Орлиный мост - Мазо Жак (читать книги без TXT) 📗
Затем, желая скорее покончить со всем этим, он решил допросить нотариуса, занимающегося делами семьи Дюваль.
По дороге инспектор позвонил Вердье, чтобы рассказать о своем приключении. Последний не смог удержаться от смеха:
— В самом деле, Фабр, с вами постоянно что-то случается!
— Да, но на сей раз это выше моего понимания. Как бы там ни было, я считаю целесообразным послать бригаду полицейских в этот дом.
Вердье согласился и положил трубку.
Потом Мишель позвонил Жерому, который подтвердил, что Мюрьель привезли и ей значительно лучше. Это было просто удивительно. Она уже пыталась вставать и в тот же вечер хотела вернуться из клиники в Лазаль.
Успокоенный Мишель поставил кассету Бена Харпера в автомагнитолу и задумался о Мюрьель.
Сначала она показалась ему взбалмошной, немного эксцентричной, но дни шли, расследование продвигалось, и теперь он понял, что ошибался. У этой женщины, несомненно, была голова на плечах, Мюрьель проявила себя и храброй и дальновидной. А такие качества ему нравились… Но этого, возможно, было бы недостаточно, чтобы привлечь его внимание, если бы не ее грациозность. Тонкая и стройная, с притягательной внешностью, живым взглядом, она приближалась к его идеалу женской красоты, отличному от тех, что пропагандируют иллюстрированные журналы. Для него быть красивой означало иметь свой стиль, внутреннюю гармонию в жестах и во взгляде. Но особенно — оставаться собой, отказавшись от всяческого приукрашивания тела и духа, что обычно выдает неуверенность в себе… И все это воплощалось в Мюрьель.
Мишель зажег сигарету и вновь принялся думать о деле. После всех переживаний, которые ему пришлось испытать, он чувствовал необходимость воссоздать картину расследования…
Однако это оказалось нелегко. Как часто бывает в подобных случаях, когда необъяснимое противостоит очевидному, инспектор почувствовал, что потерялся в круговороте фактов и гипотез, подчас непримиримых, даже противоречивых. В результате о виновности каждого участника событий или их свидетеля нельзя было говорить наверняка.
Не хватало связующего звена. Можно было, конечно, утверждать, что колдовство составляло фон, на котором разворачивалось это дело. Но кого оно касалось, кроме Эмиля?
Мишелю пришлось признать очевидное: если он надеялся преуспеть в деле, то ему стоило побольше узнать об этой проклятой семейке Дюваль и ее приближенных — Антонене, Ноэми, Полене, Жероме и, может быть, даже Натали.
Ему необходимо точно установить, что всех их связывало, распутать клубок интриг, которые их объединяли или разделяли, и понять, кто за этим стоит.
Нотариальная контора располагалась в старом квартале Алеса, рядом с собором. Она занимала первый этаж роскошного здания XVIII века.
При входе посетители сразу попадали в зал, построенный в классическом стиле и обставленный со вкусом, без всяких излишеств. Пол из белых и черных плит покрывал огромный восточный ковер со старинным рисунком. На каждой стене висели картины, выполненные в современной манере, в ярких тонах; они сглаживали строгий стиль архитектуры. В глубине комнаты, за столом эпохи Директории — подлинным, если судить по инкрустации и бронзовым украшениям, — сидела секретарь.
Пока Мишель шел к ней, девушка вежливо улыбалась ему, потом спросила о цели визита. Когда инспектор объяснил, что ему нужно, она перестала улыбаться.
— Господин нотариус принимает только по записи, — сухо произнесла секретарь. — Боюсь, сегодня это уже невозможно…
— Понимаю, — ответил Мишель, протягивая удостоверение полицейского, — но думаю, будет все же уместно предупредить его о моем приходе…
Хмуро посмотрев на Мишеля, девушка сняла телефонную трубку и проинформировала нотариуса. Тот согласился его принять.
Мишель расположился в одном из кресел времен Людовика XVI, инкрустированного бирюзой. Выбрав наугад один из журналов, лежащих на низком столике, он стал перелистывать его безо всякого интереса.
Через несколько минут зазвонил телефон. После короткого разговора секретарь позвала Мишеля и проводила до двери с двойными створками. Открыв ее и объявив о прибытии Мишеля, она исчезла.
