Грешница - Герритсен Тесс (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
– Согласно этим протоколам, некоторые черепа были проломлены. Полиция пришла к выводу, что люди были убиты во сне. После чего трупы вытащили из хижин и сложили в кучи для сожжения.
Она обратилась к следующей фотографии. Это был еще один кадр из ада.
– Столько жертв, – пробормотала Маура. – И никому не удалось бежать?
– Должно быть, все произошло очень быстро. Многие из жителей, возможно, были искалечены болезнью и уже не могли бегать. В конце концов, это ведь обитель немощных. Деревня была полностью отрезана от мира, располагалась в глухом углу. Группа нападавших могла беспрепятственно проникнуть в деревню и легко перерезать сотню людей. И никто бы не услышал криков.
Маура дошла до последней фотографии. На ней был запечатлен маленький домик с жестяной крышей и белеными стенами, облизанными огнем. На пороге лежала еще одна груда тел с изуродованными до неузнаваемости лицами.
– Это здание клиники. Оно единственное уцелело, поскольку было построено из шлакобетонных блоков, – пояснил Дин. – В этой куче тел были обнаружены останки двух американских медсестер. Судебному антропологу пришлось идентифицировать их. Он сказал, что тела сгорели практически дотла, и у него сложилось впечатление, что убийцы использовали воспламеняющееся вещество. Вы бы согласились с этим утверждением, доктор Айлз?
Маура не ответила. Она уже не смотрела на тела. Взгляд ее был устремлен на другой предмет, который волновал ее куда больше. Настолько, что у нее перехватило дыхание.
Над дверью клиники уцелела вывеска с характерной эмблемой: летящий голубь заботливо распростер свои крылья над голубым глобусом. Она сразу узнала эту эмблему.
Клиника "Одной Земли".
– Доктор Айлз! – окликнул ее Дин.
Она подняла на агента изумленный взгляд и вдруг поняла, что он до сих пор ждет ответа.
– Трупы... не так просто сжечь, – проговорила она. – Из-за высокого содержания воды.
– Но эти тела были сожжены до костей.
– Да. Это верно. Так что воспламеняющееся вещество – да, вы правы, его вполне могли использовать.
– Бензин?
– Может быть, и бензин. Тем более что его легко достать. – Взгляд Мауры вернулся к изображениям сожженной клиники. – К тому же здесь просматриваются фрагменты погребального костра, который впоследствии рухнул. Эти обгоревшие ветки...
– А разве это имеет какое-то значение? Погребальный костер? – спросил он.
Она откашлялась.
– Когда тела подняты над землей, жир начинает стекать в пламя. И это... поддерживает высокую температуру. – Она вдруг быстро собрала фотографии и вернула их в папку. Потом сложила руки на ее шероховатой поверхности и на мгновение замолчала, прислушиваясь к биению своего сердца. – Если вы не возражаете, агент Дин, я бы на время оставила эти протоколы у себя, чтобы изучить повнимательнее. Я верну. Можно мне взять всю папку?
– Конечно. – Дин поднялся со стула. – Вы можете связаться со мной в Вашингтоне.
Она так и сидела, уставившись на папку, и даже не заметила, как Дин направился к двери. Не заметила и того, что у двери он обернулся и посмотрел на нее.
– Доктор Айлз!
Маура подняла голову.
– Да.
– Меня беспокоит еще один вопрос. Это не связано с делом, он, скорее, личный. Я не уверен, что поступаю правильно, обращаясь именно к вам.
– Что такое, агент Дин?
– Вы много общаетесь с Джейн?
– Естественно. В ходе расследования...
– Это не по работе. А по поводу того, что ее беспокоит.
Маура колебалась. "Я могла бы сказать ему, – подумала она. – Кто-то же должен сказать".
– Она всегда была как натянутая струна, – продолжал он. – Но сейчас что-то другое. Я вижу, на нее что-то давит.
– Нападение в монастыре оказалось слишком трудным делом.
– Дело не в расследовании. Ее что-то беспокоит. Но она не хочет говорить.
– Не меня нужно спрашивать об этом. А саму Джейн.
– Я пытался.
– И?
– Она напускает на себя деловой вид. Вы ведь знаете, какой она может быть. Робот-полицейский. – Он вздохнул. И произнес тихо: – Мне кажется, я потерял ее.
– Ответьте мне на один вопрос, агент Дин.
– Да?
