Зубы тигра - Клэнси Том (книги онлайн без регистрации txt) 📗

Время шло своим чередом. Дни сделались почти невыносимо однообразными. Сплошная рутина. Утренняя пробежка, физические упражнения, завтрак и разговоры. В общем и целом, все это очень мало отличалось от тех занятий, которые были у Доминика в Академии ФБР или Брайана – в высшем училище Корпуса. Именно это сходство и вызывало у морского пехотинца не до конца осознаваемую тревогу. Подготовка в морской пехоте была направлена на убийство людей и разрушение изделий их рук. Здесь они изучали то же самое.

Доминик легче осваивал технику и тактику слежки, поскольку в Академии ФБР этот предмет преподавали по книге, которой у морских пехотинцев не имелось. Энцо был также довольно хорош в обращении с пистолетом, но Альдо все равно предпочитал свою «беретту» «смит-вессону» брата. Да, его брат уложил плохого парня из «смита», ну, а Брайан делал своё дело при помощи винтовки «М16А2», со вполне приличного расстояния в пятьдесят метров – достаточно близко, чтобы можно было разглядеть, как меняется лицо врага после попадания пули, но притом достаточно далеко, чтобы не видеть ответного взгляда и не испытывать потом угрызений. Его многоопытный ганни не раз упрекал его за то, что он не спешит упасть носом в грязь, увидев обращённые в свою сторону стволы «Калашниковых», зато Брайан усвоил ряд важных уроков и обрёл свой собственный стиль поведения в бою. Он обнаружил, что в этот момент его сознание и инстинкты переходят в сверхскоростной режим, окружающий мир, казалось, замедляется, а его мысли обретают необычайную чёткость. Задним числом он всерьёз удивлялся тому, что не видел пуль в полёте – настолько молниеносно работало его сознание. Вообще-то, в магазинах «АК-47» пять последних патронов обычно были трассирующими, и он видел, как летели эти вестники смерти – всегда куда угодно, но только не прямо в него. Он часто возвращался мыслями к пяти-шести минутам, на которые приходился разгар каждого боя, и укорял себя за то, что сделал то или другое не лучшим образом, обещая себе, что никогда больше не повторит этих ошибок, невзирая даже на то, что ганнери-сержант Салливэн во время разбора операции на базе держал себя с капитаном Карузо с ненаигранной почтительностью.

– Ну, что, друзья, как прошла пробежка? – спросил Пит Александер.

– Изумительно! – фыркнул Доминик. – Может быть, нам уже пора бегать с пятидесятифунтовыми рюкзаками?

– Если хотите, могу устроить, – серьёзно ответил Александер.

– Эй, Пит, мы это уже проходили в войсковой разведке. Это нисколько не смешно, – поспешно возразил Брайан. – Поверь, братишка, чувство юмора исчезнет уже через сто метров, – добавил он, повернувшись к Доминику.

– Зато сразу станет ясно, в какой вы находитесь форме, – заметил Пит. В конце концов, ему-то было вовсе необязательно участвовать в пробежках. – Так как же наши дела?

– Пит, мне по-прежнему хочется узнать хоть немного побольше о цели нашего пребывания здесь, – сказал Брайан, взглянув на инструктора поверх чашки с кофе.

– Получается, что вы не самый терпеливый парень в мире, так, что ли? – спокойно отозвался тот.

– Послушайте, в морской пехоте мы тренируемся каждый день, но даже когда цель занятия не ясна до конца, мы все равно отчётливо понимаем, что мы морские пехотинцы, и нас не пошлют торговать герлскаутским печеньем у входа в «Вал-Март».

– А что вы думаете сами?

– Вы хотите, чтобы мы уничтожали людей без предупреждения, без соблюдения военных правил – во всяком случае, таких, какие мне знакомы. Это больше всего похоже на убийство. – «Вот и прекрасно, – добавил про себя Брайан, – наконец-то я это высказал. Что будет дальше? Скорее всего, отправят обратно в Кемп-Лежён, и можно будет снова работать в „Зелёной машине“. Могло бы быть и хуже».

– Ладно. Пожалуй... В общем, я думаю, что уже можно и поговорить, – ответил Александер. – Что, если вы получите приказ лишить кого-нибудь жизни?

– Если приказ полностью законный, я выполню его, но ведь у меня есть официальное право выяснять законность распоряжений.

– Так, перейдём к гипотетическим случаям. Допустим, вам приказали уничтожить человека, который, как сообщают неопровержимые данные, является террористом. Как вы отреагируете? – спросил Пит.

– Ну, здесь всё ясно. Прихлопнуть, и все тут, – без раздумий ответил Брайан.

– Почему?

– Террористы – это преступники, но их не всегда можно арестовать. Эти люди развязали войну против моей страны, и если мне приказывают ответить ударом на удар – что ж, прекрасно. Пит, ведь именно в этом и заключаются мои основные служебные обязанности.

