Белая акула - Бенчли Питер Бредфорд (е книги txt) 📗
– Теоретически создать человека, дышащего водой, было бы не очень сложно. В конце концов, мы вышли из волы: в жидкости живет зародыш, и на разных стадиях развития у него обнаруживаются зачаточные плавники и даже жабры. В общем-то, мы и сейчас дышим жидкостью – в том смысле, что в легких содержится жидкость, без которой они не могут работать.
– Так вы говорите, что Крюгер добился успеха? – спросил Чейс.
– Почти, – сказал Франк. – Он бы наверняка сделал это, продлись еще война. Его сдерживало качество подопытного материала – рабы, слабые, больные, истощенные. У многих развивались инфекционные болезни после первоначальной трахеотомии, а поскольку антибиотиков тогда не было, они умирали. Некоторые не выживали при прокачке через легкие физиологического раствора и фторуглеродов. Но у Крюгера имелся неистощимый запас материала, и работа продвигалась. А потом откуда-то с высот командной пирамиды – может, лично от Гитлера – пришел подарок, идеальный объект. Генрих Гюнтер был физически идеальный ариец, шести с половиной футов ростом и с мускулатурой античной статуи. На Олимпиаде тридцать шестого года он завоевал медали в толкании ядра, метании копья и молота и сделался чем-то вроде национального героя. Его зачислили в СС, он стал офицером, и когда началась война, перед ним, казалось, открылась блестящая будущность. Бесстрашный и безжалостный. И совершенно бессовестный. Убийца. Кроме того, он был не вполне вменяем, но тогда этого не заметили. Человек замкнутый, жил один и, очевидно, годами убивал людей – в основном проституток и бродяг. Это выяснилось только после того, как он однажды вечером впал в безумие в пивной и убил троих. Думаю, сегодня Гюнтеру поставили бы диагноз «сексуальная психопатия» или «параноидальная шизофрения», а в сорок четвертом определили как маниакального убийцу. Его приговорили к расстрелу и почти уже привели приговор в исполнение, но кто-то решил, что он может сослужить рейху последнюю службу. Его отправили к нам.
– Вы работали с этим парнем? – уточнил Чейс.
– Работали над ним. С Крюгером. Несколько месяцев. С ним обращались как с тигром. В промежутках между операциями его держали в клетке, кормили сырым мясом, делали витаминные инъекции, а также выполняли анестезию и программирование достаточно сложными даже сегодня методами: обратная биосвязь, воздействие на подсознание... Он был почти готов, Крюгеру оставалось сделать только один последний шаг, но к лагерю подошли союзники. Однако Крюгер был одержимым и не желал прекращать эксперимент. Убегая, он взял Гюнтера с собой... Как и большинство из тех нацистов, кто ожидал обвинения в военных преступлениях, Крюгер выбрал маршрут в Южную Америку. Напоследок мы накачали Гюнтера препаратами, положили в бронзовый контейнер, наполненный концентрированными фторуглеродами и обогащенным физиологическим раствором, а потом отправили ящик на грузовике. Крюгер ушел пешком, направляясь на север, к морю. Больше я ни об одном, ни о другом ничего не слышал.
– А как же вы? – спросил Чейс. – Что случилось, когда пришли союзники?
– Они освободили меня... Всех нас.
– И все?
– Почему нет?
– Вы же не просто уцелели, – заметил Чейс. – Вы работали с этим чудовищем бок о бок, когда он убивал людей.
– Ну... – сказал Франк, снова как бы устало улыбаясь, – возможно, они решили, что я достаточно пострадал.
Он наклонился в кресле вперед, и свет от телемонитора упал ему на лицо. Франк снял темные очки. Один глаз оказался нормальный, другой – темно-желтый, цвета яичного желтка. Потом он коснулся шлангом гортани, но на сей раз после вдоха закинул галстук-шарф за спину.
С каждой стороны на шее у Франка стали видны по три диагональных разреза, десятилетия назад зарубцевавшиеся в розовые шрамы, а посреди гортани – черная неровная дыра, которая вела в глотку.
– Бог мой! – воскликнул Чейс. – Они... у вас... жабры?
