Приманка - Стронг Тони (читаем книги бесплатно .txt, .fb2) 📗
Генри утверждает, что в ней есть нечто такое, из-за чего она кажется более доступной, чем остальные его сотрудницы. Клэр знает, что это не так. Дело в том, что из всех его женщин-приманок она одна умеет играть.
Пол, ведущий курсы актерского мастерства, на которые Клэр поступила, любит повторять, что игра – это действие. Дело не в том, кем ты притворяешься, а кем становишься, не что говоришь, а что делаешь.
Клэр в этом не уверена. Возможно, метод, [4] который она изучает, просто голливудская чушь.
Но она наблюдала, как актеры с насморком выходили на сцену и на три часа избавлялись от него, сморкаться начинали, только когда снимали грим. И видела мужчин, готовых отказаться от всего – жен, невест, семьи, карьеры – лишь ради возможности провести несколько минут с плодом своего воображения.
С ней.
Клэр не гордится тем, что делает ради денег.
Но чертовски гордится тем, как это делает.
Глава четвертая
Доктор Сюзан Линг осторожно вынимает длинный стальной термометр из прямой кишки убитой женщины и поднимает его к свету. Фрэнк невольно отводит взгляд.
– Сорок восемь часов, – говорит судебно-медицинский эксперт. – Плюс-минус два-три.
– Вы как будто совершенно уверены в этом, – замечает Фрэнк.
– Конечно. – Доктор Линг протягивает руку к ягодицам покойной и бесстрастно, словно желе, встряхивает одну. – Трупное окоченение наступило и прошло. Может быть, сорок четыре часа, если она оказывала сопротивление.
Место преступления уже заснято во всех ракурсах. Наручники, которыми запястья убитой были примкнуты к раме кровати, сняты, чтобы патолог мог проводить осмотр. В комнате пахнет мясом.
Ягодицы и лопатки Стеллы Воглер темно-красные, словно вся кровь в теле медленно стекла в нижнюю его часть и застыла там. Фрэнк знает, что это происходит очень часто.
Следы укусов и ударов ремнем, испещряющие ее бедра, ягодицы и нижнюю часть спины, – зрелище менее знакомое.
Доктор Линг делает шаг назад и жестом подзывает ассистента, вдвоем они переворачивают труп снова лицом вверх. Голова покойной пьяно качается из стороны в сторону. Разрыв между ног изгибается. Фрэнк откашливается и спрашивает:
– Что явилось причиной смерти?
Как и все в комнате, кроме патолога, он стоит, держа руки в карманах. Это придает сцене обманчиво несерьезный вид. Лишь когда техники закончат свои дела, руки можно будет вынуть.
– Знаете, до вскрытия я не могу дать определенного ответа, но думаю, особых сомнений здесь нет. Видите линию вокруг шеи? – Фрэнк видел ее, но знает, что высказываться раньше патолога не нужно. – Это след от удавки. Возможно, ею был ремень или крепкое ожерелье, но скорее веревка или проволока. Вот смотрите…
Доктор Линг достает из кармашка крохотный пинцет и открывает веки покойной. Роговые оболочки глаз уже помутнели, словно покрылись катарактой. Фрэнк повидал немало трупов и знает, что со временем такое происходит со всеми. Еще он видит, что глаза и веки усеяны мелкими красными пятнышками.
– Точечное кровоизлияние, – объясняет доктор. – Крохотные разрывы кровеносных сосудов. Ее определенно задушили. При вскрытии мы наверняка обнаружим в легких кровавую пену.
Она говорит таким тоном, словно речь идет о поднятии капота автомобиля.
– А другие повреждения?
– Примерно двадцать семь поверхностных гематом – точное количество назвать не могу, так как некоторые перекрывают друг друга, – видимо, от ударов ремнем или палкой. До наступления смерти. Восемнадцать укусов, некоторые из них продырявили кожу, возможно, посмертные. Идентификация по прикусу маловероятна, но посмотрим, что удастся сделать.
– Побои были сексуальной игрой? Или оскорблением действием?
Доктор Линг наклоняется и начинает чесать волосы покойной частым металлическим гребнем.
– Ну, мотивация не по моей части. Судя по характеру повреждений, возможно и то, и другое.
Волосы Стеллы Воглер белокурые, густые, металлические зубцы гребня издают скрежещущий звук, когда патолог с силой проводит ими по коже головы.
