Дерево дракона - Каннинг Виктор (книги онлайн полные версии бесплатно txt) 📗
Но Моци ненавидит Ричмонда и постарается его уничтожить. Мысль об этой смерти и о смерти других солдат привела Мэрион в смятение и ужас.
Еще не зная как, она решила, что больше не допустит ни смерти, ни насилия. Сегодняшняя ночь и этот краткий порыв нежности, какого ей, может быть, больше никогда не суждено испытать, пробудили в ней мудрость. Она полюбила Кирению ради Хадида и даже не заметила, что сама чуть не превратилась в чудовище. Ведь такая сильная любовь может быть обращена только на человека, а не на бесплотную идею. Вот тогда-то совершенно хладнокровно и спокойно Мэрион решила, что расскажет Джону Ричмонду о предстоящем нападении на крепость.
Она предаст Миетуса и Моци, так как считает, что никто, ни за какую идею не имеет права обрекать людей на смерть, если только те сами сознательно не захотят принести себя в жертву.
В дверь постучали. Подумав, что это Абу пришел за подносом, она крикнула: «Да, да, пожалуйста!»
На пороге появился полковник Моци. Глядя гордо и заносчиво, он прошел к столу и решительно обратился к ней:
— Надо полагать, мое присутствие не очень-то приветствуется в этой комнате.
— Это мягко сказано, — заметила Мэрион.
— Возможно. Но я бы хотел, чтобы мы все-таки до конца поняли друг друга… — Он сделал резкий жест рукой, заметив, что Мэрион собирается прервать его. — Нет, нет, дайте мне закончить. Я должен извиниться за то, что произошло сегодня ночью. Я вел себя грубо и неумно. Долгие годы мы с вами были соратниками, и, полагаю, вы питали ко мне все это время уважение и преданность.
— Уже не питаю.
— Понимаю. Что прошло, то прошло, и тут я ничего не могу поделать. С моей стороны было бы еще большей глупостью пытаться получить у вас прощение или вернуть то, что навсегда утрачено.
— Тогда что привело вас сюда?
— Желание убедиться, что мы все-таки понимаем друг друга. Я хотел быть уверенным, что из-за моей глупости вы не допустите еще большую, подвергнув опасности себя и дорогих вам людей.
Мэрион медленно встала:
— Думаю, вам лучше выражаться яснее. И что же, по-вашему, я собираюсь сделать?
— Вы можете пойти к майору Ричмонду и рассказать ему правду о Хадиде, а также о нашем плане. Но это было бы с вашей стороны непростительной глупостью. Хотя так скорее всего поступила бы на вашем месте любая другая женщина.
— Ну а если я все-таки сделаю это?
Ссутулившись, Моци опустил руки в карманы и нахмурился, так что лоб его покрылся густой сетью морщин.
— В таком случае вы не прожили бы долго и не успели бы насладиться плодами вашего предательства. Куда бы вас ни увезли, где бы ни прятали, мы все равно нашли бы вас. Вы ведь знаете, у нас длинные руки и мы не прощаем предательство. Даже по прошествии и десятка лет, когда предавшему кажется, что он в безопасности, мы находим его. Вспомните, вы ведь сами помогали нам отыскивать таких людей. Да, и я и Хадид можем умереть, но всегда найдутся другие, они продолжат поиск, и вас так или иначе ждет смерть.
— Когда тебе не для чего жить, умирать не страшно, — проговорила Мэрион, хотя больше так не считала.
— Да, это верно. Но ведь есть еще и другие, и они совсем не хотят умирать. В Англии у вас остались мать, отец…
— Нет!
Сверкнувшая улыбка Моци напоминала блеск стального клинка.
— Да, да, мать и отец. А еще сестра и брат, у которого есть жена и дети. Если предателю удается ускользнуть от нас, всегда остается его семья. Или вы не верите, что мы способны на это?
— Почему же, верю, — спокойно проговорила Мэрион и внезапно со всей отчетливостью представила себе картину будущего. Она вдруг вспомнила мать, которая, мурлыча себе под нос какую-то песенку, по локоть белыми от муки руками раскатывает тесто на кухонном столе, и отца, погожим ранним утром читающего в саду «Санди экспресс» перед тем, как приступить к обрезке молодых побегов на своих любимых хризантемах. Вспомнила брата, ведущего за ручку крохотного сыночка, пытающегося сделать свои первые шаги… О Господи, только не это!
