Леди-киллер - Коул Мартина (хорошие книги бесплатные полностью .TXT, .FB2) 📗
— Куда?
— Я приготовлю тебе отличную ванну, собственноручно намылю тебя, промою каждую складочку, каждое интимное местечко. А потом уложу в постель и так буду любить, что ты успокоишься и завтра, когда явится твоя мадам, будешь в надлежащей форме, чтобы покончить со всем этим раз и навсегда!
Он увлек ее к лестнице, но она вырвала руку.
— Ох, Пэт, что же это я делаю? Что будет с расследованием и другими делами? Что будет с Лиззи? — Она осеклась, стоило Патрику коснуться ее руки.
— Помни, Кэйт, теперь у тебя есть я, и пока ты будешь во мне нуждаться, я не покину тебя.
Слова его прозвучали так просто и искренне, что Кэйт, умиротворенная, последовала за ним. Впервые за многие годы ей есть на кого положиться. Это было такое восхитительное чувство!
— После ванны мы, как водится, поболтаем обо всем на свете. Полезно поговорить с человеком, который не слишком близок к источнику твоей боли.
Кэйт шла за Патриком и вспоминала, как уходила из дому. Дэн паковал свои вещи, мать закрылась у себя в спальне. Кэйт необходимо было на какое-то время уйти, уйти немедленно. Марихуана и таблетки амфетамина! И где? В комнате ее дочери! Патрик прав: ей необходимо было поплакать у кого-нибудь на груди.
Уже позже, после того как она приняла ванну и легла с Патриком в постель, а он стал тихонько похрапывать, Кэйт поняла, почему пришла именно к нему, хотя не могла не заметить некоторой парадоксальности ситуации. Приподнявшись на локте, она заглянула Патрику в лицо и призналась самой себе, что любит его. Любит без памяти. Это открытие не огорчило ее, напротив, очень-очень порадовало.
Затем мысли ее перешли на Лиззи. Она вспомнила, какой была дочь, когда пошла в школу. Ее маленькие ножки в белых носочках и сандалиях, нарядное платьице в тщательно отутюженных складочках, длинные темные волосы, блестевшие, будто агат. Кэйт так ею гордилась! Что же случилось потом? Почему Лиззи пристрастилась к наркотикам? Когда, повзрослев, отдалилась от матери?
Кэйт смахнула горячие слезы, казалось, затуманившие эти видения. Хватит плакать! Патрик прав: надо искать пути сближения с дочерью. Сделать все, чтобы достойным образом выбраться из этого кошмара.
Патрик перевернулся, и его рука оказалась на ее животе. Это было так приятно! Кэйт почувствовала себя полностью защищенной.
Поцеловав его в голову, она снова легла, хотя знала, что не уснет. Ей сейчас надо было наметить план действий. Шок прошел, ярость утихла, и теперь Кэйт могла все хладнокровно обдумать.
Что-то важное она все-таки упустила в воспитании Лиззи. И теперь надо исправлять положение.
Уткнувшись в плечо Патрику, она прикрыла веки, и перед глазами тихонько поплыли воспоминания.
Кэйт не подумала лишь об одном: как сама Лиззи восприняла случившееся.
И это было ошибкой, о которой она очень скоро пожалела.
Кэйт чувствовала, как сверлил ее взглядом стоявший у нее за спиной сержант, пока она подписывала бумаги об освобождении дочери. С тяжелым сердцем пошла она к камерам предварительного заключения. В участке уже вовсю болтали о том, что Лиззи взяли в притоне с поличным. Аманда Докинс сочувственно улыбнулась Кэйт, когда та прошла мимо, но Кэйт даже не взглянула на нее. Войдя в камеру, Кэйт почувствовала, как сжалось сердце, когда она увидела Лиззи сидящей на матрасе, постеленном прямо на полу, с размазанной по лицу краской и спутанными волосами.
— О, ты все-таки соблаговолила прийти? — Она дерзко взглянула на мать.
Кэйт сглотнула.
— Вставай, Лиззи!
Девушка лениво поднялась и, положив руку на бедро, приняла вызывающую позу. Хиггинс, дежурный офицер лет пятидесяти, только головой покачал: посмей его дочь вести себя подобным образом, он задал бы ей хорошую трепку.
— Быстро собирай вещи! — тихо произнесла Кэйт и, повернувшись к Хиггинсу, прочла в его глазах сочувствие и жалость.
— Она ела?
— Нет, наотрез отказалась, только выпила апельсинового сока, и то с трудом уговорили. Витамин С, как известно, вымывает из организма наркотики.
— Да, знаю. Ну давай же, Лиззи, поехали.
— Пусть отец за мной приедет, — процедила Лиззи сквозь зубы.
