Белая акула - Бенчли Питер Бредфорд (е книги txt) 📗
Услышав, что подошли Чейс с Длинным, Аманда показала на детей и морских львов и заметила:
– Это какое-то чудо.
– Мне бы нужно поговорить с вами пару минут, – попросил Чейс. – Речь идет о лабораторных анализах Гибсона.
– Я тоже хотела подняться к вам обсудить новости, но решила, они не настолько важны, чтобы прерывать занятия. Я сочла, что мы ничего не сможем сделать.
– Относительно чего?
– Я только что говорила во времянке по радио с пилотом самолета, он вызвал меня.
– Я полагал, что вы с ним распростились и рассчитались, – сказал Чейс, – раз морские львы отказываются работать.
– Думаю, ему просто интересно, что мы тут делаем. В общем, он искал меч-рыбу для промысловиков и увидел на этой стороне Блока рыболова-спортсмена, оставляющего здоровенный след приманки. Пилот решил, что нам не мешает знать об этом. Он сказал, похоже, парень ловит белых акул.
– Должно быть, парень не в себе. После всей этой шумихи вокруг наших мрачных загадок выходить в море и разбрасывать приманку? – Чейс нахмурился. – Кроме того, я никак не могу ему помешать. Закон не запрещает приманивать рыбу.
– Не запрещает, – согласилась Аманда, – но существует федеральный закон, не позволяющий использовать в качестве наживки детенышей афалины. А пилот сказал, что наблюдал именно это.
– Дельфинов! – воскликнул Чейс. – Он уверен?
– Вполне. Но я подумала, пока мы дозвонимся до береговой охраны, или департамента по охране окружающей среды, или еще куда-то...
– А он опознал лодку?
– Да, сказал – лодка из Уотерборо. «Бригадир».
– Не может быть... Он, наверное, ошибся.
– Почему?
– Просто не может быть. – Чейс направился к времянке.
– О чем вы хотели поговорить? – крикнула Аманда ему вслед.
– Минуту, – бросил Чейс.
Длинный вошел под навес вслед за Чейсом.
– Сэмми? – сказал он. – Не верю.
Они знали Сэмми Медину уже пятнадцать лет, это был преуспевающий и ответственный владелец сдаваемой под фрахт лодки. Недавно он возглавил кампанию за ограничение как коммерческого, так и спортивного вылова рыбы.
– Если это вообще «Бригадир», – заметил Чейс. – С самолета трудно разобрать. Но мы сейчас выясним. Сэмми мне врать не будет.
На стене во времянке висел телефон. Чейс снял трубку, набрал номер, поговорил пару минут, положил трубку на аппарат и сказал Длинному:
– Черт меня возьми.
– Это был Сэмми?
– Собственной персоной, – кивнул Чейс. – Он дома... Выходной, давит мух. Говорит, получил заказ: чистый фрахт лодки, ни его самого, ни его команду не наняли, только аренда лодки без всяких дополнений. За десять тысяч долларов в день!
– Что же это за рыбалка по десять штук в день? – удивился Длинный.
– Я тоже хотел бы узнать. – Чейс помолчал. – Угадай, кто арендовал его лодку?
– Дональд Трамп?
– Нет. Ржавый Пакетт.
– Пакетт?! У Пакетта нет столько капусты, да и ни у кого здесь нет. И потом, что Пакетт собирается делать с...
– Он не ловит больших белых, Длинный, – сказал Чейс. – Сэмми говорит, этот тупой ублюдок думает, что нашел чудовище... Или, по крайней мере, убедил в этом какого-то болвана с тугим кошельком. Или убедил в том, что найдет.
40
Существо лежало в зарослях кустарника, вслушиваясь в звуки собственного дыхания и в звуки жизни среди окружающих деревьев. Оно воспринимало все шумы, разделяло и запоминало для позднейшей идентификации.
Существо настраивало органы чувств.
Когда оно покинуло воду, в нем начали происходить изменения. Существо отмечало их, но не понимало. Чем дольше его сосудистая система, сердце и мозг пропитывались и насыщались смесью кислорода и азота – воздухом – взамен воды, где преобладал водород, тем больше, казалось, оно понимает и вспоминает, и тем больше становились его способности к новым решениям.
И вместе с изменением химических процессов менялась жизнь существа.
