Убийственно жив - Джеймс Питер (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Внезапно он увидел перед собой суровое властное лицо, которое как бы с ним соглашалось, но и укоряло. Это был серый каменный бюст бородатого мужчины, напоминавший скульптурные изображения древних философов, которые часто видишь в сувенирных лавках и на распродажах. Он еще только учится философии, а этот действительно похож на ее представителя. Имя – Пауланер – торжественно отчеканено на пьедестале.
Подошел Куллен с двумя стаканами пива и двумя чашками кофе на подносе.
– Ну что, выбрали место?
– Кто такой этот Пауланер, немецкий философ?
Детектив усмехнулся:
– Философ? Не думаю. «Пауланер» – название крупнейшей мюнхенской пивоварни.
– А, – промычал Грейс, решительно чувствуя себя полным тупицей. – Понятно.
Куллен указал на столик у кромки воды, где компания молодежи освобождала места, надевая рюкзаки.
– Вон там сесть не хотите?
– Отлично.
Идя к столу, Грейс всматривался в лица за другими столами – мужчины и женщины разного возраста, от подростков до стариков, в повседневной одежде, чаще всего в футболках, широких юбках, шортах, джинсах, почти все в темных очках, бейсболках, панамках, соломенных шляпах. Пьют пиво из высоких или половинных стаканов, едят сосиски с картошкой, жареные ребрышки, сыр размером с теннисный мяч, нечто вроде мясного рулета с кислой капустой.
Здесь была Сэнди на этой неделе? Может, она приходит сюда регулярно, проходит мимо обнаженной бронзовой статуи на мраморной плите, мимо бородатой головы у фонтана, которая рекламирует «Пауланер», садится, пьет пиво, смотрит на озеро?
С кем?
С новым мужчиной? С друзьями?
Если жива, о чем думает? Вспоминает о прошлом, о нем, об их совместной жизни, о мечтах, обещаниях, о проведенном вместе времени?
Он снова взял карту Дика Поупа, взглянул на кружок, стараясь сориентироваться.
– До дна!
Куллен поднял стакан. Грейс поднял свой:
– Ваше здоровье!
Немец дружелюбно покачал головой:
– Нет, у нас говорят: «Прозит».
– Прозит, – повторил суперинтендент, и они чокнулись.
– За успех, – сказал Куллен. – Или, может быть, вам не хочется поддержать такой тост?
Грейс издал горький короткий смешок, подумав, что немец даже не представляет, насколько близок к истине. Словно в ответ на реплику телефон дважды пискнул.
Поступило сообщение от Клио.
57
Стажер-констебль Дэвид Кертис и сержант Билл Норрис вылезли из патрульной машины неподалеку от дома, адрес которого им назвали. Ньюман-Виллас – типичная жилая улица Хоува со старыми викторианскими террасными домами. Некогда это были цельные дома, принадлежавшие одному владельцу, с помещениями для прислуги наверху. Теперь они разделены на квартиры. По всей улице тянутся объявления агентств о сдаче квартир и комнат.
Парадная дверь дома номер 17, похоже, десятки лет не видела ни одного мазка краски; почти все фамилии на панели домофона, написанные от руки, стерлись, выцвели. Надпись «С. Харрингтон» выглядела довольно свежей.
Билл Норрис нажал на кнопку.
– Знаешь, – сказал он, – мы обычно вчетвером сидели в засаде. Сейчас посылают двадцать офицеров. Я однажды попал в передрягу. Один гуляка был завсегдатаем закусочной, которую мы караулили. Я взял и написал на доске: «Отличная задняя часть и вымя». Не совсем хорошо получилось. Инспектор устроил настоящую выволочку.
Он опять позвонил. Через несколько минут, не получив ответа, Норрис принялся нажимать другие кнопки одну за другой.
– Пора кое-кого пробудить от воскресного сна. – Он постучал по наручным часам, фыркнул. – Может, она в церкви?
– Да? – проскрипел вдруг слабый голос.
– Четвертая квартира. Я ключ потерял. Пожалуйста, впустите, – умоляюще попросил Норрис.
Через несколько секунд послышался резкий скрежет и щелчок замка.
Сержант распахнул дверь, оглянулся на молодого коллегу и понизил голос:
– Не говори, что мы представители закона, а то не пустят, – и заговорщицки приложил к носу палец. – Скоро сам увидишь.
Кертис таращился на своего напарника, гадая, долго ли еще терпеть мучения. Будем надеяться, кто-нибудь догадается отключить его самого от розетки, если он когда-нибудь станет таким же проклятым занудой.
