Убийственная красавица - Филдинг Джой (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
Может, все этот вчерашний вечер — празднество в парке, обернувшееся прославлением смерти. Признаюсь, мне доставило несравненное удовольствие наблюдать за всем происходящим. Может, это и послужило причиной утреннего головокружения? Может, у меня попросту праздничное «смертельное похмелье»? Если так, то подобное состояние мне, надеюсь, придется испытывать еще не раз.
Вам любопытно, чем можно было заниматься, лежа в постели? Думать, строить планы, предвкушать события, предаваться воспоминаниям, предаваться самым необузданным и диким фантазиям. Да! Я — человек необычайно творческий, пусть это редко признают и никогда не поощряют. Люди думают, что достаточно навесить на тебя ярлык — и все. Думают, что хорошо тебя знают. О, с какой самоуверенностью они взирают на тебя, думая, будто знают, каков ты на самом деле! И не собираются ни на йоту менять своего представления о тебе и увидеть хоть что-то на миллиметр дальше собственного носа.
А в действительности ни черта они не знают. Возьмите, к примеру, мою тетушку — она-то думала, что хорошо меня знает. Она ошибалась. Как, вы разве еще не поняли, что мне пришлось помочь ей уйти в мир иной? Мое упущение. Прошу меня извинить, хотя, сказать по правде, ни малейшего сожаления и стыда я не ощущаю. Уже не ощущаю. Стыд терзал меня много лет, слишком много лет, как я понимаю сейчас. Нет, не за убийство. Ни в коем случае. Она получила то, что заслужила. Но как же мне было стыдно, пока она была жива. Господи, как же она меня третировала! Как любила внушить мне чувство вины, почувствовать себя человеком мерзким и никчемным! Она с абсолютной очевидностью заслуживала смерти. И она ее дождалась, став моей первой жертвой. Я после ее убийства будто девственности лишился.
Вы уже кое-что знаете про опыт моих взаимоотношений с тетей: про то, как она взяла меня на день рождения к соседям, где чуть не утопила, а потом во всем же меня и обвинила; про испорченный отдых; про насильственные уроки плавания, которые мне приходилось брать по ее инициативе; про катастрофу с водными лыжами, про ее насмешки и ее противный гиеноподобный хохот. «Ах ты, недотепа! Где ты там, трусишка? Вылезай, мокрая курица».
Если вы решили, что по мере моего взросления ситуация улучшилась, значит, вы недооценили по достоинству мою тетю, ее неистребимое желание вмешиваться, ее способность всюду просачиваться и заражать умы окружающих. Даже моей собственной матери.
Все мои поступки расценивались отрицательно. Неудачи преувеличивались, успехи игнорировались. А над моими разочарованиями постоянно смеялись. Ну, и кто из нас теперь хохочет, хотелось бы мне знать?
Мне так часто приходилось прокручивать в памяти события того дня, что порой даже становилось страшно, что когда-нибудь мне это надоест, что однажды память поблекнет или начнет заедать, как бракованный диск, и тогда я ненароком пропущу какую-нибудь существенную деталь, какой-нибудь лакомый кусочек, которым мне особенно хотелось бы насладиться. Я не хочу ничего пропустить, не хочу позабыть хоть самую маленькую деталь. Поэтому постоянно и регистрирую их в памяти, высекаю, так сказать, в камне. В могильном камне.
Это было мое первое, но самое приятное убийство. Что там говорят про секс и любовь? Что секс доставляет гораздо большее наслаждение, если ты любишь человека? Разве то же самое не верно в отношении убийства? К тому же ненависть — штука не менее сильная, чем любовь. Я так думаю. Наверное, даже сильнее. Ведь убийство Лианы Мартин принесло мне гораздо больше удовлетворения, чем убийство Кэнди Эббот. Точно так же, как и следующее мое убийство принесет гораздо большее наслаждение, чем убийство Лианы Мартин.
И я жду не дождусь еще одного убийства. Ее время близится. С каждым днем я подбираюсь к ней все ближе.
Но что-то я забегаю вперед. Надо быть внимательнее, если я хочу извлечь максимум пользы из своих воспоминаний, и ни на что не отвлекаться. Мне необходимо вернуться в тот жаркий влажный июльский день трехлетней давности. Почти три года прошло? Господи, просто не верится. Как там говорится? За весельем время проходит незаметно?
