Атака седьмого авианосца - Альбано Питер (книги онлайн полные версии .TXT) 📗
— Банзай! Банзай! — в один голос крикнули Брент и Фудзивара.
В эту минуту в зал заседаний ворвалась целая толпа охранников с дубинками, растащивших участников переговоров — окровавленных, задыхающихся, но продолжающих выкрикивать брань и угрозы.
— Немедленно очистить помещение! — крикнул старший. — Иначе все будут арестованы! Вон! Все вон отсюда!
Хэтсуэй собирал по столу кусочки разбитого пенсне и приговаривал:
— Нет, джентльмены, благодарю вас, больше я в посредники не пойду, хоть озолотите.
Брент помог Уильямсу подняться и, поддерживая за плечи, повел к дверям, куда угрюмо потянулись и другие.
— Погоди, погоди, наше дело не кончено, — шипел сквозь зубы Розенкранц. Метнув на Брента искаженный ненавистью взгляд, он выкрикнул ему в лицо: — Я тебе вколочу твой «банзай» в задний проход, понял?
— Я убью тебя, — спокойно отвечал тот. — Ни в какой Ливии не спрячешься.
— Приезжай, приезжай, подпевала японская, визу я тебе выхлопочу! — ухмыльнулся летчик.
— Верное решение, джентльмены, единственно правильное. Рвите друг друга на части. Улю-лю! — со смехом заверещал британец, точно науськивал собак на лисьей травле.
Брент, в окружении охранников выходя в холл, услышал, как Уильямс, которого он вел под руку, вдруг, сказал:
— Я ошибся.
— Насчет чего?
— Насчет того, что ты слишком много о себе понимаешь. Пожалуй, ты себя недооцениваешь.
Адмирал Аллен мрачно слушал доклад о «переговорах».
— С самого начала стало ясно, сэр, что они не пойдут ни на какие уступки, — сказал Уильямс.
— А Розенкранц намеренно сорвал встречу, — добавил Брент.
— Они явно зашевелились: блокируются, втягивают в коалицию новых членов и готовят свой кровавый джихад, — сказал Бернштейн.
— Что-то во всем этом было странное: словно арабы пришли на переговоры с явным намерением сорвать их. Действовали как по сценарию, — добавил Брент. — Он задумчиво провел пальцами по виску. — И вот что еще любопытно: иракцев там не было.
— А египтян и иорданцев?
— Тоже. Но они уже примкнули к коалиции.
— Мне показалось, что Розенкранц действовал с намерением произвести впечатление на представителя Хомейни, — устремив глаза вверх, сказал Брент.
— Верно, — поддержал его Уильямс. — Он хотел спровоцировать нас и показать иранцу: вот, мол, разве можно иметь с такими дикарями, с нами то есть, дело?
— Да, конечно, это была провокация, — сказал Бернштейн.
— И она удалась, — продолжал Брент. — Иран подцепили на крючок. Каддафи может теперь смело рассчитывать на аятоллу.
— Согласен, — сказал Бернштейн. — С вашего разрешения, адмирал, пойду писать донесение в наше посольство. Они попросили представить подробный отчет об этой встрече.
— Вы получите новое назначение, полковник? — спросил Аллен.
— Нет, я вернусь на «Йонагу» и сменю Маршалла Каца. Адмирал Фудзита попросил мое начальство прислать меня в его распоряжение.
— Ну, значит, это дело решенное: адмирал не привык к отказам, — сказал Аллен, и сдержанный смешок прошел по кают-компании, немного разрядив тягостно-напряженную атмосферу. — Ну а нам, грешным, надо форсировать подготовку лодки. Уже не вызывает сомнения, что придется иметь дело с могучей коалицией. Мистер Уильямс, «Блэкфин» не упоминался на этой встрече?
— Нет, сэр, но, может быть, эта тема обсуждалась, пока я был в нокауте.
Все рассмеялись.
— Нет, сэр, ни единого слова о лодке сказано не было, — сказал Брент.
— Вот и отлично.
Брент решился задать вопрос, тревоживший всех:
— Сэр, мы пойдем через Панамский канал?
— Конечно. У нас слишком мало времени, чтобы огибать мыс Горн.
— За нами будут следить, сэр, — с сомнением качнул головой Брент. — Они знают, что мы двинемся отсюда, войдем в канал и из него — в Тихий океан.
— Ну и пусть следят. Я надеюсь, они купятся на историю лодки-экспоната, которую перегоняют в японский музей. А не купятся — плевать! — Он хлопнул ладонью по столу. — Тех, кто попытается задержать нас, будем топить!
Поднялся общий одобрительный шум. Брент с трудом удержался, чтобы не крикнуть «Банзай!». Несомненно, Аллен многому научился у адмирала Фудзиты — таким вот, например, энергичным концовкам.
