Открывающий двери - Чалова Елена (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗
Само собой Патрисии плевать было на мнение критиков и прочих. В этом мире есть только один человек, которому она хотела бы показать эти холсты. И когда он узнал ее и позвал — все стало наконец на свои места. Теперь они вместе, и остальное не имеет значения.
Холсты и немногие личные вещи, остававшиеся в гостиничном номере, привезли быстро. Патрисия сидела на диванчике у стены, обхватив себя за плечи, и смотрела, как Ромиль рвет оберточную бумагу, расставляет картины, а затем ходит от одной к другой, разглядывая их.
— Вот! — он поднял раму и перенес картину ближе к свету. — Мне нравится! Здорово. Нет, не просто здорово… Это прекрасно!
Патрисия засмеялась, потом заплакала. Она и так знала, что это ее лучшая работа. На холсте был разноцветный город, явно окраина, потому что дома и дороги обрывались в поля. На улицах и дорогах виднелись машины и люди. Но главным персонажем картины было небо и летящие по нему кони. Их морды смотрели вверх, рвались навстречу тому, чего никогда не найти на земле…
Ромиль сменил квартиру, но остался в том же районе Трайбека. Два года назад Глория нашла ему новое жилье на последнем этаже двенадцатиэтажного дома с видом на парк. Здесь удалось разместить полноценную мастерскую, заменив часть стенных панелей на стекло. Две спальни, просторная светлая гостиная, кухня; Глория постаралась устроить своего протеже со всеми удобствами и комфортом, подобающим преуспевающему художнику. А еще в квартире имелся небольшой балкон, и Патрисия иногда часами сидела на нем, глядя в небо или на город и думая о чем-то своем. Любой человек попытался бы расспросить вновь обретенную возлюбленную, узнать, как она жила в разлуке с ним, какие обязательства есть в ее жизни и что она собирается делать дальше. Но Ромиль не был обычным человеком. Патрисия пришла к нему домой после той выставки и просто осталась жить в квартире. Он был этим счастлив и совершенно не задумывался об остальном.
Все дни они сидели дома. Ни он, ни она не испытывали нужды в обществе других людей. Впрочем, они часто ходили кататься на роликах — рано утром в соседний парк. Или обедали в городе, инстинктивно выбирая места, где маловероятно встретить знакомых. Иногда они занимались любовью — нежно и долго, а потом расходились по комнатам и писали — каждый свое.
Приходила Глория, но Ромиль не пустил ее в дом, и они разговаривали в холле у лифта.
— Ты пропустил презентацию новой программы фонда Рокфеллера! Ромиль, что ты делаешь? Мы же растеряем клиентуру!
Он равнодушно пожимал плечами.
— Ты знаешь, что она замужем? — говорила Глория, лихорадочно блестя глазами. Ее лицо осунулось, сеансы психотерапевта уже не помогали восстановить душевное равновесие, и она перешла на антидепрессанты. — Ее муж политик, он богатый и уважаемый человек. Так не делается…
— Что не делается?
— Как что? Твоя подружка сбежала из отеля, даже не позвонив мужу. Она оставила там свой мобильный телефон!
— Они его привезли вместе с остальными вещами.
— И почему же Патрисия не звонит мужу?
— Не хочет, наверное.
Ромиль сидел на подоконнике и смотрел, как Глория мечется по небольшому пространству холла, застеленному серым ковролином. Ее трясло. Она никогда не видела Ромиля таким спокойным и умиротворенным. А еще он словно повзрослел в один день, повзрослел настолько, что добровольно принял на себя ответственность за другого человека. Все это было так непохоже на эгоистичного и безалаберного цыгана, что Глория сперва растерялась, а затем по-настоящему испугалась. Она буквально чуяла грядущие неприятности, и опасения ее уже начали сбываться.
— Мне звонил адвокат мистера Ричардса. Он не хочет поднимать шум. Если жена вернется домой, пока слухи о вашей связи не просочились в газеты, то они уладят это между собой. Я думаю, это очень великодушное предложение. Дай мне поговорить с Пат и я…
— Нет.
— Ты с ума сошел! Ты не можешь держать ее взаперти вечно!
