Возьми мое сердце - Кларк Мэри Хиггинс (читаемые книги читать .txt) 📗
Эмили помолчала и более решительным тоном продолжила:
— Хочу сказать вам вот что: я собираюсь вернуться к делу Олдрича и рассмотреть его так, словно мне его только поручили, — этап за этапом. Когда мы начинали процесс, я догадывалась, что Истон ненадежен, но даже не думала, что до такой степени. Какой же он отвратительный слизняк! Если выяснится, что все его показания — правда, значит, он решил плюнуть во всех нас просто с досады, что отправляется в тюрьму. С другой стороны, если он врал, то мы упрятали за решетку невиновного. И тогда мы данной нам судом властью освободили от ответственности преступника — убийцу, который застрелил Натали Райнс.
— Эмили, убийца, который застрелил Натали Райнс, сидит в камере в двух кварталах отсюда, и его имя — Грег Олдрич! А поскольку ты не потрудилась растолковать Истону, что ему ловить здесь больше нечего, пресса теперь вовсю станет обсуждать, приберег ли Истон некую пикантную информацию.
Тут Уэсли взялся за телефонную трубку, намекая, что беседа окончена.
Эмили вернулась в свой кабинет. Практически все утро она посвятила изучению первичного полицейского протокола, составленного в Олд-Таппане, где Джимми Истон попался с поличным при ограблении дома. Документ был датирован двадцатым февраля прошлого года, кража зафиксирована в полдесятого вечера. Во время допроса в полицейском участке Истон изъявил желание поделиться сведениями, имеющими отношение к убийству Натали Райнс.
«Вот тогда-то Джейк Розен и Билли Трайон кинулись его выслушивать, — размышляла Эмили. — Какая удача, что Истон надумал расколоться! Убийство Райнс, за два года так и не раскрытое, камнем висело на совести нашей прокуратуры. Если Истон прочитал в своей жизни хоть одну газету, то мог знать, что Олдрич оставался единственным подозреваемым. А потом вспомнил, что повстречался с ним в баре... Допустим, Джимми впоследствии сложил из этих кусочков целую историю, возможно, не без помощи Билли Трайона. Вот Джейк никогда не стал бы участвовать в сговоре с Истоном и сфабриковывать улики, а Трайон мог бы... Розен уверял, что лично присутствовал при первоначальном допросе Джимми в полицейском участке, хотя, по его словам, приехал туда уже после Трайона. Теперь мне, по большому счету, все равно, уволит меня Тед или нет, пока у него есть на это полномочия».
В итоге Эмили решила, что надо довести дело до конца. И вслух произнесла то, что лишь недавно вызывало у нее внутренний протест:
— Грег Олдрич невиновен. Я положила все силы, добиваясь его осуждения, интуитивно ощущая при этом: преступник не он.
Обращенный к ней гневный выкрик Элис Миллз снова эхом отозвался в душе: «Вы наверняка понимаете, что это не процесс, а пародия, и ваше сердце полно стыда за участие в ней».
«Оно и вправду полно стыда, — мысленно согласилась Эмили. — Да, стыда».
И это чувство определенности стало для нее откровением.
61
Белл Гарсия никак не хотела примириться с тем, что Грега Олдрича осудили. Из-за этого она толком не могла спать ни в пятницу, ни в субботу. В прошлом году ей довелось посмотреть документальный фильм о тюрьмах, и теперь мысль о том, что Грег заперт в камере, словно в клетке, не давала покоя.
— Даже мать Натали поверила ему, так почему же эти тупые присяжные все как один послушали отъявленного мошенника? — по сто раз на дню повторяла она Сэлу. — Если бы я была среди них, Грег сейчас был бы дома с дочуркой.
В субботу вечером ее муж не выдержал и сорвался:
— Белл, перестань канючить! Мне твое нытье вот уже где! Хватит! Ясно тебе? Хватит!
Сэл грохнул дверью и гулял дольше обычного.
Зато восьмидесятилетняя мать Белл, Нона Лморосо, или просто Нони, желала знать буквально все подробности. Утром в воскресенье ее круизный лайнер пришвартовался в бруклинском порту Ред-Хук. Белл встретила ее на машине, и весь обратный путь обе они обсуждали только одну тему. Остановившись у дома матери, расположенного по соседству с их собственным, Белл сказала:
— Мама, хоть ты и устала с дороги, но все же заходи к нам сегодня на ужин. Мы по тебе так соскучились. Но только молчок про суд: Сэл при одном упоминании о нем лезет в бутылку.