– Система не всегда позволяет так поступать, – вставил Доминик.

– Но система позволяет нам уничтожать преступников на месте, in flagrante delicto [44]. Братец, ты ведь сам так поступил, и я что-то не припомню, чтобы ты хоть сколько-нибудь сожалел об этом.

– И не дождёшься. К тебе это относится в точно такой же степени. Если президент приказывает тебе замочить кого-нибудь, а ты носишь форму, то... Он ведь твой главнокомандующий, Альдо. У тебя есть законное право... чёрт возьми, ты просто обязан убить любого, на кого он тебе укажет.

– Разве не то же самое говорил кое-кто из немцев в 1946 году в Нюрнберге? – спросил Брайан.

– Это меня сейчас тревожит меньше всего. Для того чтобы мне пришлось оправдываться таким образом, мы должны, самое меньшее, проиграть войну. По-моему, в обозримом будущем такого не предвидится.

– Энцо, неужели ты говоришь серьёзно? Получается, что если бы немцы выиграли Вторую мировую, то можно было бы наплевать на шесть миллионов убитых евреев. Ты это хочешь сказать?

– Люди, люди! – поспешил вмешаться Александер. – Здесь не семинар по теоретической юриспруденции.

– Юрист у нас Энцо, – напомнил Брайан.

Доминик с ходу заглотнул наживку.

– Если президент нарушает закон, то Палата представителей проводит процедуру импичмента, Сенат выдвигает против него обвинение, его выкидывают на улицу, и после этого ему выносят приговор и определяют наказание.

– Пусть так. Но как же насчёт тех парней, которые выполняют его распоряжения? – настаивал Брайан.

– В этом всё дело, – сказал Пит, посмотрев на обоих. – Если покинувший свой пост президент дал им официальные президентские помилования, то ни о какой их ответственности не может быть и речи. Или вы не согласны?

Доминик резко вскинул голову.

– Конечно, согласен. Президент, по Конституции, обладает властью давать прощение – точно так же, как в старину – короли. Теоретически, президент мог бы объявить помилование и самому себе, но это повлечёт за собой целую кучу юридических проблем. Конституция – это высший закон страны. Можно даже сказать, что конституция – это бог, и в этом не будет большого преувеличения. Знаете, если не считать того случая, когда Форд объявил помилование Никсону, в этот раздел никто никогда не заглядывал. Но конституция предназначена для разумного использования разумными людьми. И в этом может заключаться её единственный недостаток. Юристы занимаются прежде всего защитой, а это означает, что они не всегда действуют разумно.

– Итак, продолжая теоретические рассуждения, если президент даёт вам помилование за то, что вы кого-то убьёте, вы не можете быть названы преступниками и подвергнуты наказанию, верно?

– Верно... – Лицо Доминика стало задумчивым. – Значит, вы говорите...

– Чисто гипотетически, – перебил его Александер, заканчивая разговор. Как бы там ни было, теоретический семинар по юриспруденции успешно завершился, и Александер поздравил себя с тем, что ему удалось сообщить им чертовски много, не сказав ровным счётом ничего.

Мустафа отметил про себя, что названия городов ни о чём не говорят ему. Шоуни. Окема. Уилитка. Фарао. Последнее показалось ему самым странным. Как-никак они находились вовсе не в Египте. Там обитала мусульманская нация, правда, сбившаяся с истинного пути, возглавляемая политиками, которые не признавали превосходства веры над всем остальным. Но такое положение не могло сохраняться вечно. Рано или поздно оно там исправится. Мустафа потянулся всем телом, не выпуская баранки, и достал сигареты. Бак был ещё наполовину полон. Да уж, нечего сказать, у этого «Форда» здоровенный бак, в котором плескалось, постепенно сгорая, мусульманское горючее. Какие же неблагодарные ублюдки эти американцы! Исламские страны продавали им нефть, и что же Америка давала взамен? Оружие, которым израильтяне убивали арабов, и кое-что ещё вдобавок. Грязные журналы, алкоголь и другие орудия разврата, способные сокрушить даже истинно верующего. Но что хуже: быть развратителем или развращаемым, оказаться жертвой неверных? Когда-нибудь все встанет на свои места – когда Установления Аллаха подчинят себе весь мир. Это когда-нибудь обязательно произойдёт, и он и его соратники-воины уже сейчас находятся на гребне вздымающейся волны божьего гнева. Им предстоит мученическая смерть, а это великая честь. Если не случится чего-нибудь совсем уж маловероятного, семьи узнают об их судьбах – это будет зависеть прежде всего от поведения американцев – и смогут оплакать их гибель и одновременно отпраздновать их подвиг. Американские полицейские агентства любили хвастаться своей замечательной работой, но что толку размахивать мечом после проигранного сражения. Мустафа широко улыбнулся своим мыслям.