– Могу сказать, что рот у нее был заткнут. В уголках губ есть пятнышки крови.
Фрэнк указывает на разрыв между ног:
– А это? Что произошло здесь?
Доктор высыпает то, что вычесала, в конверт для улик, старательно заклеивает его и что-то пишет на лицевой стороне.
– Не знаю. Придется вам подождать вскрытия.
Она принимается за руки покойной, осторожно скоблит под каждым ногтем короткой деревянной палочкой. Бескровные кончики пальцев белы, как свечи.
– Конечно. Но, очевидно, у вас есть какие-то догадки… Проткнул он ее чем-нибудь? Например, ножом?
– Пока что сказать не могу, – стоит на своем доктор Линг.
Она открывает последний конверт из своего ящика, достает оттуда еще один гребень и начинает чесать лобковые волосы покойной.
– Здесь есть ушибы, – продолжает Линг. – Судя по их виду, посмертные. – Раздвигает гребнем волосы, чтобы показать Фрэнку. – Когда кровообращение прекращается, синяков, как при прижизненных ушибах, не остается. Однако ушибленные места разлагаются быстрее, чем плоть вокруг них. Как на яблоке.
– Что, по-вашему, это означает?
– Все, что убийца делал с ней, совершено после ее смерти.
Доктор Линг кладет гребень обратно в конверт, заклеивает его и надписывает.
– Так, – произносит она. – Здесь у меня все.
Снимает перчатки и бросает их в сумку. Дряблые беловатые комки латекса напоминают Фрэнку использованные презервативы.
– Спасибо, – говорит он.
– Теперь увидимся во вторник, детектив.
Фрэнк кивает. Достает руки из карманов. Пальцы, бывшие сжатыми в кулаки, онемели.
Глава пятая
Фрэнк Дербан одиноко сидит в баре со стаканом пива. Бармен время от времени обращается к нему, выясняет, не хочет ли он поговорить или хотя бы еще пива, но Фрэнк всякий раз качает головой.
В этот вечер даже разговор ни о чем для него невыносим. Он просто хочет видеть приходящих и уходящих людей. Хорошеньких девушек, отражающихся в зеркале за стойкой. Тех, кто еще жив.
На месте убийства происходит нечто странное. То, что видишь, не вызывает у тебя отвращения или гадливости, кажется совершенно нормальным. Подобно убийце, ты смотришь на обнаженное расчлененное тело жертвы как на исходный материал, на возможность проявить свое профессиональное мастерство.
Но иногда возникает нечто иное, более тревожащее, чем бесстрастие. Нечто инстинктивное, неистовое, почти звериное. Не гнев или отвращение, а какая-то быстро преходящая кровожадность.
Будто собака, злобно прогоняющая другую от своей еды, оскалив зубы и ощетинясь, ты стоишь над трупом и слышишь, как где-то глубоко внутри тебя кто-то шепчет: это мое, не твое.
Фрэнк испытал сегодня это чувство всего на миг, когда доктор ковыряла палочкой под ногтями бескровных пальцев.
Он ставит стакан с пивом и встает. Он знает, что работу нужно оставлять за стенами дома, но она все равно является непрошеной. Когда Фрэнк приедет к себе в Бруклин-Хейтс, изуродованное тело Стеллы Воглер уже будет там. Сидящим в неприбранной кухне среди груды грязных судков из-под обедов на дом. Развалившимся перед мерцающим телевизором. Лежащим на той стороне кровати, где нет подушек.
Честно говоря, он был бы рад этому обществу.
Переваливает за два часа ночи. Бесси давно уехала домой, и бармен уговаривает Клэр пойти к нему. Когда в зале загорается свет, она дожидается у стойки, чтобы последний клиент вышел на снегопад, некоторые из них все еще приплясывают, словно возбужденные спектаклем зрители. Бармена зовут Брайан, он включает сигнализацию. На нем по-прежнему одна тенниска, но он говорит, что ему не холодно. Они идут по снегу к его квартире, слегка пьяные. Влажные хлопья опускаются с пасмурного неба, и кажется, что они под водой, а снежинки – это оседающий на дно планктон. Деревья превратились в рифы из пушистых серых кораллов. Дыхание Клэр и Брайана поднимается пузырьками и исчезает, устремляется к далекой темной поверхности.
