдруг кто-то рявкнул:
— Бэби, ты теперь богат!
— А? — всполошился Кидзугути, оглядываясь по сторонам.
— Бэби, ты теперь богат!
Хриплый, пропыленный голос, короткую фразу он мучительно выдавал по слогам. Хотя все мы дружно озирались, источник звуков обнаружился не сразу.
— Бэби, ты богат, как я!
Больше всех, похоже, удивился сам диджей Това. Неуклюжее тело выпрямилось, угловато застыло, обеими руками он обхватил наушники, на лице — припадочный ужас, а челюсть словно сама собой вибрирует с каждым словом. Он казался одержимым или человеком-антенной, принимающим сигналы из астрального мира.
— Ты держишь деньги в толстой сумке в зоопарке средь зверья!
Легче было догадаться, к кому обращены эти слова. Глаза диджея расширились в изумлении, дергались в орбитах, но смотрели прямо на меня. Мои глаза не отвечали им взаимностью. Они судорожно шарили по комнате, ловя реакцию окружающих.
Двойной шрам на картофельном лбу Кидзугути сморщился от негодования.
— А вы говорили, он немой, — проворчал он.
— Немой, — подтвердил первый Синий Костюм.
— Уже много лет молчит, — подхватил второй.
— Это же, блядь, не одно и то же, — прошипел Кидзугути.
И в ожидании продолжения все взоры вновь сосредоточились на Тове. Но продолжения не последовало. Постепенно его глаза вернулись к норме, напряжение отпустило. Лицо передернулось в последний раз и обмякло. Диджей опять сутуло согнулся. В шарадах так изображают «поникший цветок».
— Это что была за хрень? — спросил Кидзугути, ни к кому в частности не обращаясь.
Мы так и стояли, глядя друг на друга. Ответа ни у кого не было.
27
Я промчался вниз по лестнице. Сегодня музыки не было. Может быть, музыка на лестнице — из числа обычаев эпохи Сугавары и уже отходила в прошлое. Как я ни любил свои ботинки, эхо шагов на лестнице меня отнюдь не радовало. И, сам того не замечая, я начал насвистывать. И вдруг понял — эту же самую песню я насвистывал в длинном подвальном коридоре отеля «Кис-Кис». Я сопоставил свое открытие с нежданными откровениями диджея Товы и вдруг понял, что это за песня. Она билась в моем подсознании с той самой минуты, как Ольга улетела из Токио.
Ночь Фестиваля Всех Звезд. Здание «Саншайн-Си-ти». Два одиноких иностранца и море алкоголя. Дождь бьет в окно «Дикой клубники», автомат снова и снова играет «Битлз». И Ольга рассказывает мне… о чем она рассказывает?
«Бэби, ты теперь богат! Ты теперь богат, как я». Ночь Фестиваля Звезд, я болтаю с ослепительной шведкой. Звенят стаканы, гремит гром. «Ты держишьденьги в толстой сумке в зоопарке средь зверья». В зоопарке. Она говорит, что под эту песню вспоминает экскурсию в зоопарк Уэно. Дождь бьет в оконное стекло. Зоопарки очень грустные, говорит Ольга. Ей там всегда грустно, потому что животные — панды, тигры, гориллы, кенгуру, фламинго и все эти прекрасные создания из дальних уголков планеты, — эти животные никогда не смогут вернуться домой. Они будут есть в зоопарке, будут здесь спать, может быть, даже потомством обзаведутся, но они тут навсегда чужие. А когда они проживут в зоопарке много лет, у них уже не будет родины. Они до самой смерти будут жить, мечтая о родине. Иногда, сказала мне Ольга, она то же самое думает о себе и Японии: маленький зверек в гигантском зоопарке. Я кивал в такт. Лед таял в стакане. «Битлз» играли, дождь ритмично стучал в окно. Фестиваль Всех Звезд на пятьдесят восьмом этаже «Саншайн-Сити».
Я полез в карман, нащупал ключ и прикинул кратчайший маршрут до зоопарка Уэно.
В путеводителях вы этого не прочтете, но я вас предупреждаю: не стоит ловить такси в Токио, если у вас вся рожа забинтована. Сколько я ни махал руками, все мимо. Будь я таксистом, вынужденным сделать выбор между изящной дамочкой с дорогой сумкой и парнем, у которого и лица-то не видать, я бы, наверное, сам мимо себя проехал.
До закрытия зоопарка оставалось меньше часа. Почти три мили к северу, а ехать на электричке не хотелось. Раньше я бы угнал машину или мотоцикл, но я старался избавиться от родимых пятен прошлого.
И я побежал.
Хотите знать, каково бегать по центру Токио, — сами попробуйте. Но сперва нужно расцарапать лицо, чтобы заполучить доброкачественный лимфоретикулез — слизистая распухнет и в груди образуется ком. Замотайте лицо так, чтобы трудно было раскрыть рот и вдохнуть, а нос пусть вам расплющат, чтобы им вы дышать тоже не могли. Накануне поспите в самолете не более двух часов урывками, большую часть ночи и утро проведите в беседе с непрерывно курящими полицейскими, которые сочтут вас рехнутым, а вторую половину дня — с парнями из шоу-бизнеса, рехнутыми по правде. Для полной дезориентации послушайте запись: парень, который притворяется мертвым, поет на слова из вашего вчерашнего разговора. Дальше человек, годами не произносивший ни слова, цитирует песню, уже несколько дней вертевшуюся у вас на языке, и вы вспоминаете случайную встречу дождливым вечером много, много лет назад.
