Крысолов - Ахманов Михаил Сергеевич (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
– Никак забогател ты, Димыч, – произнес пожарник, разглядывая наш пыльный экипаж. Потом отхлебнул пивка и разочарованно покачал головой: – Нет, бля, не забогател… Гробовастая тачка… Ездит ишшо?
– Ездит, – подтвердил я.
– А брал почем?
– Не знаю. Не моя машина, приятеля.
Петрович поглядел на Пашу и Дашу, угощавшихся фантой, снова покачал кудлатой головой и спросил:
– А девка тоже его?
– Нет, моя.
– Ви-идная… Ну, дай вам бог! А Серегиных убивцев не нашли? Ха-ароший был мужик… Пивом меня угощал…
– Не нашли.
– Во жизнь пошла! Ничего найти не могут! У нас, б… пожарную машину сперли, с брандсбойтом и лестницей – и ту не найти! Как корова языком слизнула! – Он вдруг наклонился ко мне, обдавая сложным запахом пива, пота и солярки, и прошептал: – Слышь-ка, Димыч, болтался у твоей избы один… и к нам приходил, выпытывал, когда, мол, хозяин будет… Клавка моя пасть разинула и давай выкладывать, что знает и чего не знает, но я ей по сусалам… чтоб, значитца, не болтала лишку… Ты меня, Димыч, знаешь: я чужих не люблю. Ходют тут, б… выпытывают…
– Знаю, – кивнул я и заказал еще одну банку – само собой, для соседа. – А каков он был… этот, который выпытывал?
– Сильно чернявый и в кепке, – пояснил Петрович. – Здоровый жлоб! Был бы похилей, так я бы по его сусалам съездил, не по Клавкиным.
Мы распрощались и через десять минут достигли ограды моей фазенды. Колдобистую лесную магистраль Паша преодолел с той же изящной легкостью, что и Гробиловку. Конечно, машина была у него зверь, но и сам он дорогого стоил, и я не сомневался, что ему суждена блестящая карьера у Мартьяныча. Особенно если он осилит Шекспира с Киплингом.
Ужинать с нами Паша отказался, сел в свой броневик и укатил. Пока Дарья бродила по участку, ахала над одуванчиками, восхищалась соснами и проверяла, не осталось ли чего на смородинных кустах, я открыл дверь, взошел на веранду и первым делом стер тряпкой меловой рисунок на полу. Допрашивая Дарью, Скуратов не рассказывал ей о судьбе Сергея, и я об этом тоже не собирался говорить. Во всяком случае, сейчас. У женщины, склонной к романтике и фантазиям, бывают странные предрассудки насчет трупов: так зачем же портить настроение и себе, и ей? Незачем, решил я, распахивая вторую дверь – ту, что вела в дом.
В доме было сыровато. Я затащил в комнату баул, вытряхнул из него продукты, книжки и прочее, потом окликнул Дарью:
– Печку умеешь топить?
– Попробую. Братец меня учил.
– Проверим, – сказал я и начал переодеваться. Дарья развязала шарфик, сняла свои туфельки и зеленое платьице, покосилась в мою сторону и торопливо влезла в старые джинсы. Правда, до того, как она натянула ковбойку, я успел проверить, не спрятан ли в ее бюстгальтере пистолет. Потом, улыбаясь и насвистывая, отправился к дровяному навесу.
Здесь ничего не изменилось: халаты, синий и коричневый, по-прежнему висели на столбе, поленья были разбросаны, и те, которые выкатились из-под навеса, промокли под недавними дождями. Я постоял, обозревая этот беспорядок, потом сложил дрова в поленницы и занес большую охапку в дом. Дарья уже азартно суетилась возле печки, складывала слоями старые скомканные газеты, щепочки и корье, а также осваивала инструментарий – зажигалку и кочергу. Кочерга, толстый железный прут, изогнутый и расплющенный с одного конца, была в саже, и моя птичка успела перемазаться, но это, как и хозяйственные хлопоты, доставляло ей одно лишь удовольствие. Увидев меня с дровами, она счастливо улыбнулась.
– Положи к печке, Димочка… Ты не проголодался? Сейчас я печку растоплю, подмету на веранде и в комнате, протру окна, сполосну посуду и займусь ужином. А потом…
Мне едва удалось сдержать улыбку.
– Потом я намерен подгрести к тебе с гнусными домогательствами, принцесса.
Щеки Дарьи порозовели, а я, убедившись в обширности ее планов, снова направился к дровяному навесу. Наступило время изъять сокровища из тайника и подготовить их к транспортировке. Пенал мне, пожалуй, не нужен – хоть и небольшая вещица, а все-таки заметная. Лучше вытащить четыре оставшихся футлярчика и распределить их по карманам. Желтый, пестрый и золотистый можно засунуть подальше и поглубже, а белый амнезийный – так, чтоб находился под руками. На случай нежеланных встреч…
С такими мыслями я подступил к халату, ощупал его и похолодел.
Коробки не было! Только жалобно звякнули запасные ключи.
Я содрал оба халата с гвоздя, встряхнул их, затем с лихорадочной поспешностью проверил карманы. Пусто! Если не считать ключей… И, разумеется, никаких следов на земле и в обозримом пространстве. Если что и было, то я затоптал в процессе складирования дров, а если б не затоптал, так все равно не разобрался бы – я ведь крысолов, а не следопыт Соколиный Глаз. Мои сильные стороны – логика плюс интуиция. И если пустить их в дело…
Шорох, раздавшийся за спиной, заставил меня отвлечься от горестных размышлений. Я резко обернулся и встретился взглядом с коренастым мужчиной лет сорока, который небрежно опирался на поленницу. С ним были еще двое: высокий черноволосый парень в кепке и стриженный наголо тип, лениво ковырявший под ногтями ножиком. Лица их, а также ножик и торжествующие ухмылки ничего хорошего не предвещали. На дворе смеркалось, однако ножик был ясно виден – длинное, слегка изогнутое лезвие на костяной рукояти с латунными кольцами. Еще я отметил, что вся эта троица – не из местных, что высокий похож на жлоба, описанного Петровичем, и что в коренастом – вероятно, их вожаке – ощущается некая странность. Это касалось его физиономии: обычный рот, нормальный нос, скулы, брови, подбородок – все вроде бы на месте и выглядит пристойным, но вот в комплексе впечатление мерзкое. Я не успел понять из-за чего: слова Мартьянова «рожей не вышел… чакры подкачивал…» вдруг промелькнули в голове, а вслед за ними всплыли и другие: «не верю… чего бы ему не накачали в чакры, наружу вылезет одно дерьмо».
– А вот и наш норвецкий аттюше, – хрипловатым баритоном произнес коренастый. – Как тебя? Олаф Волосатый Член? Так что же нам с тобою делать, фраерина? Грабки переломать? Или со шнифтов начнем? А может, цырлы подпалим?