Итак, дома никого нет, я сижу в кресле и читаю, наслаждаясь кондиционером и одиночеством. Как вдруг заявляется она и колотит в дверь, чтобы ее впустили. Я не обращаю на это никакого внимания, пытаясь сосредоточиться на книге, которую держу в руках; через минуту все стихает, и я думаю, что она ушла. Помню, как моментально исчезает с моего лица хитрая улыбка, когда я слышу, что в замке поворачивается ключ. Открывается и закрывается парадная дверь, и вот уже ко мне приближаются ее шаги.
— А, ты дома, — говорит она, очевидно испугавшись. Ее короткие темные волосы курчавятся от влаги, а на подмышках голубого сарафана образовались маленькие полукружья пота.
— Да, — киваю я.
— А что, нельзя было открыть дверь, когда я стучалась?
— Здесь ничего не слышно.
— Как это не слышно?
— Как ты вошла?
Она машет у меня перед лицом ключом.
— Твоя мать оставила мне запасной ключ. На всякий пожарный случай.
— И он сейчас настал?
— Кто?
— Пожарный случай.
— Не умничай! — бросает она. Мне всегда казалось нелепым это выражение. Почему люди так говорят? Наверное, потому, что на твоем фоне выглядят полными дураками, не иначе.
— Что ты здесь делаешь?
— Твоя мать брала у меня мои лучшие черные туфли, а они мне сегодня понадобились.
— У тебя что, свидание?
— Вообще-то да.
— Бедняга, — смеюсь я.
— Что-то ты слишком много разговариваешь. — Сказать по правде, до сих пор не знаю, что она имела в виду, но не сомневаюсь, что она явно хотела меня как-то поддеть. — Что это ты читаешь? — Она выхватила у меня из рук книгу и стала грубо перелистывать страницы. — Не поздновато ли читать комиксы?
— Это графический роман.
— Это хваленые комиксы! Ну ты даешь, ей-богу! В твоем-то возрасте! Тебе что, больше нечем заняться?
— Ты разве не торопишься на свидание?
Она смотрит на часы. Это одна из тех подделок под «Ролекс», которые не обманут и теленка. На них даже смотреть не надо, чтобы почувствовать, что это подделка. Да они и выглядят как подделка, не лучше силиконовой груди, которой она тоже обзавелась.
— У меня еще куча времени.
— Прекрасно. Потому что мне показалось, что мать сама ушла в этих туфлях.
— Что?
— Да, точно, в них. — На самом деле я даже не помню, в каких туфлях ушла мать, просто мне очень хотелось подпортить ей настроение, что мне с легкостью и удалось.
— Куда она ушла? Когда вернется?
— Понятия не имею, она мне ничего не сказала.
— Это дорогущие выходные туфли, а она в них по магазинам таскается! — возмутилась она.
В ответ я только пожал плечами и вновь уткнулся в книгу. Через несколько секунд тетя уже неслась вверх по лестнице в спальню матери. Я услышал, как у меня над головой стукнула дверца шкафа и на пол полетели вещи.
— Нашла, — сердито объявила тетушка, появившись у меня за спиной и зловеще помахивая в воздухе туфлями.
— Что ж, повезло, — отвечаю я.
— Ты же…
— Я говорю: мне показалось, что она ушла в них.
— Я прямо вся взмокла, и меня трясет, — говорит она, будто в этом моя вина.
— Принести тебе что-нибудь выпить? Колу или сок?
Она плюхнулась на диван:
— Диетическую колу.
И вот так всегда. Ни тебе спасибо, ни пожалуйста. Ни хотя бы: «Это было бы чудесно». Я поднялся с кресла и направился в кухню.
— Знаешь, а говорят, что диетическая кола вредная, — кричу ей я. — Вроде как оказывает отрицательное воздействие на сосуды мозга. Что приводит к тупоумию.
— Ну, тогда тебе не о чем волноваться, — отвечает она и снова издает свой жуткий гиеноподобный лай.
И именно в этот момент, в два часа двадцать две минуты пополудни, если верить электронным часам на микроволновой печке, я понял, что убью ее. Вообще-то эта мысль не раз приходила мне в голову в последние месяцы, а может, и годы. Как часто мне представлялось, как я буду убивать ее, если мне подвернется такая возможность, представлялись различные способы расправиться с ней с минимумом усилий и максимумом страданий. Мне очень хотелось, чтобы ее постигла мучительная смерть за ту мучительную жизнь, которую она мне устроила.
