Сошедший с рельсов - Сигел Джеймс (е книги txt) 📗

Сошедший с рельсов. 43

Вот тогда меня посетила эта мысль.

Когда Диана сказала по телефону, что думала, будто я погиб.

А может быть, не тогда, а позднее, когда поведал ей о своих приключениях в «Фэрфаксе». И она, вздохнув, сообщила, что к ней приходили полицейские с ордером на мой арест.

Или еще позже, когда мрачный представитель городских властей зачитывал по телевизору список погибших – установленных и предполагаемых, то есть пропавших без вести.

Среди других он назвал мое имя.

Странное чувство – слышать, как тебя официально признают без вести пропавшим. Словно присутствуешь на собственной панихиде. Городской представитель объяснил, что фамилии взяты из гостиничного компьютера: жесткий диск сумели реанимировать. Кое-кого подсказали вещи, найденные на месте взрыва: кейсы, сумочки, часы с гравировкой и драгоценности. Меня, наверное, выдали «Мовадо», на которых было написано: «С любовью Чарлзу Шайну». Они пропали.

Меня так и подмывало схватиться за телефон и обзвонить знакомых: «Я жив! Я не умер!» Мало того, я начал одеваться, чтобы предъявить себя лично. И наткнулся в шкафу на бумажник Уинстона.

Именно тогда зарождавшаяся мысль сформировалась окончательно. Превратилась из смехотворного бреда в реальный план.

Уинстон мне однажды сказал: «Ксиву купить – плевое дело».

В его бумажнике лежали целых четыре документа. Водительские права на имя Джонатана Томаса, Брайана Макдермотта, Стивена Эйметта.

И Лоренса Уиддоуза. Единственного, кто напоминал меня. Хотя бы цветом волос.

«Я уже думала, ты погиб», – сказала Диана.

Наверняка не одна она так подумала.

Я пришел в гостиницу «Фэрфакс», но из нее не вышел. То есть вышел, только в переносном смысле слова. Мол, где это наш Чарли? Да весь вышел. То есть помер.

И еще.

Часто, попав в безвыходную ситуацию, человек говорит: «Уж лучше бы мне подохнуть». Я очутился как раз в такой ситуации.

Так, может быть, и впрямь лучше – подохнуть?

Сошедший с рельсов. 44

Я стоял на углу Кресента и Тридцатой авеню.

Напротив клуба «Ночной кристалл». Но постройка совсем не отвечала своему названию. Больше смахивала на помещение «Ви-эф-дабл'ю» [49]. Да так оно и было. На фасаде виднелась надпись «Ви-эф-дабл'ю-54».

Миновала полночь, а из помещения доносилась музыка. Рядом со мной рвало мужчину латиноамериканской наружности. Стало быть, это действительно был ночной клуб.

Войдя, я сразу почувствовал себя неуютно.

Помните сцену из «Звездных войн», когда герой попадает во вражеский бар? Вот и я оказался среди чужаков. Тех, которых показывают по телевизору после очередной облавы службы иммиграции и натурализации. Или тех, что работают газонокосильщиками на Лонг-Айленде.

Среди посетителей я был единственным белым американцем. И не исключено, что единственным более или менее легальным.

Из двух огромных динамиков гремели мелодии сальсы [50]. Сквозь музыку пробивалась испанская речь.

Женщины были в красивых блузках, пышных юбках и туфлях на высоких каблуках, мужчины – в майках, грязных джинсах и кроссовках. Я удивился такому контрасту.

Ко мне подошла девушка и представилась как «хозяйка». Сначала по-испански. Затем, присмотревшись и поняв, что я не из местных, по-английски.

Выдержав паузу, словно надеясь, что я осознаю ошибку и удалюсь, она продолжила:

– Я Роза.

Стоп. Я ведь забыл рассказать, почему явился в «Ночной кристалл».

Решив покинуть пепелище «Фэрфакса», я обыскал Васкеса. Наклонился, словно проверяя, жив ли он. И запустил руку в его карманы. Сначала в передние, затем в задний.