Увидев откровенное разочарование на лице Нони, Белл торопливо продолжила:
— Мы с тобой сделаем иначе. У Сэла завтра крупный заказ. Из дома ему выходить ни свет ни заря, поэтому сегодня он наверняка отправится в постель пораньше. Как только он уснет, я сразу позвоню тебе. Наверное, часов в десять. Устраивайся после ванны поудобнее — мне есть чем тебя побаловать.
Белл удержалась и не стала добавлять, что ей хотелось бы спросить у матери совета по поводу одного важного решения, которое она готовилась принять.
— Жду не дождусь, — призналась Нони. — Просто умираю, до чего ж любопытно!
На ужин она захватила полный пакет фотографий, сделанных в круизе ею самой и ее подружками. Поскольку говорить о процессе воспрещалось, Нона принялась в подробностях описывать дочери и зятю свое времяпрепровождение на отдыхе.
— У Ольги и Герти сразу же проявилась морская болезнь, поэтому им пришлось наклеивать за ушами пластыри. Я тоже прицепила себе один, но мне он так и не понадобился... Питание было бесподобным. Мы все объедались... Перед нами день напролет ставили все новые и новые тарелки с едой... И еще они организовали очень интересные лекции про морских животных — ну, про китов, пингвинов и всех прочих, которые я посещала. А самая любимая была...
Сэл, обычно снисходительно внимающий невыразимо скучной тещиной болтовне, на этот раз даже не пытался изобразить внимание. Сама Белл изо всех сил притворялась увлеченной и даже вполне искренне восхитилась снимком, загодя вставленным в рамочку, где ее сияющая улыбкой родительница в очень симпатичном новом брючном костюме позировала на пару с капитаном.
— И что, этому малому приходится фотографироваться с каждым пассажиром? — недоверчиво спросил Сэл, мгновенно заинтересовавшись.
Ему пришло в голову, что у капитана бывают дни, когда ему больше всего хочется выпрыгнуть за борт.
— Ага! Если там попадаются пары или семьи, то они, конечно, становятся все вместе.
Но мы с девчатами решили сняться по отдельности, чтобы оставить фотографии детям, когда нас уже не будет на свете.
«Вроде я просекаю, — подумал Сэл. — Каждой из девчат не меньше семидесяти пяти».
Когда съели десерт и выпили по второй чашке чая, Сэл обратился к теще:
— Нони, вы, наверное, устали с дороги, да и мне завтра рано вставать. Если вы не против, давайте я провожу вас домой?
Белл и ее мать обменялись многозначительными взглядами.
— И вправду, Сэл, — согласилась Нона. — Тебе надо отдохнуть, я и сама уже собиралась закругляться. Мечтаю поскорей очутиться в своей постельке.
Через час — как раз примерно в десять, когда Сэл уже видел десятый сон, — Белл плотно прикрыла дверь в спальню, удобно устроилась в своем любимом кресле в гостиной, вытянув ноги на скамеечке, и позвонила матери.
Следующие полтора часа они досконально обсуждали все обстоятельства недавнего процесса. Чем оживленнее становилась их беседа и чем чаще повторяла мать Белл, что Грега подставили, тем томительнее становилось на душе у Белл.
«Пусть Сэл и не признается, но я почти уверена, что Джимми Истон когда-то работал у него», — повторяла она про себя.
В конце концов, Белл решилась поделиться своими подозрениями с матерью.
— Неужели? — воскликнула Нона. — Джимми Истон вправду работал у Сэла? И что, были заказы на доставку в квартиру Олдрича?
— Сэл сотрудничал с одной антикварной лавкой, которая потом прогорела, — обеспокоено поведала ей дочь. — Наверное, ценителей таких вещей находилось немного... Лично я не стала бы покупать всякое старье. Так вот, заказы тогда поступали все больше с Ист-Сайда, из квартир разной элиты. И Сэл очень нервничает, когда я заговариваю об этом процессе... Думаю, он просто-напросто боится. — Белл вздохнула. — За эти годы, когда ему нужны были лишние руки, он постоянно брал на работу случайных людей и всегда расплачивался с ними на месте. Ему совсем не хотелось связываться со всей этой бумажной волокитой и оформлять каждого как полагается.
