Лицо в зеркале - Кунц Дин Рей (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
Уважение к мальчику заставило Этана вновь просмотреть общий список звонков, на этот раз от конца к началу.
С одной стороны, он не мог поверить, что столь надежная система дала сбой. С другой, не мог принять версию, что мальчик сочинил историю о тяжелом дыхании на другом конце провода. Фрик не относился к тем, кто любит драматизировать ситуацию и привлекать к себе излишнее внимание.
А кроме того, на его лице отражалась неподдельная тревога, когда он рассказывал об этих звонках. И когдаон дышал… в его дыхании действительно слышались какие-то звериные звуки.
Краем глаза уловив мигание, Этан повернулся к телефонному аппарату и увидел, что лампочка мигает на линии 24. У него на глазах трубку сняли, потому что мигание сменилось постоянным свечением.
Линия 24, последняя из всех, предназначалась для звонков от мертвых.
Глава 40
Когда злобного вида тип выходит из зеркала, словно это дверь, когда пытается схватить тебя и ухватывает воротник твоей рубашки кончиками пальцев, едва ли кто упрекнет тебя за то, что ты надул в штаны или обделался, вот Фрик и удивился, обнаружив, что разом не справил большую и малую нужду, более того, отреагировал достаточно быстро, чтобы вырваться и удрать в лабиринт ящиков и афиш сухим и не вонючим.
Он повернул налево, направо, направо, налево, перепрыгнул через ящик из одного прохода в другой, проскользнул между двух афиш, пробежал мимо картонного Призрачного отца в роли детектива 1930-х годов, протиснулся между двух других афиш, обогнул очень реалистичного пластмассового единорога из единственного фильма в послужном списке отца, который никто не решался упоминать в его присутствии, повернул налево, налево, направо и остановился, осознав, что потерял ориентировку и может возвращаться к змеиному зеркалу.
Отслеживая его путь, афиши в рамах раскачивались, как гигантские маятники. Часть задел он, когда бежал, куда глаза глядят, другие пришли в движение от колебания воздуха, вызванного теми афишами, что начали раскачиваться первыми.
Все это мельтешение могло легко скрыть приближение человека из зеркала, и пока Фрик нигде его не находил.
Да и освещение на чердаке оставляло желать лучшего и устраивало разве что любителей сумрака. Лампы горели лишь по стенам да на некоторых из колонн, и яркости им определенно не хватало. А множество свисающих с потолка, на манер полотнищ-флагов, киноафиш приводило к тому, что освещенность разных проходов сильно отличалась друг от друга.
Присев на корточки в полутьме, Фрик глубоко вдохнул и прислушался.
Поначалу слышал лишь громовые удары собственного сердца, но чуть позже, благодаря задержке дыхания, разобрал и шум дождя, поливающего шиферную крышу.
Понимая, что издаваемые им звуки помогут преследователю обнаружить его, Фрик осторожно выдохнул насыщенный углекислым газом воздух и вдохнул свежий, после чего вновь задержал дыхание.
Поднявшись с третьего этажа на чердак, он сократил расстояние до бушующей за стенами особняка непогоды. И теперь в шуме дождя ему слышалось множество голосов, делящихся страшными секретами в ночи, которая окутала Палаццо Роспо.
Но при этом сквозь удары сердца и шум дождя он пытался различить шаги человека из зеркала. Их он не слышал, оставалось ориентироваться лишь на покачивание киноафиш. Незваный гость вроде бы уходил в другую сторону, а в следующий момент Фрику казалось, что он совсем рядом, но на самом деле он, скорее всего, медленно, но верно приближался к своей жертве.
Из головы Фрика не выходил совет Таинственного абонента найти глубокое и тайное убежище. Из разговора он понял, что убежище может понадобиться ему скоро, но не ожидал, что так скоро.
Пытаясь дышать и слушать одновременно, Фрик решил поверить утверждению своей глуповатой мамаши, что он «практически невидимый серый мышонок». С насколько возможной быстротой крался мимо красно-золотых шпилей города будущего, над которым возвышалась картонная фигура отца с лазерным ружьем на изготовку.
На пересечении проходов Фрик посмотрел в обе стороны, повернул налево. Теперь тяжелые шаги слышались совершенно отчетливо, так что ему оставалось только просчитывать свой маршрут, держась как можно дальше от мужчины из зеркала.