Полицейские прошли по короткому коридору, пахнувшему грязью, мимо двух велосипедов и полки, где лежала почта – главным образом листовки с рекламой местной пиццы и китайской готовой еды. На площадке второго этажа услышали из-за двери под номером 2 выстрелы, за которыми последовал громоподобный окрик Джеймса Гарнера: «Стоять на месте!»
Поднявшись, миновали квартиру под номером 3. Лестница сузилась. Дверь под номером 4 оказалась на самом верху.
Норрис постучал. Нет ответа. Он постучал громче. По-прежнему ничего. Он взглянул на стажера:
– Ладно, сынок. Когда-нибудь ты окажешься на моем месте. Что сделаешь?
– Выбью дверь? – предположил Кертис.
– А если она чем-то сильно занята в своем гнездышке?
Кертис пожал плечами, не зная ответа.
Норрис опять постучал.
– Эй! Мисс Харрингтон! Есть там кто-нибудь? Полиция!
Молчание.
Норрис развернул свою могучую тушу, крепко ударил плечом в дверь. Та задрожала, но не поддалась. Ударил покрепче, на этот раз дверь распахнулась, створка треснула, он влетел в узкий пустой коридор, ухватился за стену, чтобы не упасть.
– Эй! Полиция! – крикнул Норрис, продвигаясь вперед, потом обратился к стажеру: – Шагай за мной след в след. Ни к чему не прикасайся. Нельзя уничтожать улики.
Кертис неловко шел за сержантом по коридору на цыпочках, затаив дыхание. Сержант толкнул дверь и замер на месте.
– Будь я проклят, – пробормотал Норрис. – Ох, чтоб мне провалиться!
Поравнявшись с сержантом, констебль тоже остолбенел. Внутренности заледенели. Страшно хотелось отвернуться, да не было сил. Жуткое восхищение, несовместимое с профессиональным долгом, не позволяло оторвать взгляд от постели.
58
Рой Грейс смотрел на сообщение Клио на телефонном дисплее: «Выбирайся из Мюнхена. Позвони, когда вернешься».
Ни подписи, ни поцелуя – сухие, голые фразы.
По крайней мере, наконец ответила.
Он мысленно составил скупой ответ и сразу же отбросил его. Составил другой и тоже отверг. Лишил ее воскресного ленча, чтобы ехать в Мюнхен на поиски бывшей жены. Кому это понравится?
Впрочем, она, безусловно, могла быть помягче. Он никогда не держал в секрете исчезновение Сэнди – Клио все об этом известно. Разве у него есть выбор? Разумеется, каждый сделал бы то, что он сейчас делает, разве нет?
И, доведенный до взрывоопасного состояния усталостью, напряжением, бесконечной жарой, солнцем, бьющим прямо в голову, он неожиданно разозлился на Клио. Эй, женщина, неужели не можешь понять, черт возьми?
Грейс перехватил взгляд Марселя Куллена, пожал плечами:
– Женщины…
– Все в порядке?
Грейс положил телефон, взял стакан обеими руками.
– Хорошее пиво. Больше чем хорошее, – сделал большой глоток, допил остывший кофе. – Лучше не бывает.
Мужчина за соседним столом курил вересковую трубку. До них доплывал дымок, и Грейс вдруг вспомнил отца, тоже курившего трубку. Помнятся все его ритуалы. Отец прочищал трубку длинными тонкими белыми ёршиками, которые быстро приобретали коричневый цвет. Отскребал ободок маленьким медным инструментом. Смешивал табак крупными пальцами, набивал, раскуривал специальными спичками, приминал и опять зажигал. Гостиная мгновенно наполнялась дразнящим ароматом серо-голубого дыма. А когда они выезжали рыбачить в лодчонке или сидели на краю Дворцового пирса или на молу Шорэмской гавани, Рой всегда следил за направлением ветра, когда отец вытаскивал трубку, и старался встать с подветренной стороны, чтобы дым до него долетал.
Интересно, как отец поступил бы в такой ситуации. Джек Грейс любил Сэнди. Когда он лежал больной в хосписе, умирая от рака мочевого пузыря слишком молодым, в пятьдесят пять, она часами сидела у его постели, беседовала с ним, играла в скребл, читала вместе с ним «Спортинг лайф», где он ежедневно выбирал ставки, и делала их за него. Они просто болтали. Были лучшими друзьями с того самого дня, когда Рой впервые привел Сэнди в дом познакомить с родителями.
