Черная богиня - Зайцев Михаил Георгиевич (книги бесплатно txt) 📗
«Неужели сразу начнут пытать? — ужаснулся Игнат. — Без всяких разговоров, вот так с ходу возьмет сейчас щипцы со столика садист-белохалатник, вытащит кляп изо рта и начнет дергать зубы?..»
Человек в белом халате обошел столик, не удостоив взглядом стоматологические принадлежности, Игнату немного полегчало. Еще чуть-чуть полегчало, когда мужчина в докторской шапочке вытащил изо рта скомканный носовой платок.
— Нос болит? — спросил доктор, пряча обслюнявленный кляп в карман халата.
— Немного, — ответил Игнат и кашлянул, прочищая горло.
— Выпейте воды. — Доктор повернулся к круглому столику, взял в обтянутую резиной руку графин, жестом попросил Игната запрокинуть голову и прямо из горлышка напоил Сергача, тщательно следя, чтобы выпачканные кровью губы пациента не соприкоснулись, не дай бог, с кристально чистым стеклом.
Как мало нужно человеку, дабы почувствовать прилив сил и бодрости. Возможность совершенно нормально, без всяких помех дышать, глоток холодной, вкусной воды — и почти счастье, почти комфорт.
— Как вы себя чувствуете?
— Хорошо... Гм, настолько хорошо, насколько это возможно в моем положении.
— Что-нибудь еще, кроме носа, болит?
— Яй... пардон, и в паховой области побаливает.
— В промежности острая боль?
— Скорее, тупая, ноющая.
— Вас туда ударили?
— Да, и сильно.
— Больше ничего не болит?
— Голова... как бы это сказать-то... Дурная голова, тяжелая.
— Тяжесть в голове. В затылке?
— Да.
— У вас давление подскочило, пульс... — доктор прикоснулся резиновым пальцем к пульсирующей на шее жилке, — пульс учащен. Примите таблетку.
Рука в перчатке извлекла из нагрудного кармана халата пузырек с мелкими горошинами.
— Возьмите под язык, рассосите.
— Валидол?
— Нет... Не бойтесь, травить я вас не собираюсь. Во всяком случае пока.
Игнат слизнул с резины малюсенький шарик, пристроил его под языком. Или показалось, или действительно буквально через несколько секунд в голове стало яснее.
— Следите за моим пальцем... Нет! Голову поворачивать не нужно. Следите за пальцем зрачками.
Игнат скосил глаза вправо, влево, разглядел на кончике докторского пальца крохотную резиновую морщинку.
— Закатите глаза... Теперь закройте... Откройте... Хорошо. Какой сегодня день недели, помните?
— Четверг. Доктор, я вполне психически здоров.
— Вижу, что вы вполне адекватны, вижу. Как вас зовут, помните?
— Игнат.
— Скажите, как вас зовут полностью. Назовите фамилию, имя, отчество.
— Сергач, Игнат Кириллович.
— Вот что, Игнат Кириллович, сейчас сюда придет Иван Андреевич Зусов. Я возьму на себя смелость, сообщу Ивану Андреевичу, что, по моему мнению, вы вполне адекватны, но... — доктор многозначительно погрозил Игнату резиновым пальцем, — но, учтите, скомпрометируете мой диагноз, начнете прикидываться буйным сумасшедшим, сто раз пожалеете! Вам ясно?
— Вполне.
— Чудно! К Ивану Андреевичу обращаться на «вы», называть его по имени-отчеству. Постарайтесь его не сердить, иначе я вернусь, и вы узнаете, какие веселые фокусы способен проделать умелый доктор со строптивым пациентом, имея под рукой подходящий инструмент.
— Я догадываюсь. — Игнат взглянул на орудия пыток, разложенные поверх белой салфетки. Доктор перехватил его взгляд и, скривив губы, высокомерно хмыкнул.
— Нет, Игнат Кириллович, ни о чем вы не догадываетесь. Для начала, с помощью тех милых штучек, что вы изволите видеть, я изменю форму ваших ноздрей, потом ушей, потом век. Зубами займемся в последнюю очередь. Однако вы можете избавить меня от необходимости фантазировать на темы лицеполостной хирургии и экстремальной стоматологии. От всей души советую и, если хотите, прошу: сделайте все от вас зависящее, чтобы мне не пришлось нарушать клятву Гиппократа. Постарайтесь.
— Можете не сомневаться. Буду стараться изо всех сил.
— Весьма надеюсь. Всего вам доброго, Игнат Кириллович!
Четко чеканя шаг, доктор вышел за дверь. Игнат с облегчением перевел дух, тряхнул просветленной головой, глубоко вздохнул, резко выдохнул. Дверь снова отворилась, в комнату вошел Зусов, Иван Андреевич.
Реальный Зусов ни капельки не напоминал артиста Джигарханяна в роли пахана Горбатого. Скорее, если уж проводить параллели с персонажами режиссера Говорухина, Иван Андреевич отдаленно смахивал на вора Ручечника в исполнении покойного гения кино, телеэкрана и сцены Евгения Александровича Евстигнеева. Невысок ростом, худой, подтянутый, лысоватый, пожилой, с иголочки одетый гражданин, пардон — господин, с налетом аристократического лоска поверх едва уловимых провинциальных примет, заметных лишь взгляду коренного москвича и истинного петербуржца.
Самым замечательным во внешности Ивана Андреевича были глаза и руки. Проницательные, умные глаза сметливого купца и холеные кисти рук с длинными, сильными и цепкими пальцами. Цепкий взгляд и цепкие пальцы. Взгляд, способный подчинить, обмануть, заинтересовать, и пальцы пианиста, способные легко, с хрустом поломать все фортепьянные клавиши.
Иван Андреевич сел в кресло напротив, закинул ногу за ногу, сцепил пальцы поверх коленки. Улыбнулся, но глаза его остались холодны и серьезны.
— Нуте-с, молодой человек, разведка доложила — вы грозились меня придушить. Извольте объясниться.
— Да, я заочно вам угрожал, наговаривал на себя, но лишь для того, чтобы мы встретились. Вы и я. Позавчера я, простите, улизнул от ваших парней, сегодня сам пришел... В смысле, сам проявил инициативу. Я бы в принципе мог поднапрячься и выйти на вас иным, менее экзотическим образом, но для этого пришлось бы обращаться за помощью к друзьям, а контакты со мной, сегодняшним, к сожалению, опасны для третьих лиц. Ничего другого не оставалось, кроме как рискнуть здоровьем ради нашей с вами встречи, Иван Андреевич.
— Какой вы храбрец, однако, молодой человек! — Улыбка Зусова сделалась еще шире, блеснул идеальный ряд белоснежных искусственных зубов. — Вы или отчаянный храбрец, или редкий наглец, молодой человек. Доктор прав — на психопата вы совсем не похожи.
— Я не псих, не храбрец и не наглец. Просто мне не хочется быть козлом отпущения. Не хочется подыхать ради чужой выгоды.