— Он не может, так что придется тебе ехать со мной. Ну давай, Лиз, двигай! Я не склонна сейчас играть с тобой в эти игры!
С презрительной усмешкой Лиззи снова опустилась на матрас.
— Что же, я дождусь его. Спешить мне некуда.
— Лиззи, ты немедленно поедешь со мной! Поняла?
Губы девушки скривились в злой улыбке:
— И не подумаю. Хватит с меня нравоучений твоих и бабкиных. Вы вечно чего-то хотите от меня, чего-то ждете…
Кэйт почувствовала, что краснеет, и, с трудом сдержав гнев, сказала:
— Дома поговорим, здесь не место!
— Не место? Забавно! Это как раз самое подходящее для тебя место! Ведь ты здесь проводишь большую часть времени.
— Лиз, в последний раз говорю: собирайся домой! Там и поговорим, попробуем разобраться, есть ли в случившемся какой-нибудь смысл!
Лиззи громко расхохоталась, растянув рот до ушей.
— В этом ты вся, да? Давайте, мол, все обсудим! Давайте отыщем тайный смысл! Да пошло оно все к чертовой матери! И ты тоже, мам! А то выпендриваешься, будто в паршивой пьесе!
Кэйт стиснула зубы, повернулась к дежурному офицеру:
— Вы не могли бы нас оставить вдвоем? Будьте добры!
Офицер обрадовался и пулей вылетел из камеры, с шумом захлопнув за собой дверь. Ему было неловко присутствовать при этой сцене, и он делал вид, будто сосредоточенно изучает нацарапанные на стенах надписи. Эта Кэйт Барроуз такая славная женщина, и работник отличный. И вдруг такое унижение! Смотреть больно!
Мать и дочь в упор смотрели друг на друга, и Кэйт поняла, что «война нервов» неизбежна. Ни раскаяния, ни сожаления, что было бы вполне естественно, Лиззи не испытывала в сложившейся ситуации. Напротив, одно удовольствие. Она видела беспомощность матери и наслаждалась ею. Неужели это ее дочь, в отчаянии думала Кэйт, ее Лиззи, улыбчивая, ласковая, послушная? Ее словно подменили. Перед Кэйт была совсем незнакомая девушка с телом и лицом Лиззи. Кстати, своим телом девчонка очень неплохо пользовалась, судя по ее дневнику, который Кэйт обнаружила в спальне.
— Скажи мне, наконец, Лиззи, в чем дело?
Дочь поднялась, отошла к дальней стене камеры и нетерпеливым жестом убрала волосы с глаз.
— Я же сказала: пусть отец приедет за мной!
— Отец далеко, а я — здесь. Будешь упрямиться, увезу тебя силой.
Лиззи снова расхохоталась.
— Посмотрим, как тебе это удастся, — ответила она, и столько в ее тоне было презрения, что Кэйт внутренне содрогнулась. Шагнув к дочери, она схватила ее за волосы и потащила к двери. И где только силы взялись?
Лиззи пришла в неописуемую ярость и со всего размаха двинула мать кулаком в плечо. Кэйт в свою очередь повернула Лиззи лицом к себе и так врезала ей по физиономии, что та отлетела в дальний угол камеры.
— Вставай, Лиззи, пока я окончательно не потеряла терпение! Вставай, слышишь? — Эти слова эхом прокатились по камере.
Кэйт направилась было к дочери, но Лиззи уже вскочила на ноги.
— Ты сейчас же поедешь со мной и не вздумай открывать свой паршивый рот, не то я так тебя отделаю, что долго будешь помнить!
Что-то в голосе матери заставило Лиззи насторожиться. Она поняла, что это не пустая угроза. Кэйт между тем, ухватив дочь за рукав, снова потащила ее к двери и постучала. Хиггинс открыл, и Кэйт, волоча дочь, прошествовала мимо КПЗ, мимо дежурного сержанта и вышла на улицу, к стоянке машин. Швырнув Лиззи на заднее сиденье, она села за руль и тронула с места.
— Тебе, Лиззи, следовало бы извлечь из случившегося кое-какие уроки и вести себя разумно. Никак не могу понять, что с тобой творится!
Она вырулила со стоянки и поехала к дому. За всю дорогу ни одна из них не проронила ни слова.
Эвелин очень хотелось привести комнату Лиззи в порядок до того, как внучка вернется, но Кэйт запретила, и теперь старая женщина сидела на постели Лиззи, с ужасом глядя на царивший в спальне разгром и разбросанные детские фотографии внучки. Скажи ей кто-нибудь раньше, что Лиззи балуется наркотиками, она рассмеялась бы этому человеку в лицо:
