Лесная смерть - Обер Брижит (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Иссэр! Он здесь! Этот псих — здесь; должно быть, спрятался где-нибудь в уголке; будь осторожен — он вооружен! Почему я не могу говорить, черт возьми!
— Сейчас я вызову «скорую». Все будет хорошо.
Нет, ошибаешься, все будет совсем плохо: сначала он убьет тебя, потом — меня; разрежет меня на кусочки, а я и пикнуть даже не сумею — вот что он сейчас с нами сделает, как прежде — с детьми… Я чувствую, что по щекам у меня уже катятся слезы — слезы ярости и страха.
— Не плачьте, теперь все будет хорошо, вот-вот приедет «скорая». Вам известно, кто с вами это сделал?
Мой палец остается недвижим. Как же сказать ему о том, что убийца все еще здесь… если, конечно, он не спрятался за дверью и не улизнул в тот самый момент, когда Иссэр переключил все свое внимание на меня… Если бы только…
Внезапно я ощущаю, что по руке у меня медленно стекает что-то теплое.
— Постарайтесь поменьше шевелиться. Отвечая на вопросы, вам достаточно будет только чуть-чуть приподнять палец. Вы сидели тут одна?
Я приподнимаю палец.
Кассета. Он непременно должен прослушать ее. Невзирая на боль, я поднимаю руку и пытаюсь ткнуть пальцем в сторону магнитофона.
— Тихо, вам нельзя шевелиться… Что вы имеете в виду? Что-то из мебели?
Я опускаю руку.
— Нет, мебель тут явно ни при чем. Стена? Ваза? Картина? Стереосистема?
Я приподнимаю палец.
— Что-то там, внутри?
Я приподнимаю палец.
Слышно, как он подходит к магнитофону, осматривает его.
— Внутри пусто, здесь только кассета с записью «Человека-зверя», но она лежит возле магнитофона.
Значит, этот негодяй вынул ее еще до прихода Иссэра! Где-то вдали, постепенно нарастая, раздается звук сирены «скорой помощи»; меня охватывает слабость, мне холодно. Иссэр дружески обнимает меня одной рукой за плечи; от него пахнет одеколоном.
— Вот и «скорая» приехала. Они быстро приведут вас в порядок, не унывайте…
И с чего бы мне вдруг, спрашивается, унывать?
Шум шагов, какие-то голоса; меня кладут на носилки, поднимают и несут; немного кружится голова и очень холодно — неужели я потеряла много крови? Захлопываются дверцы машины, мне что-то говорят, потом делают укол. В ушах у меня звучит спокойный голос Иссэра: «Не унывайте…»
Просыпаюсь я уже на кровати. В лежачем положении. Вокруг довольно тихо, лишь слева от меня раздается какой-то тихий гул. Пахнет цветами. На миг в голове проносится жуткая мысль о том, что я лежу в гробу, в траурном зале для прощания с умершими; затем я окончательно прихожу в себя. Должно быть, это — больница. Правая рука почему-то кажется мне очень тяжелой. Вытянутая вдоль тела, она лежит поверх одеяла. Левая согнута в локте и покоится у меня на груди. Только бы она не утратила своей способности двигаться… Я пытаюсь ее приподнять — получается, однако это движение тут же чудовищной болью отдается во всем теле. Слышно, как открывается дверь.
— Тихо, тихо, не шевелитесь! Вам только что наложили швы!
Голос женский, не слишком молоденький — ей, пожалуй, где-то около сорока; разумеется — медсестра.
— На правой руке у вас был десятисантиметровый порез, довольно глубокий; на левом предплечье — множественные порезы, полученные вами, судя по всему, в тот самый момент, когда вы его ударили.
Ударила? Я кого-то ударила?
— А с бедром и вовсе почти порядок: рана совсем неглубокая, так что и беспокоиться не о чем. У вас даже шрамов не останется.
Неужели я смогла ударить его? В палату входит кто-то еще.
— Ну и напугали же вы нас!
Инспектор Гассен. Он устраивается где-то совсем рядом: я чувствую запах чего-то кожаного.
— Ну так что же все-таки произошло?
Он что — вообразил, что коль скоро я драться научилась, то и говорить уже могу? Однако инспектор тут же продолжает?
— Ваша Иветта упала в обморок, когда ей сообщили о происшедшем. Она возвращалась с покупками и вдруг увидела отъезжавшую от дома «скорую»… Теперь уже все в порядке — она здесь, ждет, когда ей разрешат повидаться с вами. А еще пришли ваши друзья — чета Фанстанов. А что касается расследования случившегося, то оно идет своим чередом. Эксперты из нашей лаборатории исследовали чуть ли не каждый сантиметр вашей гостиной. Результаты будут известны завтра. Этот тип говорил вам что-нибудь?
Можно сказать, что и говорил — да вот как объяснить?
