Зимняя жатва - Брюссоло Серж (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Вы и раньше его встречали?
— Не доводилось. При немцах в лесу прятались партизаны, и я, услышав в кустах шорох, старался побыстрее прошмыгнуть по тропинке, чтобы не напороться ни на тех, ни на других. Мне, правда, не раз казалось, что он рыщет где-то поблизости, я ощущал его присутствие, но желания в этом убедиться у меня не возникало.
Мальчик не нашел, что ответить. Может, это и был бред, но в нем присутствовала логика. Неужели ревность довела человека до того, что он инсценировал собственную гибель? Почему бы и нет — навязчивые идеи порой приводят к самым неожиданным поступкам.
— Но теперь положение изменилось, — после недолгой паузы продолжил скульптор. — Мать вернулась в родные края… и поблизости есть мужчины.
— Мужчины? Интересно, кто же?
— Во-первых, твой покорный слуга, затем Рубанок, который глаз с нее не спускает, потом нотариус и другие, которым только свистни. Хорошенькая вдовушка — мечта холостяка! Вопрос в том, сколько времени еще она сможет спать одна. Твоя мать молода, и ей нужен мужчина — таков закон природы.
— Заткнитесь, негодяй! — не выдержал Жюльен.
— Вот недоумок! — расхохотался Брюз, — Да что ты, молокосос, смыслишь в женщинах! Так уж заведено: мужчины и женщины созданы для того, чтобы задавать друг другу жару в постели, и не тебе это менять. Матери рано или поздно понадобится мужик. Она начнет об этом думать, да и сейчас уж, пожалуй, думает. Лето, жара, в такое время в голову всегда лезут мысли о плотских утехах. Посмотри, как сладко она потягивается после сна: сразу видно, что именно ей грезилось.
— Так и вы тоже за нами шпионите! — воскликнул мальчик.
— Не один я, есть и другие: Рубанок, например, или Матиас. Он охотник, терпения ему не занимать. Уж он-то своего не упустит. Будет ждать, сколько потребуется, ему-то известно, что время работает на него.
— Лучше ступайте и продолжайте накачиваться вином. Все, что вы несете, не имеет ни малейшего смысла!
— А ведь ты знаешь, что я прав! В глубине души со мной согласен или нет? Признайся, ты и сам проигрывал такой вариант. Скоро, ох скоро прекрасной Клер захочется потереться о мужичка! Она ведь не монахиня, и в день, когда это произойдет, Матиас будет тут как тут, он возьмет их на мушку, мать и любовника, и пальнет из ружья.
— Не больно-то правдоподобная картина, — слабо возразил Жюльен.
— Ошибаешься. Ты не представляешь, что творится в башке у ревнивца. Ревность, я тебе скажу, — адская машина. Если запущена, работает безотказно. Чего стоят эти раздирающие душу вопросы — было? не было? будет ли? Думала ли она об этом? с кем? когда? как? А перед глазами все время картины — жуткие, непристойные, если, конечно, ты способен понять, о чем я… Самое худшее на свете — неопределенность, зыбкость, подозрение. В конце концов хочется сделать так, чтобы нарыв прорвался, и тогда ревнивец начинает расставлять ловушки. Некоторые сами толкают жену в объятия другого, лишь бы испытать судьбу: согласится сразу или будет сопротивляться? Главное — поскорее покончить с невыносимой неопределенностью, обрести ясность — какая разница, какой она будет, эта ясность, — со знаком «плюс» или со знаком «минус»!
— А вы, кажется, неплохо знаете то, о чем говорите, — съязвил мальчик.
Брюз вздрогнул.
— Может, ты и прав, парень, неплохо, — согласился он. — Только помни: придет и твой черед. В твоих жилах тоже течет кровь Леурланов. Пока ты слишком юн, но когда она закипит, эта кровь, с тобой произойдет то же, что и с остальными.
Он замолчал, тяжело плюхнувшись на камень. Мальчик воспользовался этим, чтобы уйти.
— Я пошел, а вам… не помешали бы пара кружек соленого кофе!
— Насмешничай сколько влезет, — проворчал однорукий. — Только не забывай поглядывать на кусты. Работая в огороде — нет-нет да и обернись, и, клянусь, ты увидишь блеснувшее на солнце ружье!
