Партнер - Гришем (Гришэм) Джон (мир книг TXT) 📗
– Нет.
– Но у нее есть право пользоваться телефоном.
– Наши люди работают над этим.
– Достаньте мне ее номер.
– Посмотрим. – Каттер обращался исключительно к Патрику, игнорируя присутствие Сэнди. – Она очень торопилась. Никакого багажа, даже сумки. Бросила вас и быстрее назад, в Бразилию.
– Заткнитесь, – сказал Патрик.
– Теперь вы можете покинуть нас, – бросил Сэнди.
– Мне показалось, вас это заинтересует, – улыбнулся Каттер и вышел.
Усевшись, Патрик осторожными движениями помассировал виски. Голова начала болеть еще до прихода Каттера, теперь же она просто раскалывалась. Сколько раз вместе с Евой они отрабатывали три возможных варианта развития событий на тот случай, если его поймают. По первому она должна была держаться в стороне, оказывая помощь Сэнди и переезжая с места на место по собственному усмотрению.
По второму ее могли схватить люди Стефано и Арициа – это было бы самое страшное. Третий вариант предусматривал возможность того, что Ева окажется в руках ФБР – не так ужасно, как во втором, однако здесь вставали весьма трудные проблемы. Слава Богу, она хотя бы в безопасности.
Четвертый вариант – ее самостоятельное возвращение в Бразилию – они даже не обсуждали. Патрик и представить не мог, что она его бросит.
Сэнди собрал бумаги, расчистив стол.
– Во сколько ты ушел от нее? – спросил Патрик.
– Около восьми утра. С ней все было в порядке, я тебе уже говорил.
– И ни слова о Майами или Бразилии?
– Нет. Ни намека. Я уходил уверенный в том, что какое-то время она останется на прежнем месте. Она сказала, что сняла коттедж на месяц.
– Значит, она испугалась. С чего бы еще ей бежать?
– Не знаю.
– Найди в Майами адвоката, Сэнди, и побыстрее.
– У меня есть там несколько знакомых.
– Она наверняка до смерти напугана.
Глава 30
Шел седьмой час, так что Хаварек скорее всего должен был сидеть за карточным столом в казино, накачиваясь бесплатным виски и присматриваясь к хорошеньким женщинам. По городу давно ходили слухи о его долгах, вызванных пристрастием к азартным играм. Рэпли, без сомнения, опять на чердаке – там, откуда, по мнению большинства, ему было лучше и вовсе не спускаться.
Секретарши и ассистенты уже разошлись по домам. Дуг Витрано закрыл на ключ входную дверь и зашагал по дорожке к роскошному особняку, стоявшему позади здания.
Там, сидя за столом с закатанными рукавами, его ждал Чарли Боген.
Патрик умудрился поставить “жучки” в каждом кабинете, за исключением офиса старшего партнера. На это Боген неоднократно указывал во время скандалов, вспыхивавших после пропажи денег. Уходя, он всегда запирал кабинет на хитроумный замок, так что посторонний попасть туда никак не мог. Много раз Боген упрекал партнеров в непростительной беспечности, особенно Витрано, по телефону которого и велись разговоры с Грэмом Данлэпом, позволившие Патрику узнать о переводе денег. Споры на эту тему едва не заканчивались дракой.
В то же время Боген не мог заявить, что у него существовали хоть какие-то подозрения относительно шпионажа в собственной фирме. В противном случае почему он не предупредил своих легкомысленных коллег? Нет, Боген всего-навсего проявлял осторожность, а потом ему просто повезло. Самые серьезные разговоры всегда велись именно в его кабинете. Замок запирался в течение нескольких секунд, а ключ от него был только у самого хозяина. В отсутствие Богена туда не могли войти даже уборщицы.
Плотно прикрыв за собой дверь, Витрано опустился в мягкое кожаное кресло напротив стола.
– Сегодня утром я виделся с сенатором, – сообщил Боген. – Он пригласил меня к себе домой.
Отец сенатора и мать Богена были братом и сестрой, а сам сенатор старше своего двоюродного брата на десять лет.
– Как у него настроение? – спросил Витрано.