— Она может оставаться здесь, сколько захочет. И я ее не держу. Если ей плевать на мужа — ему придется это пережить.
В коридоре послышался шум и голос Патрисии. Ромиль первым выскочил в коридор и увидел молодую женщину. Патрисия шла, вытянув перед собой руки, словно слепая. По лицу ее текли слезы, и она жалобно, как потерявшийся ребенок, звала Ромиля. Он обнял ее, прижал к себе и увел в квартиру. Глория застыла посреди коридора. Лицо молодой женщины напугало ее, Патрисия казалась… она казалась безумной.
Вернувшись к себе, Глория задумалась. Нельзя сказать, что она не ревновала: впервые на ее памяти Ромиль был столь внимателен к женщине, заботлив и откровенно влюблен. Ревность, да… но не меньше ревности терзало ее опасение нарваться на какие-нибудь крупные неприятности. Опасно связываться с такими людьми, как муж этой дамочки. Уж Глории ли не знать южан. Если дело дойдет до суда, то деньги только успевай отсчитывать…
В принципе Глория представляла себе, что происходит в доме Ромиля. Когда художник переехал, Глория договорилась с женщиной, которая убирала несколько квартир в доме. Крепкая и нестарая еще Розита наводила порядок в квартире Ромиля два раза в неделю, а потом встречалась с Глорией в кафе и, с удовольствием запивая торт сладким кофе, рассказывала, что мадам красивая, но очень странная. Никогда ничего не готовит, а уж чашку за собой вымыть, так ей и в голову не придет. Впрочем, она добрая, улыбается так мило, только никак не может запомнить, как ее, Розиту, зовут. То Розой назовет, то Кларой, то еще как. Спиртное? Да, вино пьют, иногда утром она выбрасывает бутылку, иногда две. Нет, таблеток не видела…
Глория задумалась. Что-то тут не так, решила она. Но Розиту напрямую расспрашивать нельзя, если она с готовностью делится информацией с ней, Глорией, то и любому другому наболтает столько же. И Глория решила сама выяснить, что происходит.
Весь следующий день Глория караулила художника и его подругу, сидя в кафе напротив их дома, но Ромиль и Патрисия так и не вышли из квартиры. Однако на следующее утро ее терпение и ранний подъем были вознаграждены: парочка отправилась в парк кататься на роликах. Глория смотрела в окно, как, взявшись за руки, они переходят улицу. Патрисия испуганно шарахнулась от какого-то автомобиля и едва удержалась на ногах. Какое-то время молодые люди топтались на месте и вроде бы собирались даже вернуться, но потом все же отправились на аллею. Глория метнулась через дорогу, отперла дверь подъезда, поднялась на пятый этаж, открыла дверь квартиры своим ключом, чуть не закашлялась от едкого запаха краски, которым пропиталось это жилище.
Она без труда определила, что гостиная теперь принадлежала Ромилю, а Патрисия пишет свои картины в гостевой спальне. Несколько минут Глория стояла подле мольберта и смотрела на неоконченное полотно. Красивый георгианского стиля особняк всплеснул флигелями, как чайка крыльями, и пытается оторваться от земли, чтобы последовать за кем-то, чья фигура лишь намечена в верхнем правом углу. Бегло посмотрев еще несколько картин, Глория решила, что Патрисия безусловно талантлива. Ее работы можно выставить… Есть несколько галерейщиков, которые наверняка заинтересуются картинами. Кое-что, вероятно, удастся продать. Глория подумала, что если она займется раскруткой Патрисии, то из чувства благодарности Ромиль должен будет пойти навстречу своему агенту в некоторых вопросах… Ах, если бы речь шла об обычном человеке — американце или даже европейце — она, Глория, не сомневалась бы в своей способности манипулировать им. Но цыган, несмотря на все ее усилия, оставался малопредсказуемым и плохо управляемым типом.
Только бы уладить все с мужем Патриции. Глория и сама не могла бы объяснить, почему так нервничает. Многие женщины сбегают от мужей. Люди кругом все время расстаются, расходятся, разводятся, находят себе любовников и любовниц… Почему же ее гложет предчувствие какой-то неотвратимой беды, кошмара, который надвигается и грозит поглотить не только материальное благополучие, но и что-то большее?