Незваный гость и не пытался скрываться. Хотел, чтобы Фрик слышал его, словно уверенный в том, что рано или поздно мальчик окажется у него в руках.
Молох. Должно быть, Молох. Ищущий мальчика, чтобы взять его, как жертвоприношение, убить, а потом и съесть.
Он — Молох, и между зубами у него торчат кости младенцев…
Фрик не стал звать на помощь, уверенный, что крики его услышит только этот человек — бог — зверь — нежить, который выслеживал его. Стены особняка толстые, полы толще стен, а ближайший человек — на втором этаже.
Он мог бы поискать окно и рискнуть выбраться на карниз, но на чердаке окон не было.
У дальней стены стоял украшенный изображениями почившего фараона каменный саркофаг, в котором более не лежала злая мумия, однажды сразившаяся с величайшей мировой кинозвездой.
Пустовала и бочка, в которую безжалостный и умный убийца (сыгранный Ричардом Гиром) однажды упрятал труп великолепной блондинки (на самом деле живую и здоровую упомянутую выше Кассандру Лаймон).
У Фрика не возникло желания спрятаться ни в одной из этих емкостей, ни в черном лакированном гробу, ни даже в ящике из арсенала фокусника, в котором ассистентка последнего «исчезала» благодаря сложной системе зеркал. Пусть они не были настоящими гробами, Фрик точно знал, что попытка залезть в один из них означала бы верную смерть.
Оптимальный вариант, полагал он, непрерывно двигаться, быстро и тихо, как мышонок, постоянно опережая на несколько поворотов мужчину из зеркала. Чтобы, пусть кружным путем, первым добраться до спиральной лестницы, спуститься с чердака и убежать на нижние этажи, где он мог рассчитывать на помощь.
Внезапно он понял, что более не слышит шагов преследователя.
Ни один картонный Призрачный отец так не застывал, ни одна мумия под песками Египта так не затаивала дыхание, как Фрик, когда осознал, что отсутствие шагов — изменение к худшему.
Тень проплыла над головой, рассекая воздух, как воду.
Фрик ахнул, поднял голову.
Поддерживающие крышу фермы покоились на колоннах в пяти футах выше его головы. И между фермами, повыше афиш, летела фигура, без крыльев, но грациознее птицы, плюющая на гравитацию, наслаждающаяся невесомостью, словно астронавт в космосе.
Не какой-то фантом, а мужчина в костюме, тот самый, что вышел из зеркала, теперь демонстрировал невероятный воздушный балет. Он приземлился на горизонтальную балку, а потом прыгнул по направлению к Фрику, полетел вниз, не сброшенным с обрыва камнем, а перышком, улыбаясь, как, по убеждению Фрика, улыбался бы Молох, предвкушающий вкусную трапезу.
Фрик повернулся и побежал.
И хотя спускался Молох медленно, как перышко, внезапно он оказался рядом. Схватил Фрика сзади, одной рукой обхватив грудь, второй — лицо.
Мальчик отчаянно пытался вырваться, но его оторвали от пола, как мышку, попавшую в когти ястреба.
На мгновение он подумал, что Молох сейчас взлетит с ним на одну из ферм, где разорвет на куски и с аппетитом съест.
Но они остались на полу, и Молох уже двинулся с места. Шел уверенно, словно знал лабиринт как свои пять пальцев.
Фрик вырывался, пинался, брыкался, но словно боролся с водой, пойманный в бурный поток ночного кошмара.
Рука на лице плотно обхватывала подбородок, прижимая зубы к зубам, заставляя проглатывать крики, и защемляла нос.
Его охватила паника, знакомая по самым сильным приступам астмы, когда он боялся, что задохнется. Он не мог открыть рот, чтобы укусить, не мог нанести хороший удар ногой. Не мог дышать.
И еще более страшный страх охватил его, ворвался и мозг, когда они проходили мимо саркофага мумии, мимо картонного копа с лицом Призрачного отца: ужасная мысль, что Молох унесет его сквозь зеркало в мир постоянной тьмы, где детей откармливают, как скот, для услады богов-каннибалов, где он больше не увидит доброты миссис Макби, пусть и оплаченной, где не будет никакой надежды, даже надежды вырасти.