Нотариус, сидящий за огромным письменным столом, оказался полноватым человеком с живым взглядом. Поприветствовав Мишеля, он указал на кресло напротив.
— Так как же, инспектор? Полиция больше не запрашивает аудиенции?
— Только не тогда, когда спешит, мэтр! — ответил Мишель. — Однако благодарю, что вы это поняли.
— Ничего я не понял! Напоминаю вам, я даже не знаю, по какому делу вы пришли.
— Это правда, но я сейчас все объясню. Естественно, при соблюдении конфиденциальности…
— Никаких проблем. Между людьми, работающими с законом…
Мишель быстро изложил историю расследования смерти Тома и Эмиля, подчеркнув возможную роль колдовства и паранормальных явлений в этом деле.
Закончил он свой рассказ, упомянув о необходимости получить точную информацию о семье Дюваль, в частности о наследстве Бернара.
— Вы слишком многого хотите! — заметил нотариус. — Это абсолютно конфиденциальная информация.
— Как и все то, что я вам рассказал!
— Конечно, но вы знаете, что по закону необходимо специальное разрешение следователя и…
— Послушайте, мэтр, — прервал его Мишель, — не будем пересматривать закон. Я его знаю так же хорошо, как и вы. Я мог бы все это оформить, но спешу и потому предпочитаю наиболее короткие пути для получения информации. Вы же понимаете, я хочу избежать нежелательной огласки…
Вертя в руках нож для резки бумаги, юрист посмотрел на Мишеля, потом встал и застыл перед окном, выходящим во внутренний дворик.
— Что вы хотите знать?
— Честно говоря, не так много, мэтр. Каким образом происходило вступление в права наследования?
— Видите ли, — начал нотариус, глядя вдаль, — вышло так, что я довольно хорошо знаю семью Дюваль. Поскольку уже несколько поколений моей семьи живут здесь, я знал Элен еще со школы и в той или иной мере был свидетелем всех значительных событий ее жизни. Ее замужество, рождение сыновей, похороны… Тем не менее я никогда не был близким другом Дювалей, в некотором смысле меня это даже радует. Я не люблю заниматься делами близких людей. Из-за этого трудно принять правильное решение… На момент своего замужества Элен принадлежала к старинной, но обедневшей протестантской семье. Поскольку она была очень красива, на ее руку претендовали многие молодые люди, среди них и Бернар Дюваль, молодой женевский банкир, протестант, который к тому же располагал значительными средствами. Думаю, они действительно полюбили друг друга и поженились, чтобы, как говорят, быть вместе всю жизнь… Я общался с ними в этот период, так как составлял их брачный контракт.
— Каким образом?
Нотариус повернулся к нему с улыбкой:
— Естественно, в интересах более богатого. Вы можете представить себе женевского банкира, кальвиниста, отдающего все свое состояние супруге в случае смерти? Даже если он в нее влюблен? Нет, речь шла о гораздо более сложном виде контракта… Потом родился Тома, который по праву должен был стать наследником, затем Пьер, обладающий теми же правами. Не знаю почему, но все разладилось в тысяча девятьсот восемьдесят третьем году… В июне… Да, именно тогда…
— То есть как раз перед самоубийством Тома?
— Да. Бернар попросил о немедленной встрече. Признаюсь, меня это очень удивило. Этот человек ничего не делал в спешке. Я помню, что он ворвался сюда словно вихрь. Дрожа от негодования, Бернар попросил меня вынуть завещание и изменить его по указаниям, которые показались мне слишком категоричными: он хотел лишить наследства Элен и Пьера, насколько это было возможным! Будучи в полном недоумении, я попросил объяснений, но Бернар отказался их дать. Он также отверг всяческие советы и потребовал, чтобы я сделал все в лучшем виде и как можно быстрее. Разумеется, это была нелегкая работа, но посильная. Я связался с его швейцарскими консультантами. И мы горы свернули, чтобы выполнить его указания. Когда мы закончили, я попросил его засвидетельствовать новое завещание… Несмотря на мои неоднократные обращения и письма, он так мне и не ответил. А потом он умер. Я ничего не понял, но не стал допытываться, что произошло. В конце концов, сказал я себе, клиенты делают что хотят. Просто я удивился, когда узнал о его смерти, что так и не получил от него ответа.