– Надо мной экспериментировали на ранней стадии. И неудачно, – ответил Франк, снова опуская очки на глаза. – И я – единственный выживший. Легкие оказались слишком слабы, чтобы всасывать фторуглероды, я снова и снова тонул, оказывался на грани смерти... Крюгер мог позволить мне умереть, но не сделал этого: он поднимал меня тельфером вверх ногами, чтобы вода вытекла под воздействием силы тяжести, и снова запускал легкие с помощью химических стимуляторов дыхания. Он возвращал меня к жизни, по его словам, потому, что я был ему нужен. – Франк откинулся на спинку кресла, снова скрывшись в тени. – Здоровье ко мне не вернулось и никогда не вернется. Но я не хочу предстать перед Богом без последнего акта искупления. Я хочу убить этого... Эту совершенную мерзость.
– Если это он, – бросил Длинный.
– Это он, я уверен. Известно, что в Южную Америку Крюгер не прибыл. Охотники за нацистами, выслеживавшие Менгеле, Эйхмана и других, нигде не нашли никаких свидетельств о Крюгере. Подводная лодка, на которой он отплыл, занесена в списки пропавших без вести.
– Откуда вы знаете, что он ушел на подводной лодке?
– Существуют документы. Нацисты были фанатиками документации. У проекта Крюгера имелось кодовое обозначение, и оно упоминается в архивах в связи с отгрузкой на лодке U-165. Лодка затонула или была потоплена, насколько я понимаю, где-то в Центральной Атлантике.
– Как эта тварь могла преодолеть по дну океана две тысячи миль и остаться в живых? – спросил Длинный.
– Крюгер замедлил обмен веществ у Гюнтера почти до состояния клинической смерти, то есть как бы погрузил его в зимнюю спячку. Химический состав в контейнере мог поддерживать такую едва теплющуюся жизнь, и потребность в пище должна была отсутствовать – по крайней мере, очень долгое время. Затем, как у медведя, просыпающегося весной от голода, тело потребовало пищи, и, полагаю, он нашел что-то съедобное.
Франк замолчал. Чейс с Длинным смотрели друг на друга.
– Ответы имеются, – сказал Франк, – если знаешь, что спрашивать. Я давно прекратил искать Крюгера. Все свидетельствует о том, что он умер. Меня увез в Америку дядя и дал работу в своей химической фирме. Я начал новую жизнь, у меня сын – Руди, и я достиг успеха. Но я ничего не забыл. Какая-то часть мозга не переставала искать ключ, намек на то, что Крюгер или Гюнтер выжили. Потом я увидел заметку в газете о фотографе из «Нэшнл джиогрэфик», исчезнувшем с исследовательского судна у острова Блок.
– Мы слышали об этом, – заметил Чейс.
– Там говорилось, что за борт свалился и пропал бронзовый ящик размером с крупный контейнер... Ящик, поднятый исследователями из обломков подводной лодки, со дна впадины Кристофа... Германской лодки...
– Вы сказали, что программирование Гюнтера осталось незаконченным, нужно было сделать последний шаг. Какой?
– Удовлетворить претензию Крюгера на создание подлинного убийцы-амфибии, – ответил Франк. – Полугуманоидное оружие, способное равно хорошо действовать на воздухе и в воде, перемещаться из одной среды в другую и обратно. Он обучил Гюнтера дышать водой, затем показал, как высушивать легкие и дышать воздухом. У него не хватило времени продемонстрировать, как выполнять обратную процедуру, если нужно вернуться в воду. Оказавшись на суше, Гюнтер сможет потом дышать только воздухом. Он попадает здесь в ловушку. Поэтому, вы понимаете, совершенно необходимо уничтожить его прежде, чем...
– О боже! – сказал вдруг Чейс и поднялся. – Пакетт вам не говорил? Эта тварь уже на берегу! Она убила собаку в Уотерборо. – Саймон повернулся к Длинному: – Вызови на связь Ролли Гибсона, у него в конторе рация настроена на шестнадцатый. Скажи ему, что это за тварь, скажи, что она может болтаться в городе или в лесу.
Длинный поднялся в рубку, а Чейс, открыв дверь, вышел на ют, дав команду Руди обрезать наживку, а Пакетту – запустить двигатель, после чего вернулся в каюту.
– Это создание – отчасти человек, – обратился он к Франку, – во всяком случае, было человеком. Значит, его можно убить, как человека, верно?
– Я сам очень хотел бы знать это наверняка, – ответил Франк. – Крюгер изменил у него центральную нервную систему, так что он – оно – живет на очень примитивном уровне. Я бы сказал, что его так же трудно убить, как крупную акулу... Кстати, господин Чейс, я так и не назвал вам его кодовое имя. Нацисты обозначили Гюнтера как Der Weisse Hai – Белая акула.
