Ночь в тоскливом октябре (ЛП) - Лаймон Ричард Карл (мир бесплатных книг .txt, .fb2) 📗
Будучи довольно регулярным посетителем пончиковой Данди, я заметил витрину этой комиссионки давно, еще на первом курсе. Поначалу, меня забавляли эти видавшие виды манекены и их старомодные костюмы. Мне также нравилось смотреть и на другие предметы в витрине: старые столовые приборы, вазы, грампластинки, даже пару картин в рамах. Но потом, направляясь в закусочную как-то вечером один, я задержался у витрины чуть дольше обычного. Именно тогда я осознал, что манекены, одежда, и вообще практически все, что выставлялось в этой витрине, представляло собой артефакты, оставшиеся от мертвых людей.
От этой мысли мне стало тоскливо и не по себе.
Проходя в следующий раз в пончиковую, я перешел на другую сторону улицы, чтобы не смотреть на витрину комиссионки. Но это не помогло — я все равно знал, что она там.
После этого, я стал избегать закусочной Данди. В принципе, всерьез намеревался никогда в нее не ходить, но однажды, теплым вечером поздней весны в прошлом году, мы с Холли гуляли по городу. Я знал, что мы прошли уже довольно большое расстояние, но моим вниманием владела Холли, а не наше местоположение. Мы держались за руки. Внезапно, она остановилась. Я тоже. И оказался лицом к лицу с витриной комиссионки.
— Ни фига себе! — сказала она. — Ты только глянь на это всё.
Я глянул. Но когда Холли была рядом, я не ощущал мрачного дыхания тлена.
— Вон Кларк Гейбл стоит, — сказал я.
— Похоже, половину его усов унесло ветром.
Я рассмеялся.
— А это что, типа, Скарлет? — спросила она.
— Скорее Зельда, [6] мне кажется.
— Но это должна быть Скарлет, больше некому.
— Ну, возможно.
— Если ты хочешь, чтобы это была Зельда…
— Нет, я не против.
— Она же была в его книгах, да?
— Вроде бы. Она, вроде, есть в «Ночь нежна», [7] но он не называл ее там Зельдой.
Холли повернулась ко мне лицом и обвила меня руками, как часто делала — не совсем обнимая, а лишь слегка прижимаясь ко мне, так чтобы я почувствовал прикосновение ее груди, когда она запрокинула голову, чтобы посмотреть мне в глаза.
— А я в твоей книге буду когда-нибудь? — спросила она.
— Конечно, будешь, — меня всегда смущало и будоражило воображение, когда она говорила обо мне как о писателе, словно всерьез верила, что это возможно.
— Но только под моим настоящим именем, ладно? Холли будет хорошим именем для моего персонажа, как считаешь?
Я кивнул. На самом деле, не мог представить ее с каким-либо другим именем, кроме Холли.
— Когда ты станешь знаменитым большим писателем, — сказала она, — я покажу эту книгу моим детям и расскажу, как была с тобой знакома в молодости.
— Ты хочешь сказать, нашим детям? — я и так знал, что она не собиралась говорить про наших детей, но все равно почувствовал потребность спросить.
Ее нежные глаза посмотрели на меня снизу, и с грустным лицом она сказала:
— Ты заслуживаешь кого-то получше меня.
— Что? — спросил я, хотя прекрасно ее расслышал.
— Ты найдешь кого-то еще, кого-то красивее меня, и умнее…
— Я не хочу кого-то еще.
— Это ты сейчас так думаешь.
— Я люблю тебя, Холли.
— Ты любишь мой образ у себя в голове.
— Это еще что значит?
— Просто может быть, я не та, за кого ты меня принимаешь.
— Тогда кто ты?
Мягко улыбнувшись, она потерлась об меня и сказала:
— «Я — никто. А ты кто?» [8]
Взяла на вооружение Эмили Дикинсон, значит.
— Ты — не никто. Ты — Холли Джонсон, и я люблю тебя целиком и полностью.
— Главное, не забудь мое имя, дорогой, когда настанет время поместить меня в ту книгу.
У меня возник комок в горле, но я сумел сказать:
— Я никогда не забуду твое имя. Но если ты уедешь и бросишь меня, как я узнаю, куда тебе послать экземпляр?