Оно знало, например, кем было когда-то. Мозг выдавал названия разных предметов и животных, хотя голос еще отказывался их произнести. В голове крутились всевозможные слова, пробуждавшие память о таких несхожих чувствах, как гнев, ненависть, гордость и восторг.
Существо сознавало величие собственной силы и вспоминало – хотя и смутно – удовольствие, которое доставляло применение этой силы. Припомнило оно и другие удовольствия: управление своей силой, причинение боли, нанесение смертельных ран.
Существо соорудило укрытие, выкопав неглубокую канаву и прикрыв ее ветвями и листьями. До сих пор оно оставалось незамеченным, если не считать любопытной собаки, которую оно убило и съело.
Существо постигло, что не может преследовать и поймать большинство из диких животных, снующих в зарослях, но начало учиться заманивать их в ловушку. Однако пока оно еще не смогло добыть достаточно пищи, чтобы удовлетворить огромную и все возрастающую потребность в энергии. По мере увеличения сил увеличивались и запросы: чем больше энергии расходовало существо, тем больше ее требовалось; а чем больше оно ее потребляло, тем больше приходилось расходовать, чтобы утолить растущую потребность.
Существо стало активным, а не рефлекторно осторожным, познавая, чего избегать, а с чем бороться, что безвредно и что опасно.
Хотя прошлое и будущее все еще являли собой картины, покрытые туманом, местами туман начал рассеиваться, и теперь существо видело цель: выполнить свою миссию – уничтожать.
Сейчас оно отдыхало, слушая голоса птиц и белок, шаги лисицы и оленя, шелест ветра в ветвях и плеск мелкой волны на прибрежной гальке.
Неожиданно донеслись новые звуки: неуклюжая поступь в подлеске, тяжелая и беспечная. И голоса.
Существо повернулось и встало на колени, потом гибким движением поднялось на ноги и стало вглядываться сквозь кустарник в том направлении, откуда раздавались эти звуки.
– Черт! – выкрикнул юнец по имени Честер, растирая бедро. – Не хватало еще сломать ногу в этих колдобинах.
– А ты смотри, куда идешь, – отозвался его друг Тоби.
– Как ни смотрю, понять не могу, зачем мы сюда притащились.
– Я тебе говорил: здесь полно зверья.
– А еще – это частная собственность.
– Я тут был миллион раз, их не колышет.
– Да? А для чего же тогда вывески: «Охота запрещена, уматывайте к черту»?
– Страховка, – объяснил Тоби, которому уже исполнилось семнадцать и который располагал, таким образом, двумя лишними месяцами мудрости по сравнению с Честером. – Они обязаны их ставить.
– Ну, если они натравят на нас копов, то эту идиотскую штуку украл ты, а не я... Не думай, что не скажу.
– Ты помогал.
– Я смотрел.
– Один хрен.
– Кроме того, – заметил Честер, – я не понимаю, почему ты решил, что сможешь подстрелить хоть одного дурацкого енота этой идиотской штуковиной.
– На коробке написано: точность гарантируется до пятидесяти ярдов. Потом, может, нам вместо енота олень попадется.
– Ты что, и не думай! Сезон закрыт, я в эти игры не играю.
– Не будь козлом.
Они прошли еще несколько ярдов и остановились перед большим деревом, возвышающимся из густого сплетения ветвей и листьев.
– Отлично, – бросил Тоби, шагнув в заросли и обходя дерево.
– Это ядовитый плющ, – сказал Честер.
– На тебе длинные штаны.
– И что же здесь отличного?
– Рядом – каштан. Они пойдут прямо к нему, так как любят каштаны.
– Кто они?
– Зверье... Всякое.
– Я смотрю, ты знаток.
– Заткнись.
Они опустились на колени у дерева. Из колчана на поясе Тоби вытащил графитовую арбалетную стрелу длиной в восемнадцать дюймов со стальным наконечником. Приклад арбалета он упер в землю, натянул тетиву, взвел курок и положил стрелу в желоб.
– Как же эта штука полетит в цель без оперенья? – спросил Честер.
– Желоб закрутит ее, как нарезной ствол.
– Наконечник даже не зазубрен.
– Ты баран. У пули тоже нет зазубрин. У этой штуки убойной силы хватит, наверное, и на носорога.