Я приподнимаю руку.
— И сказал, чего он хочет?
Я опять приподнимаю руку.
— Он хотел… он пытался совершить над вами насилие как над женщиной?
Моя рука остается неподвижной. Внезапно до меня доходит, что все случившееся он считает самым банальным нападением, ни в коей мере не связанным с убийствами детей. Может быть, даже и сам Иссэр не понял, в чем тут дело. В результате они дружно сочтут это за работу какого-то неизвестного любителя нападать на одиноких женщин — только и всего. Как бы там ни было, но я все равно не смогу дать им прослушать ту кассету, на которой он записал… Стоит мне лишь подумать о ней, как в желудке начинаются какие-то спазмы. Что? Что он такое сказал?
— … позволить вам наконец отдохнуть. Я непременно загляну к вам еще раз завтра.
А Иссэр? Он-то куда подевался? Я хочу, чтобы пришел он: лишь он один способен понять во всем этом хоть что-то!
Но Гассен, разумеется, спокойненько уходит, так и не услышав моей беззвучной просьбы.
— Элиза! Малышка моя!
Иветта! Я знаю, что она плачет.
— О Господи, до чего же я испугалась! Думала, что и вам уже конец пришел!
Я тоже, Иветта.
— И все по моей вине: хоть и была уверена, что как следует заперла дверь на ключ, да, видно, совсем уже старая стала, — лепечет она, то и дело шмыгая носом.
Да он все равно бы влез в наш дом. Бедная Иветта! Мне страшно хочется обнять ее и утешить.
— Счастье еще, что вы снова научились орудовать хоть одной рукой. Явись он на неделю раньше — непременно бы вас убил. Полиция нашла этот проклятый нож на полу; должно быть, вы так хорошо съездили ему по морде, что он даже выронил его…
Медсестра, помнится, тоже сказала, что я его ударила. Да, теперь смутно припоминаю: меня буквально захлестнул гнев, и возникло такое ощущение, будто я кого-то бью изо всех сил…
— Полиция надеется, что вы тоже сумели поранить его до крови. Они взяли образцы крови везде, где она была, все обсыпали специальным порошком, чтобы найти отпечатки пальцев — ну прямо как в кино. Поль с Элен тоже пришли навестить вас, но медсестра не хочет их пускать. Говорит, что вы нуждаетесь в отдыхе — из-за перенесенного шока: давление у вас сильно упало, вы были совсем бледной… Ох, до чего же я рада, что в конечном счете все оказалось не так уж и страшно…
В порыве чувств она склоняется надо мной и звонко целует меня в обе щеки. Неужели я плачу? Не исключено: щеки у меня почему-то мокрые.
— А теперь — отдохните как следует; я зайду завтра утром! — произносит Иветта, уходя.
Я втягиваю носом воздух. Цветы, должно быть, принесла она. Или Фанстаны? А может быть — Гийом? Гийом… Ведь это он принес мне кассету с записью Золя. Может, в нее был просто вклеен тот кусок… Нет, ерунда: ведь Иссэр видел ее. Впрочем, это ни о чем не говорит — видеть-то видел, да не прослушал… Черт, опять меня разобрало: снова все эти мысли — как белка в колесе. Боль в руке потихоньку отпускает. Значит, они нашли на полу нож — тем лучше; искренне надеюсь, что мне удалось сломать этому мерзавцу нос, надеюсь, что я сделала ему очень больно — как и он мне; о, если бы я только могла, я бы его просто… Как бы там ни было, но в качестве терапевтического средства испуг, похоже, имеет колоссальный успех! Если при каждой попытке меня убить будет восстанавливаться хоть одна из утраченных мною способностей, я определенно потребую, чтобы глухими ночами меня прогуливали в самых опасных местах.
Он приготовил эту запись специально для меня — значит, ему было нужно, чтобы я непременно ее прослушала. Он хотел напугать меня до смерти — значит, он очень любит пугать свои жертвы. Подобная жестокость и одна только мысль о том, что он записал все свои убийства на пленку… да неужели человеческое существо способно на такое? Наверное, вы скажете мне на это, что нацисты, между прочим, спокойно снимали на кинопленку свои злодеяния в концлагерях… Быть может, единожды преодолев какой-то определенный барьер, человек становится способен на что угодно… Наверное, он изменил свой голос с помощью одного из тех приспособлений, которые можно теперь заказать по почте; в свое время я видела, как их рекламировали по телевизору: какой-то парень, радостно улыбаясь, говорил по телефону, приставив к трубке этакую маленькую штучку: «Удивите ваших друзей, использовав модификатор голоса, — узнать вас не сможет даже родная мама». Я еще тогда подумала, что такого рода изобретения способны осчастливить разве что каких-нибудь телефонных маньяков — любителей запугивать мирных граждан.