— Я тебя не брошу. Ты меня бросишь. Насчет экземпляра не волнуйся. Я буду покупать все твои книги. Буду твоей самой большой фанаткой.
Потом мы поцеловались, стоя перед витриной комиссионки, под взглядами Ретта и Скарлетт (или Зельды). А я чувствовал себя раздавленным. Но потом мы зашли в закусочную, и Холли вела себя так, словно ничего ужасного не произошло. Поев пончиков, мы отправились в большой лесопарк за городом, и занялись любовью под деревьями, и все казалось как-то слаще, неотложнее, интенсивнее, чем когда-либо раньше.
Я вспомнил все это, пока стоял перед витриной, глядя на манекенов впервые с тех пор, как Холли меня бросила.
Я никогда тебя не брошу. Ты меня бросишь.
Ага, как же.
«Сука!» — подумал я.
А потом подумал и кое-чего похуже.
Потрепанные манекены улыбались мне сквозь стекло. Они выглядели точно так же, как в тот вечер, когда смотрели на нас с Холли. Для них ничего не изменилось. Вот кому хорошо живется.
«Не надо было больше сюда приходить» — подумал я. Идти на север было вообще большой ошибкой.
Но с другой стороны, любое направление обернулось бы ошибкой такого же масштаба. Не было в окрестностях почти ни одного места, где бы мы с Холли не побывали вместе, когда были влюблены. Одно ничуть не лучше другого.
И на севере, по крайней мере, были пончики. Это плюс.
Пока я шел сквозь рассеянное сияние вывески и окон Закусочной Данди, мой взгляд устремился внутрь. Кто-то у прилавка делал заказ. Ассортимент на витрине был скуден, но я заметил несколько классических пончиков. Некоторые из них шоколадные. Насчет других, не было видно, глазированные они или простые. Я толкнул перед собой дверь и вошел в царство теплых, сладких ароматов, столь хорошо мне знакомых.
Продавец — незнакомый, похоже, сменившийся с прошлого года — был занят обслуживанием другого покупателя, отдавая ему сдачу.
Я подошел к прилавку и наклонился.
Три классических пончика были глазированными. От их аппетитной корочки рот наполнялся слюной. Я решил купить все три — два оставлю для Айлин, один съем здесь сам, с горячей чашечкой кофе.
После столь долгой прогулки, я заслуживал, пожалуй, даже два пончика.
Какой же выбрать вторым? Шоколадный классический? Или с кленовым сиропом? Или один из этих жирных, обсыпанных сахаром пончиков с повидлом внутри?
Столько возможностей для выбора.
Большинство из них выглядели невероятно вкусно.
Сзади раздался знакомый голос:
— Эй, Эдди! Как удачно встретились!
Глава 6
Я распрямился, обернулся — и заметил Айлин, машущую мне из-за столика в углу. Она была одна. Перед ней стоял белый пластиковый стаканчик с кофе и салфетка с оставшейся половинкой пончика.
Она пришла!
Улыбаясь и покачивая головой, я пошел к ней.
— Давай, возьми что-нибудь, — сказала она. — Я никуда не денусь.
— Так ведь это я должен был тебе принести пончики.
— Я решила сама себя к ним принести.
— Значит… свой заказ ты отменяешь?
— Наверное. У меня уже полторы штуки внутри.
— Может что еще тебе взять?
Она мотнула головой.
— Нет, бери что тебе самому нужно.
Тогда я вернулся к прилавку. Купил кофе и пару глазированных классических пончиков, расплатился, и принес все к столику Айлин.
Она выглядела очень свежей и симпатичной, сидя там и глядя на меня. Ее темно-каштановые волосы были распущены и спадали на плечи. С тех пор, как я ее последний раз видел, она переоделась, избавившись от своего свитера и плиссированной юбки. Теперь на ней были синие джинсы и фланелевая рубашка в яркую клетку. Ниже горла виднелся длинный треугольник обнаженной кожи. Ее рубашка была расстегнута почти наполовину. В сидячем положении ткань немного шла складками, открывая взору краешек ее черного лифчика.
Когда я сел напротив, она сказала:
— Я передумала насчет того, что не хочу навязываться. Все-таки хочу.