15
В смятении, с горьким чувством, возвращался Жюльен домой. Напрасно он убеждал себя, что Бенжамен Брюз — просто пьяница, фантазер, — тревога не проходила. Отныне ему казалось, что лес, заросли кустарника, одержимы нечистой силой, и там затаилось инфернальное существо, нежить. Через каждые десять шагов мальчик оборачивался, замирая от ужаса при мысли, что вот-вот между стволами деревьев мелькнет фигура Матиаса Леурлана, явившегося с того света, чтобы вершить правосудие на свой лад. Мало-мальски похожая ветка тут же превращалась в ружье, в двустволку «парди», нацеленную ему в голову…
Ему понадобилось время, чтобы обрести хотя бы внешнее спокойствие, и всю вторую половину дня он твердил на латыни: «delirum tremens», что означало «белая горячка», или галлюцинации, вызванные этиловым спиртом; это выражение он вычитал в какой-то книжке, точно не зная, что оно означает. Даже работать в саду он старался повернувшись спиной к Клер, чтобы не выдать своего состояния.
Ночью Жюльен снова пробрался в дом, словно тот мог помочь ему найти верное оружие для борьбы с призраком. Интуиция подсказывала мальчику, что ключ к разгадке тайны находился где-то там, в бумагах деда. К концу лета звериный запах в доме стал еще ощутимее, внутри так сильно воняло лисицами, норой, свалявшейся шерстью, что мальчика нисколько бы не удивило, если бы диван вдруг зарычал, а кресла принялись блеять.
Поднявшись в кабинет деда, он долго разглядывал коричневую картонную папку, мирно дремавшую на дне верхнего ящика и хранившую тайны семейства Леурланов: неизвестный период жизни матери, ее заблуждения, постыдные делишки, а то и преступления. Разумно ли он поступал, стараясь узнать эти тайны? Соблазн был настолько велик, что у Жюльена буквально чесались руки, но страх все-таки пересилил любопытство.
Отойдя от стола, мальчик достал с книжной полки несколько толстых альбомов с семейными фотографиями. При слабом огоньке свечи он перелистывал картонные страницы, толком не зная, что пытается отыскать. Тайное указание? Ключ к разгадке? Он рассматривал одну за другой фотографии Матиаса, сделанные в разные периоды его жизни. Забавный малыш, школьник, воспитанник пансиона, солдат… Лет до двадцати сходство с ним юного Матиаса было поразительным, и это взволновало Жюльена. Порой возникало впечатление, что он смотрится в зеркало, но особое, хитроумное зеркало, дарившее ему изображение более решительного и волевого человека, чем он сам. Свадебные снимки, разумеется, отсутствовали. Лет с семнадцати у Матиаса появились усы. Мальчик склонился пониже над фотографией, словно вопрошая это лицо с острыми скулами и жадным ртом, который не совсем закрывала черная щеточка над губой…
На многих снимках Матиас был до пояса обнажен, с косой или ружьем, на вершине утеса или на палубе строящегося корабля, вызывающе здоровый, сильный, с мощным, мускулистым торсом.
Жюльен ничего не испытывал — ни страха, ни сожаления. Никакие сокровенные нити не связывали его с похожим на флибустьера молодым человеком. Нормально ли это? Разве не должна была вспыхнуть в нем искра, а по телу пробежать электрический ток, свидетельствуя, что произошло мистическое узнавание!
«Все потому, что Матиас не твой отец, — нашептывал Жюльену предательский голосок его двойника, — вот родство и не проявляется. Зря стараешься — ты никогда не почувствуешь ничего к Матиасу. Твой отец… настоящий отец — Адмирал. Впрочем, ты всегда это знал, и не пытайся отрицать. Адмирал… „дедушка“ Шарль. Он всегда был для тебя на втором месте после матери. И нечего пускать мне пыль в глаза, уж я-то знаю!»
Снимки во влажных руках изгибались, скручивались, искажая изображение. От духоты, стоявшей в комнате с закрытыми ставнями, у Жюльена началось головокружение. Он попытался вспомнить то, чего на самом деле никогда не происходило, — проявления нежности со стороны Матиаса, моменты сообщничества. Только сейчас он осознал, что, по сути, тот никогда не обращался с ним, как отец: никогда не играл, не рассказывал на ночь сказки. Целых семь лет провели они бок о бок, как воспитанники пансиона, которые делят кров, едят одну и ту же пищу, но которым не о чем разговаривать.