— Завтра, — продолжал Марк Аллен, — проведем учения. Походная вахта, посты по боевому расписанию, артиллерийская тревога, уход от столкновения, отработка срочного погружения, атака в погруженном состоянии и, если успеем, — в надводном. Напоминаю, хотя вы вряд ли это забыли: завтра вечером «вахта левого борта» увольняется на берег. Только офицеры. «Правый борт» — в воскресенье. А команду — опять же повахтенно — отпустим в город на будущей неделе. — Раздался одобрительный шум. — Если вопросов нет, все свободны.
Офицеры потянулись к двери.
— …Кэддингтон, сто шестьдесят, — назвал адрес Брент, откидываясь на сиденье.
Таксист кивнул и рванул машину с места: ею точно выстрелили из катапульты, и она понеслась по Вестсайдскому хайвею к югу.
— Это Гринвич Вилледж?
— Нет, лейтенант: сейчас это место называется «треугольник у канала». Это к югу от «маленькой Италии».
Брент, которому это ничего не говорило, только пожал плечами и сжал зубы: таксист на бешеной скорости пронесся по Вестсайд-хайвей и через несколько секунд уже сворачивал с магистрали на Кэнел-стрит. Потом взял южнее, и они оказались в квартале, густо застроенном очень старыми кирпичными домами.
— Боже, мы приехали в прошлый век, — вырвалось у Брента.
Таксист рассмеялся, не снижая скорости, объехал загораживавший путь автобус и свернул на Вэйрик-стрит, по обе стороны которой тоже тянулись ряды темных и угрюмых домов.
— Бери выше, лейтенант: кое-кому из этих стариков — за двести лет, — показал на них таксист. — Когда-то здесь была сосредоточена вся торговля мясом — и оптовые рынки, и хладобойня, и просто мясные лавки. Вон, видишь, — он ткнул пальцем в сторону высокого дома с окнами только на последнем, восьмом этаже, — там и сейчас какая-то продуктовая фирма. Всякому понятно: раз окна не пробили во всем доме, — значит, так и остался домик офисом или складом.
— Но вон в тех вроде люди живут?
— Там-то? Там — да. Здоровенные квартирки, идут по миллиону и больше, — не прикасаясь к тормозам, он с ревом и визгом покрышек срезал угол, выровнял машину и понесся дальше.
Брент почувствовал, как из желудка к стиснутым зубам поднимается кислая волна тошноты:
— Слушай, чего ты несешься как угорелый? Я никуда не спешу. Дай еще пожить немножко.
— Извини, лейтенант, поедем, если хочешь, помедленнее. Но разве это называется «несешься»? Тут не разгонишься — на каждом углу «коп» стоит.
— Тебе-то чего их бояться: они тебя не то что остановить — увидеть не смогут. Тебя ловить — все равно что снаряд фугасный, разницы никакой.
Таксист засмеялся и сбавил скорость. Брент, разглядывая старинные дома, сохранившие широкие въезды для погрузки и разгрузки и массивные двери холодильных камер-ледников, сказал:
— Так, говоришь, по миллиону и больше?
— Этот квартал — не из дешевых, — снова засмеялся таксист. Он яростно выкрутил руль, притирая автомобиль к обочине напротив мрачного шестиэтажного кирпичного дома, вдавил педаль тормоза в пол и еще футов двадцать шел юзом. — Приехали! Кэддингтон, сто шестьдесят!
Вылезая из машины, Брент мысленно вознес хвалу Господу Богу, богине Аматэрасу и всем ками, какие только вспомнились ему в эту минуту.
Дэйл услышала, как пронзительно, словно подвергшаяся нападению женщина, завизжали за окном тормоза. Она выглянула с шестого этажа и увидела внизу рослую фигуру Брента, выпрыгивавшего из такси. «Ему не терпится», — сказала она сама себе.
Она торопливо подошла к большому зеркалу в гостиной и, переставив поближе торшер, стала пытливо всматриваться в свое отражение, окинула взглядом затянутую в тугие атласные брючки и белую блузку фигуру, быстрыми движениями поправила длинные золотистые волосы, придвинулась вплотную к стеклу. Нет, даже в этом беспощадно ярком свете не заметны были складки на шее, не отвисали ни щеки, ни груди. И все же видно было — видно ей, видно всем и каждому, — сколько ей лет: «гусиные лапки» протянулись от углов глаз. Она чуть натянула кожу, но морщинки не исчезли, а лишь изменили расположение. Как и всем красивым женщинам, годы внушали ужас Дэйл Макинтайр. Она убавила свет до предела — и морщины стали не так заметны. «Так-то лучше», — пробормотала она.