– Не сказал бы, что хорошее. Он хотел узнать последние новости о Лэнигане, и я поделился тем, что знаю. Насчет денег по-прежнему ничего не известно. Он очень нервничал по поводу имеющейся у Лэнигана информации. Я уверил сенатора, как делал и ранее, в том, что связывался с ним только из этого кабинета, единственного, где не было “жучков”, поэтому у него нет оснований для беспокойства.
– Но он все-таки встревожен?
– Конечно. Спросил, существуют ли какие-либо документы, свидетельствующие о его контактах с Арициа. Я опять ответил – нет.
– Что, безусловно, является правдой.
– Да. Документов, где упоминалось бы имя сенатора, не существует. Все наши договоренности были устными, причем о делах мы говорили чаще всего на поле для гольфа. Я напоминал ему об этом тысячу раз, однако он хочет слышать это снова и снова, особенно теперь, когда Патрик вернулся.
– А о кладовке ты ему не говорил?
Глядя на покрывавший стол тонкий слой пыли, оба еще раз переживали случай, происшедший в январе девяносто второго года. Месяцем раньше министерство юстиции приняло решение в пользу Арициа, а еще через шестьдесят дней должны были поступить деньги. Неожиданно появился сам Арициа без всякого предупреждения и в отвратительном настроении. Патрик был еще здесь, до его исчезновения оставалось чуть более трех недель. Фирма уже начала дорогостоящий ремонт офисов, и по этой причине Боген не мог принять гостя в своем кабинете: там работали маляры, а мебель была покрыта мешковиной. Арициа провели в небольшую комнату для переговоров напротив кабинета. Из-за царившей там тесноты комнату прозвали кладовкой. Окна отсутствовали, а потолок был скошен: находилась она под лестницей.
Считавшийся вторым в иерархии фирмы Витрано нервничал. Начался разговор. Арициа выходил из себя: как же, юристы готовились заработать тридцать миллионов долларов. Теперь, убедив министерство юстиции в своей правоте, он считал, что отдавать такие деньги в качестве гонорара – абсурд. Боген и Витрано стояли на своем, и атмосфера быстро накалилась. Они предложили обратиться к подписанному сторонами контракту на предоставление юридических услуг, однако Арициа было на все наплевать.
В самый разгар перепалки Арициа вдруг спросил: какую часть тридцати миллионов получит сенатор? Ожесточившийся Боген ответил, что это не имеет никакого отношения к теме разговора. Арициа настаивал: его это касалось напрямую, потому что речь шла о его деньгах. Он с ходу начал проклинать сенатора и всех политиков, вместе взятых, забыв о том, как родственнику Богена пришлось попотеть в Вашингтоне, оказывая давление на военных моряков, на Пентагон и министерство юстиции, чтобы те благосклонно отнеслись к предоставленной Арициа информации.
“Сколько он получит?” – продолжал кричать Арициа.
Боген придерживался избранной тактики и говорил, что о сенаторе не забудут. Он напомнил собеседнику: тот выбрал их фирму именно из-за надежных политических связей – и с жаром добавил, что положить в карман шестьдесят миллионов далеко не так плохо, особенно если помнить о высосанной из пальца информации.
Сказано сторонами было слишком много.
Арициа предложил гонорар в десять миллионов. Боген и Витрано отвергли эту смешную цифру без всяких раздумий.
Изрытая проклятия, Арициа в гневе покинул кладовку.
Телефонов там не было, и все же специалисты обнаружили два микрофона: один – под столом, там, где сходились углом две деревянные планки, второй – на единственной в кладовке книжной полке, между древними, покрытыми пылью справочниками. Предполагалось, что книги украсят спартанскую обстановку комнаты для переговоров.
Вне себя от горя после потери целого состояния и обнаружения людьми Стефано “жучков”, Боген и Витрано о встрече в кладовке долго не вспоминали: к чему? Арициа не было сказано ни слова: этот негодяй с сумасшедшей скоростью выставил фирме иск и слышать не мог их имен без содрогания. Через какое-то время разговор тот стерся из памяти. Да и был ли он вообще?
С возвращением Патрика приходилось признать, что был.
Оставался, правда, шанс: а вдруг микрофоны не сработали или Патрик в спешке не обратил внимания на говорившееся в кладовке? В здании и без того хватало “жучков”. Словом, оба считали, что Патрик остался в неведении относительно беседы с Арициа.