В передних карманах находились стекляшка с белым порошком и несколько спичек, а в заднем – бумажник. Я обошелся с Васкесом так же, как он со мной в «Фэрфаксе».

Ограбил и ушел.

В такси я проверил его бумажник и обнаружил фальшивый значок полицейского, подозрительного вида водительские права, белый порошок в пакетике из фольги, двести долларов и визитку некоего заведения под названием «Ночной кристалл», хозяином которого числился Рауль Васкес.

На обороте я различил испанские слова:

На следующий день с помощью Интернета я перевел запись.

Явно имелся в виду не футбол.

Теперь можно вернуться к Розе.

Я заказал спиртное по сильно завышенной цене, и Роза согласилась со мной поболтать.

– А ты ведь не «мокрая спина» [51], – уличила она меня.

Я повинно кивнул.

– А ты?

– Америка, – гордо ответила она. – А ты что подумал?

– Да ничего. Просто хотел узнать, где живешь?

– В Бронксе. Мы все там живем. Сюда нас привозят.

– Вот как.

– А эти парни, – Роза с явным презрением посмотрела вокруг, – они живут целыми бригадами. По шесть человек в комнате.

– А сюда приходят выпить?

– Верно. – Она улыбнулась, словно я пошутил. – Хочешь еще выпить?

Я лишь пригубил текилу ценой в десять долларов, но ответил, что хочу.

– Им одиноко, – сказала Роза, подав знак бармену. У него бычья шея, украшенная наколками в виде крестов. – Вот они и приходят сюда пудрить нам мозги. Больше-то не с кем поговорить. Ни одной женщины рядом. Они вроде как в нас влюбляются. И спускают последние dinero [52]. – Роза рассмеялась и потерла средним пальцем о большой.

– Понятно.

– А раз понятно, выкладывай свою историю.

– Какую? Я просто так зашел.

– Просто так? Круто.

Роза, как и прочие «хозяйки», была дородна и широка в бедрах. Я представил Лусинду и подумал: «Неужели и она здесь работала?»

– Если честно, – начал я, и Роза придвинулась ближе ко мне, – я вроде как здесь уже был.

– Вроде как?

– Да, по-моему. Хотя и не уверен. Здорово поддал.

– Ясно, – хмыкнула она.

– Здесь была еще такая девчушка…

Я описал Лусинду так подробно, как только способен влюбленный мужчина. Правда, не упомянул соблазнительные губки и влажные глазки.

– Ах эта… Ты имеешь в виду Диди. – Роза сказала это так, словно не очень жаловала Лусинду.

– Диди? Точно. Ее так и звали. Я вспомнил.

– Чертова потаскуха. Вертихвостка. Понятно?

– Нет.

– Не успела оглядеться, как во всем разобралась и принялась трясти перед боссом титьками и тощим задом. Я здесь пашу, как проклятая. А она в два счета его окрутила.

А босс – Рауль Васкес.

– И где же ваш босс?

Роза пожала плечами:

– Не появлялся. А что?

– Да так. – Они не знают, догадался я. Его бумажник у меня. В отеле он не регистрировался. Опознать его некому. И родственников нет, чтобы объявить о пропаже.

– Ты женат? – спросила Роза.

– Нет.

Я пытался соединить детали и представить, с чего все началось. Несчастные «мокрые спины» бежали в этот клуб от одиночества, а «хозяйки» смотрели на них свысока. Лусинда тоже была «хозяйкой». Вот откуда у нее легкий акцент. Но Лусинда не долго оставалась в «хозяйках». Она, поманив тощим задом, заарканила Васкеса. Я его понимал. Лусинда была не похожа на остальных. Она напоминала женщину из тех, кого в небоскребах делового центра дешево покупают, да дорого продают. Вот на таких-то и пялятся поверх газет пассажиры утренних электричек.

Интересно, чья это была идея – его или ее? Кому пришла в голову светлая мысль? Кто увидел новые возможности за пределами унылого ночного клуба?

– Ты не пьешь, – заметила Роза. – А у нас такие правила: разговаривать только с теми, кто заказывает выпивку.