Мессия - Старлинг Борис (читать книги онлайн TXT) 📗
– Беккет, да ты настоящий маньяк.
– Еще бы. Есть у тебя лишняя работенка? Я бы мог здорово помочь тебе ловить тех чудиков, с которыми ты имеешь дело.
Они смеются. Ник допивает свою пинту.
– Мне пора. Нет грешнику покоя.
– Обратно в галерею?
– Ага. Хотите пойти со мной?
Ред смотрит на Сьюзен, та кивает.
– Почему бы и нет?
Ник ждет, пока Ред и Сьюзен закончат есть, а потом ведет их через дорогу и по боковой улочке.
– Видите, – говорит он, – здесь все больше гаражи. Там, – он указывает на зеленое угловое здание, – одна мозаичная компания, а дальше, впереди, мой лабаз. Вон то синее строение. Место, скажем прямо, не самое оживленное и архитектурными изысками не поражает, но зато и арендная плата не слишком высока.
Они проходят через пару вращающихся стеклянных дверей и оказываются в огромном складском помещении.
– Боже ты мой, Ник! – восклицает Ред. – Вот так галерея. Больше похоже на самолетный ангар.
Ник ухмыляется.
– Ага. Мы называем его "художественный пакгауз", но ты, наверное, сочтешь это претенциозностью в духе Беккета.
– Ник, все, что ты делаешь, это и есть претенциозность в духе Беккета.
Ник уходит, чтобы обслужить посетителя, в то время как Ред и Сьюзен бродят по просторному помещению. Ряды полотен размещены на подвесных держателях, свисающих с потолка, как сталактиты. Рядом с каждой картиной находится кусок картона с авторской аннотацией – художники написали о своих работах, что сочли нужным. Качество работ весьма разнится – есть хорошие, есть так себе, некоторые трогают своей непосредственностью.
Сьюзен считает нужным помедлить перед полотном, Ред же полагается на первое впечатление – если картина не трогает за душу сразу, то хоть прогляди ее насквозь, ничего в ней уже не высмотришь. Ну а пояснения – это и вовсе чушь. Если художнику приходится добавлять к картине письменное пояснение, значит, сама она ни к черту не годится. Можете вы представить себе, чтобы Ван Гог поместил рядом с "Подсолнухами" бумажку с надписью: "Вот нечто пробудившее меня"?
Бродить молча между рядами свисающих полотен Реду надоедает довольно скоро, и он возвращается к входу, где имеется кофеварка и табличка с надписью: "УГОЩАЙТЕСЬ". Он угощается и несет дымящуюся чашку к диванчику из искусственной кожи, рядом с которым, на низеньком столике, лежит стопка книг и альбомов по искусству. Ред садится, берет верхнюю книгу, переворачивает ее и видит заголовок: "Микеланджело. Сикстинская капелла".
Ред праздно листает страницы. От этого, во всяком случае, больше толку. Не какие-то сомнительные холсты, а творения признанного гения.
Первая иллюстрация представляет собой общий вид капеллы, в темно-красном свете позднего солнца, с фигурками, карабкающимися по стенам и потолку, словно они наколоты безумным татуировщиком.
Ред переворачивает страницы, рассматривая эпизоды Творения. Рука Адама, протянутая к Богу, вялая, несмотря на мускулистое телосложение. Сотворение Солнца и Луны – сосредоточенный лик Господа, широко, что твой дирижер, раскинувшего руки. Снова Всевышний, созидающий Порядок из Хаоса, здесь он тянется назад и вверх, на манер голкипера. Плащ Давида, попирающего поверженного Голиафа, вьется у его талии. Проклятая душа, увлекаемая демонами в ад, тщетно цепляется за свое тело.
Образы переходят со страниц в сознание Реда.
Что-то им упущено. Он быстро пролистывает назад несколько страниц и смотрит снова.
Сцена Страшного суда. Христос на кресте у подножия стены и снова на ее вершине. Его десница воздета, Пресвятая Дева смиренно потупила очи. Творец изображен здесь не просто как бородатая фигура из фольклора, но как подлинное воплощение неодолимой, первозданной силы космоса. Розовая плоть великолепно прописанных тел выделяется на фоне глубокого голубого неба. Так много происходит, и вместе с тем ничего не случается. Причудливая комбинация поразительного драматического напряжения и безмятежного умиротворения.
Быстрое пролистывание страниц. Вот.
Образ, который он упустил. Как раз под Христом, слева.
Несколькими страницами дальше этот образ дан крупным планом. Это Реду запомнилось. Крупный план.
Он листает страницы с таким лихорадочным нетерпением, что его пальцы чуть ли не рвут бумагу. Нашел.
Деталь жития святого Варфоломея. Безумный взор, обращенный к Мессии. У святого окладистая вьющаяся борода и совершенно лысая, как ягодицы, башка, массивные бедра плотно обхватывают камень, на котором он сидит верхом.
Варфоломей размахивает ножом, зажатым в правой руке, а в левой... в левой держит собственную кожу.
Точно так же, как Барт Миллер.
Время застывает.
Что ему открылось, Ред понимает, но отмотать мысли достаточно далеко, чтобы обернуть ими значимость своего открытия, он не в состоянии.
Сенсорная перегрузка.
Глаза не отрываются от картины, пока она не заполняет собой все зрительное пространство. Ничего, кроме нее, он уже не видит.
В ушах грохот, как будто он несется на поезде сквозь туннель.
Пальцы вцепились в твердый глянцевый переплет книги с такой силой, что побелели.
На его неожиданно высохшем языке резкий вкус яйца.
Запах кофе, поднимающийся со струйкой пара от стоящей рядом чашки.
Взгляд Реда скользит вниз, от иллюстрации, к черным паукам написанного под ней текста.
"Лист 26. Св. Варфоломей. Согласно легенде, с апостола Варфоломея заживо сняли кожу. Эта фигура – известное изображение страданий Варфоломея – вскрывает глубины отчаяния Микеланджело. Лицо на содранной коже, которую святой держит в руке, – это лицо самого Микеланджело".
Ред снова смотрит на картину и в первый раз видит на лоскуте кожи, зажатом в руке святого, лицо, безобразно смятое и искаженное, с темными дырами там, где должны находиться глаза и рот.
Святой Варфоломей. Барт Миллер. Варфоломей Миллер. Барт, Бартоломью – это английская форма имени Варфоломей.
Что-то в них есть, в этих именах.
Джез заметил это по пути в Рединг, когда они ехали, чтобы допросить Элисон Берд. Тогда он говорил об имени Джеймс, то есть Иаков, но уже был близок к тому, чтобы выйти на верный путь. Они фактически вышли на него, однако вместо того, чтобы двинуться по нему дальше, свернули в тупик. Тогда, по дороге в Рединг они вплотную приблизились к решению, но проморгали его и потратили впустую столько часов и недель. До нынешнего момента, когда, описав круг, вернулись к исходной точке.