Мэрион отвернулась, а Моци проговорил:
— Я вижу, вы все поняли. Ну, вот и отлично! Только не думайте, что я поверю вам даже после того, что здесь было сказано. Если сегодня ночью наш план сорвется, если что-нибудь пойдет не так, как задумано, я буду считать, что в этом виноваты вы. Но если все пойдет по плану, то уже завтра вы будете вместе с нами на пути в Кирению и оттуда можете ехать куда угодно. Даю вам слово.
Дверь открылась и закрылась снова, и Мэрион поняла, что он ушел. Подойдя к окну, она облокотилась о серый каменный подоконник и выглянула наружу. Склоны Ла-Кальдеры заливал солнечный свет. Подножие хребта, с зарослями пуансетии, сплошь покрывали красные цветы, яркими огоньками горевшие среди сочной зелени. Выше, на фоне синего неба, словно гигантские нелепые карикатуры на людей, беспорядочно громоздились огромные грушевые деревья. Мэрион часто любовалась этим видом, и теперь каждая веточка, каждый кустик, каждый камень стали знакомы ей до боли.
Слова Моци заставили ее осмыслить сказанное. Значит, и он проснулся сегодня, полный сил и решимости действовать, и поспешил уведомить ее об этом. Теперь, если она пойдет к Джону Ричмонду и расскажет ему правду, новых смертей уже не миновать… Мэрион закрыла рукой глаза, представив себе картины ужасающей жестокости. Далеко отсюда, в Англии, однажды днем или ночью… У них есть масса способов совершить это. Визг тормозов на дороге…, изуродованное тельце ребенка… Или…, лежащая на берегу под ивой удочка ее отца, корзинка с бутербродами, а чуть подальше, ниже по течению…
О Господи, только не это! Нет, только не это!
С восходом солнца ветер усилился, и корма «Дануна», стоявшего на якоре у причала, отчаянно вздымалась на волнах.
Солоноватый тошнотворный запах вяленой трески сделался совсем невыносимым. Стоявший на вахте лейтенант Имрей, завидев над вершиной Крепостного холма длинное облако, очертаниями напоминавшее кобылий хвост, отметил про себя, что ветер будет дуть еще не больше часа. Не оборачиваясь, он обратился к матросу, стоявшему позади него на мостике:
— Поглядывай за губернаторским домом. Как покажется машина, доложишь.
— Слушаюсь, сэр.
Имрей прокашлялся, безуспешно пытаясь как-то избавиться от этого тошнотворного запаха, стоявшего в воздухе. Вот чертова вонь!… Он посмотрел на часы — семь. В далеком Херефордшире его Делия сейчас, должно быть, возвращается с утренней верховой прогулки… Яичница с беконом и три спаниеля, молча и послушно рассевшиеся вокруг кухонного стола на маленькой ферме. Сердце Имрея защемило от ностальгии. Он представил себе, как несется в машине по Оксфордскому шоссе по направлению к Глостерширу. Эта картина возникла в его воображении столь отчетливо, что ему даже показалось, будто он слышит рев мотора и визг тормозящих шин… Из дома навстречу ему выбегает она… Имрей тяжело вздохнул.
А внизу, в своей каюте, перед небольшим квадратным зеркальцем Эндрюс разглядывал расплывшийся под глазом синяк.
Заметив, что глаз уже почти заплыл, он скорчил недовольную гримасу.
— Если спросят, скажу, конъюнктивит. Вполне похоже.
— Сырого мяса бы приложить или печенки, — посоветовал старшина Гроган, допивая чашку чаю и покуривая.
Эндрюс сел за стол и тоже закурил сигарету.
— Вот ублюдок! — гневно выдохнул он. — Я бы убил его, да ведь нет же, ей нужно было обязательно вмешаться! И такое, знаешь ли, коварство…
— Что?
— Да коварство, говорю. Знаешь, есть такие бабы… Я…, как дурак, лечу к ней на крыльях любви… Платочек ей купил, прихватил бутылочку винца…
— А вылетел с подбитым глазом.
— Все из-за нее, черт бы ее побрал! Представляешь, прихожу я, а там сидит этот ее хахаль. Поверишь? Эдакая огромная обезьяна. Папаша с мамашей вокруг него крутятся, обхаживают, и она мурлычет, что твоя кошечка… Он, видите ли, недавно заделался совладельцем какого-то ржавого корыта, что возит бананы, и вот, — посмотрите, уже лапает своими граблями мою девчонку. Альберто его зовут. Только что вернулся из плаванья, чтоб ему перевернуться! И представляешь, они, оказывается, помолвлены. И все это время она ни словечком не обмолвилась!
