Восьмой грех - Ванденберг Филипп (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT) 📗
Мальберг растерянно вытер рукавом мокрое от дождя лицо.
— О том, что маркиза убита, — продолжала Катерина, — мне сказал прокурор Мезомед. Иначе я бы об этом не узнала. Случай с Фальконьери очень похож на смерть Марлены Аммер. Хотя речь идет об убийстве, ни одна газета не сообщила о нем.
Мальберг задумчиво кивнул.
— А когда я попрощалась, Лоренца Фальконьери сказала, что мы никогда не узнаем о взаимосвязях, — произнесла Катерина.
— Ты уже говорила это на Кампо деи Фиори.
— Да, но на прощание маркиза задала вопрос, над которым я до сих пор ломаю голову. Она спросила, знаю ли я «Откро вение» Иоанна. Я же не монашка и со школьной скамьи не читала Ветхий Завет, поэтому ответила, что пет. А потом маркиза посоветовала мне прочитать двадцатую главу, стих седьмой. При этом она странно ухмыльнулась. Это было ужасно.
— Так подробно я Апокалипсис тоже не знаю! — Мальберг вымученно улыбнулся.
— Тебе и не нужно. Я уже все прочитала.
— И каковы результаты?
— Этот стих гласит: «Когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей». У тебя есть какие-нибудь предположения, как это все может быть связано со смертью маркизы и Марлены Аммер?
Ответить Мальберг уже не успел, потому что еще до того, как она договорила, Лукас бросился бежать, будто за ним гнался сам нечистый, и исчез в лабиринте памятников.
Глава 33
Когда церковный служка из Сан Себастьяно незадолго до шести утра хотел войти через боковую дверь в церковь на Виа Аппиа Антика, он испугался. За более чем тридцатилетнюю службу у него еще не было случая, чтобы oh забыл закрыть узкую дверь ризницы. Но в это утро ключ отказывался поворачиваться, потому что дверь была не заперта.
Сальватор, так звали старого служку, своей кустистой бори дой напоминал пророка из Ветхого Завета. Объяснив случившееся возрастной забывчивостью, он начал готовить в ризнице литургическое одеяние. Тем временем появилась утренняя смена уборщиц, которые разбрелись выполнять свои обязанности в церкви.
В тот момент, когда служка закончил свои приготовления, из-за двери, ведущей в алтарное помещение, донесся пронзительный крик. Сальватор выскочил наружу. С хоров он увидел уборщиц, которые сбежались в конец нефа, к исповедальне.
Насколько позволяли старые ноги, Сальватор поспешил туда, чтобы посмотреть, что произошло.
— Лючия хотела прибрать в исповедальне, — закричала одна из уборщиц, — и обнаружила его!
— Кого?
Уборщица показала на открытую дверь исповедальни. Сальватор перекрестился. На скамейке в неестественной позе сидел лысый человек с закрытыми глазами. Он был мертв.
— Пресвятая Дева! — выпалил служка, и его борода задрожала как осиновый лист. — Если я не ошибаюсь, это его преосвященство Гонзага, государственный секретарь!
Самая старшая из женщин упала на колени и сложила руки в молитве. Некоторые начали причитать над покойником, как это было принято на юге, другие закрыли лицо руками.
Сальватор подошел к безжизненному телу кардинала. Мертвенно-бледное лицо Гонзаги походило на маску, глаза запали. Только через несколько минут служка заметил, что правый висок кардинала едва заметно подрагивает.
— Он живой! — взволнованно закричал Сальватор. — «Скорую», быстро!
Кто-то из женщин бросился к телефону в ризнице. Прошло всего две минуты, а уже откуда-то издалека донесся вой сирены. Сальватор успел открыть главный вход, когда машина «скорой помощи» с бешено вращающимися мигалками подкатила к церкви.
Почти бегом молодой мускулистый врач лет тридцати и сопровождающие его санитары с носилками прошли к исповедальне.
— Это государственный секретарь, — встретив их, пояснил служка и оттолкнул в сторону уборщиц. — Поторопитесь!
Врач приложил ухо к груди кардинала, потом приподнял его веки и проверил рефлекс зрачков. Когда врач хотел проверить пульс, он вздрогнул: в кулаке кардинал сжимал коробку из-под ампул с надписью «Dormicum 5x2».
Санитар вопросительно посмотрел на врача, вид у того был растерянный.
— Анастетик! — глухо сказал он.
— Это значит, что кардинала усыпили, сделав укол, а потом принесли сюда?