– Она дорога вам?
Он твердо встретил взгляд Мауры.
– Я бы не начал этого разговора, если бы было иначе.
– Тогда вы должны мне поверить. Вы ее не потеряли. Если она кажется вам излишне холодной, это только потому, что она боится.
– Джейн? – Он покачал головой и рассмеялся. – Она ничего не боится. И уж тем более меня.
Маура смотрела ему вслед и думала: "Ошибаетесь. Мы все боимся людей, которые могут причинить нам боль".
В детстве Риццоли любила зиму. Она все лето ждала первых снежинок и того волшебного утра, когда она откроет шторы в спальне и увидит белую, девственно-чистую, еще не затоптанную землю. Тогда Джейн со смехом выбегала из дома и ныряла в сугроб.
Сейчас, торча в предпраздничных пробках, она задавалась вопросом: куда подевалась зимняя сказка?
Перспектива провести завтрашнюю рождественскую ночь в кругу семьи совсем не радовала. Она заранее знала, как пройдет вечер: все набьют рты индейкой, так что даже разговора не получится. Брат Фрэнки, перебрав эггнога, станет еще более шумным и несносным. Отец, сжимая в руках пульт, включит телевизор на максимальную громкость, заглушив беседу. А мать, Анжела, после суточного бдения у плиты, будет дремать в кресле-качалке. Ритуал оставался неизменным из года в год, но именно эта незыблемость и делала семью семьей, считала Риццоли. Мы делаем одно и то же, нравится нам это или нет.
Хотя у нее не было ни малейшего желания ходить по магазинам, оттягивать этот момент было невозможно; явиться в дом Риццоли в канун Рождества без реквизита в виде подарков было непростительно. Если подарки красиво упакованы и приобретены для каждого, совершенно неважно, что именно находится в ярких коробках с блестящими лентами. В прошлом году негодяй Фрэнки подарил ей мексиканский кошелек из сушеной жабы. Это было жестокое напоминание о ее детском прозвище. Лягушка для лягушки.
В этом году Фрэнки следовало бы отомстить.
Она толкала впереди себя тележку, протискиваясь в толпе покупателей универсама "Таргет" и глядя по сторонам в поисках эквивалента сушеной лягушки. Из громкоговорителей лилась рождественская музыка, механические Санта-Клаусы кланялись и пели песенки, а Джейн двигалась мимо полок, украшенных праздничными гирляндами. Отцу она купила мокасины. Матери – заварочный чайник из Ирландии, декорированный крошечными бутонами роз. Младшему брату Майклу – банный халат, а его новой подружке Айрин – сережки из ярко-красного австрийского хрусталя. Она даже купила подарки для малышей-близнецов Айрин – одинаковые спортивные костюмчики для зимних прогулок.
Но для мерзавца Фрэнки как назло ничего не попадалось.
Она направилась в отдел мужского нижнего белья. Здесь было чем поживиться. Фрэнки, настоящий мачо военно-морского флота, в розовом трогательном исподнем? Нет, слишком пошло; при всей неприязни к братцу она не могла опуститься так низко. Джейн продолжала осматривать полки и притормозила, дойдя до боксерских трусов, почему-то подумав не о Фрэнки, а о Габриэле в его серых костюмах и унылых галстуках. Мужчина консервативных вкусов, вплоть до нижнего белья. Мужчина, который мог свести женщину с ума, заставляя ее страдать от сомнений в том, как он к ней относится и есть ли вообще сердце под его серым костюмом.
Она резко свернула в сторону и пошла дальше. Сосредоточься, черт возьми! Что-то для Фрэнки. Книгу? Подходящими представлялись лишь несколько названий, в том числе руководство "Как не быть мерзавцем". Жаль, что такой книги еще не написали, можно было бы сделать бизнес. Она все колесила между полками и искала, искала, искала.
И вдруг остановилась, чувствуя, что дыхание перехватило, а пальцы, сжимавшие ручку тележки, разом онемели.
Она оказалась в отделе детского белья. На глаза попались фланелевые ползунки с вышивкой в виде уточек. Кукольные рукавички и сапожки, смешные шапочки с помпонами. Стопки голубых и розовых одеял, чтобы заворачивать новорожденных. Она вдруг вспомнила, как Камилла завернула свое мертвое дитя в нежно-голубое шерстяное одеяло, вложив в этот сверток всю свою материнскую любовь и печаль.