Врач кивнул и осмотрел сначала правую, затем левую руку Гонзаги.
— Вот. — Он указал на след от двух уколов. — Пульс максимум сорок. Мы дадим аленксад, два кубика.
Санитар достал из чемоданчика два одноразовых шприца и нужные ампулы. Недрогнувшей рукой врач сделал укол.
Через несколько секунд кардинал открыл глаза: сначала левый, потом правый. Испуганные уборщицы, словно стайка шумных кур, разлетелись кто куда. По нефу разнеслись истерические крики: «Un miracolo, un miracolo — чудо!»
Врач низко склонился над кардиналом, вглядываясь в его лицо:
— Вы меня слышите, ваше преосвященство?
— Я же не глухой! — громко ответил Гонзага с юмором висельника. — Где я?
— В Сан Себастьяно, на Виа Аппиа. Вы знаете, как попали сюда? — осторожно поинтересовался врач неотложки.
Гонзагу затрясло.
— Мне холодно, — ответил он и потер руки. — Неудивительно, при минус восемнадцати в холодильной камере бойни…
— Вас обнаружили уборщицы, — вмешался в разговор служка, чтобы скрасить неловкую фразу кардинала. — Черный ход был не заперт, хотя я могу поклясться Мадонной, что при вчерашнем вечернем обходе лично его закрывал.
Врач озабоченно осмотрел государственного секретаря и сказал:
— Мы должны сообщить в полицию. Очевидно, вас усыпили инъекцией и принесли сюда против вашей воли.
— Никакой полиции! — заявил Гонзага глухим голосом. — Я не хочу никакой полиции и прошу вас никому об этом не докладывать. Я говорю сейчас как государственный секретарь Ватикана. Вы меня поняли?
— Как хотите, ваше преосвященство! — ответил врач. — Хотя я считаю, что вас необходимо отправить в клинику «Гимелли» на обследование. Я не знаю, долго ли продлится ваша эйфория и нет ли у вас каких-нибудь травм. Я бы настоятельно советовал…
— О пребывании в больнице не может быть и речи! — Кардинал в ярости замахал руками. — Я хочу избежать скандала. — Надеюсь, мы понимаем друг друга?
С большим трудом Гонзаге удалось встать с исповедального стула в стиле барокко. Когда санитар хотел взять его под руку, кардинал оттолкнул его с такой силой, что тот чуть не упал.
— Если мне понадобится помощь, я дам вам знать, — злобно прошипел Гонзага. А когда он увидел у главного входа в церковь машину «скорой помощи» с включенными мигалками, то изо всех оставшихся у него сил крикнул: — И выключите наконец эту чертову цветомузыку! Что подумают благочестивые христиане, когда увидят неотложку возле Сан Себастьяно?
— Может, вас хотя бы отвезти обратно в Ватикан? — озабоченно спросил врач. — То, что сделали с вами, ваше преосвященство, меня не касается. У вас свои причины скрывать это преступление от общественности. Но, как врач, я обязан сказать вам, что есть определенный риск для вашего здоровья.
— Ваше упорство льстит вам, доктор, — ответил Гонзага, — однако ваши опасения беспочвенны. Дайте мне пару минут прийти в себя.
— Как хотите, ваше преосвященство… — Судя по тону, каким ответил врач, он был абсолютно не согласен с государственным секретарем.
Санитары взяли носилки и вышли из церкви, а врач сел на последнюю лавку в зале и достал рабочий журнал, в котором записывались все вызовы. Он оценивающе поглядывал на Гонзагу.
Кардинал глубоко вдохнул и с шумом выдохнул. В церкви было душно, и пребывание здесь явно не шло Гонзаге на пользу.
— Не лучше ли вам выйти на свежий воздух? — услышал он голос врача.
Гонзага не отреагировал. Он был погружен в свои мысли, которые в одночасье нахлынули на него: «Почему меня привезли именно сюда, в базилику Сан Себастьяно? Случайность?.. Или за этим скрывается какое-то намерение?»
Под церковью были километровые ходы, так называемые катакомбы. Базилика и катакомбы были хорошо известны кардиналу. Подземные захоронения Сан Себастьяно ежегодно становились целью для тысяч паломников. Они были не такие обширные, как катакомбы Калликста, что всего в нескольких кварталах отсюда. Там ходы располагались в четыре уровня друг над другом и соединялись двадцатью километрами подземных ходов, поэтому люди, попавшие туда, чувствовали себя, как в лабиринте.
