Возьми мое сердце - Кларк Мэри Хиггинс (читаемые книги читать .txt) 📗
— Карен, у меня сегодня одно желание: полежать и поплевать в потолок, — взмолилась Эмили. — Если ты не против, давай перенесем встречу на следующую субботу.
— Эмили, сегодня у нас намечается очень незатейливый стол — итальянская паста. Но я и сама собиралась поинтересоваться, какие у тебя планы на следующую субботу... — Голос Карен вздрагивал от волнения. — Мы собирались вытащить тебя в какой-нибудь приличный ресторанчик и заодно пригласить одного человека, который мечтает с тобой познакомиться. Он хирург-ортопед, ему тридцать семь лет, и он — можешь себе представить? — пи разу не был женат! Он такой умница, но совершенно простой и к тому же писаный красавец.
Предвкушая, что приятно поразит подругу, Эмили решила согласиться.
— Звучит заманчиво! Я, пожалуй, приду. До следующей субботы!
Стрелки часов приближались к шести вечера. Она вывела Бесс на десять минут погулять, покормила ее, а потом решила сбегать до ближайшего видеопроката и взять там пару фильмов.
«Сегодня мне меньше всего хочется смотреть "Разыскивается преступник", — подумала Эмили. — Как будто днем и ночью торчишь на работе. Куплю-ка я какой-нибудь готовой бурды, которой я пичкаю себя день-деньской, если верить папе».
Ей так и не суждено было оценить второй фильм: к десяти часам глаза стали слипаться, так что ей поневоле пришлось лечь спать. Первый фильм был ничего, но не супер; она потихоньку клевала носом, пока смотрела его.
В воскресенье утром Эмили проснулась в полдевятого без помощи Бесс или будильника. Удивительно, что Бесс дала хозяйке выспаться тюлю, и Эмили была очень за это благодарна.
На календаре значилось двенадцатое октября — памятная дата. В этот день семь лет назад она познакомилась с Марком на стадионе «Джайентс». Они устроили перед матчем пикничок на капоте автомобиля, и тогдашний парень Эмили пригласил в компанию нескольких своих бывших сокурсников по Джордж-Таунскому университету. Среди них был и Марк.
Эмили вспоминала об этом, выбираясь из теплой постели и снимая с крючка махровый халат. В тот день погода стояла не по-октябрьски промозглая, а она не догадалась одеться потеплее. Ее приятель был так поглощен игрой, что не замечал, как посинели у нее губы. Тогда Марк снял с себя пиджак и велел Эмили надеть его. Она пыталась отнекиваться, но он настоял: «Поймите же, я из Северной Дакоты, для меня такая погода — теплынь!» Гораздо позже она узнала, что большую часть сознательной жизни он провел в Калифорнии. Его отец, кадровый военный, когда-то закончил Вест-Пойнт [19]. По его примеру Марк получил инженерную специальность, а когда переехал на Манхэттен после окончания университета, был зачислен в резерв.
Теперь родители Марка жили в Аризоне и постоянно поддерживали с ней связь.
«Мы были женаты три года, и его нет со мной уже три года, — думала Эмили, неторопливо спускаясь вниз и совершая привычные действия: выпустить Бесс, включить кофеварку. — Не в этом ли отчасти моя проблема — в потребности с радостным трепетом предвкушать окончание рабочего дня и спешить к тому, кто любит меня, и кого люблю я?» И она ответила себе: «Да, в этом».
«Еще одно воскресное утро... Я не слишком часто хожу в церковь», — призналась себе Эмили.
После свадьбы они подыскали квартиру в Форт-Ли. Марк солировал в местном церковном хоре. Он обладал чудесным голосом. Вот почему, наверное, она так редко бывала на мессах. Если они шли туда вместе, то Марк всегда стоял отдельно, у алтаря...
«Я взойду на алтарь Господа моего, даровавшего мне веселие во младости...»
Эмили опять едва не всплакнула, но решительно сказала себе: «Нет-нет, никаких слез!..»
Ей потребовалось чуть больше часа, но она успела на мессу в церкви Святой Катарины, начинавшуюся в пол-одиннадцатого. К счастью, главой певчих была молодая женщина. Эмили без труда припоминала и повторяла знакомые с самого детства молитвы и респонсории.
«По праву воздаем Ему хвалу и славу...»
«Ибо Твоя есть сила и слава...»
Она возносила молитвы не только за Марка, но и к нему самому: «Благодарю тебя за отпущенное нам время, благословенное время...»
По пути домой Эмили заехала в супермаркет, чтобы пополнить истощившиеся хозяйственные запасы. Ее уборщица Глэдис, приходившая каждую неделю, оставила Эмили длинный список покупок с умоляющей припиской: «Эмили, у меня кончается буквально все!»
«Есть еще одно дело, которое я долго откладывала, но сегодня, наконец, я им займусь, — решила Эмили, расплачиваясь в кассе и попутно попросив у продавца несколько пустых коробок. — Я упакую одежду Марка и отдам нуждающимся. Не годится ей лежать просто так, когда для кого-то она станет настоящим подарком».
Переселившись из Форта-Ли в Глен-Рок, Эмили была не в состоянии расстаться с имуществом Марка; она поставила комод с его вещами в небольшую гостевую комнатку, а его костюмы и пальто развесила в платяном шкафу. В первый год вдовства она часто зарывалась лицом в один из пиджаков мужа и принюхивалась к ткани в надежде обнаружить сохранившийся аромат его лосьона после бритья.
Дома она переоделась в джинсы и свитер и отнесла коробки в гостевую комнату. Складывая в них куртки и брюки, Эмили старалась не зацикливаться на мысли, что когда-то их носил Марк.
Опустошив шкаф и комод, она рассудила, что есть еще кое-что, не заслуживающее дальнейшего хранения. В своей спальне она открыла нижний ящик комода, выгребла оттуда нарядные ночные сорочки и пеньюары, которые когда-то дарил ей муж, и засунула их в последнюю из коробок. Затем, стремясь как можно меньше смотреть на упакованные воспоминания, она закрыла в комнату дверь и спустилась на первый этаж.
Бесс, всегда расположенная к прогулке, стала подпрыгивать от радости, увидев, что на веранде хозяйка снимает с крючка поводок. Прежде чем выйти, Эмили удостоверилась, что Зак не копается, как обычно, у себя на заднем дворике; к счастью, его нигде не было. Так или иначе, она не стала медлить и поспешила через улицу.
Первым по пути был дом Мадлен Кирк, необщительной пожилой женщины, которую Эмили каждый раз видела лишь мельком: соседка или проверяла почтовый ящик, или подметала тропинку к крыльцу. «Она так одинока, — подумала Эмили. — Я ни разу не замечала машин на аллее возле ее дома. Судя по всему, гостей у нее не бывает... И за те два года, что я сама живу здесь, я недалеко от нее ушла», — тут же упрекнула она себя.
— Пора что-то менять! — заявила Эмили болонке, шагая дальше вдоль квартала. — Я вовсе не хочу превратиться в такую же несчастную отшельницу.
Они бродили почти час, и Эмили почувствовала, что в голове у нее просветлело.
«И что с того, что все узнали о моей операции? — спросила она себя. — В любом случае, не стыдиться же мне теперь! Кроме того, ее делали целых два с половиной года назад, вряд ли сейчас кто-нибудь станет коситься на меня и опасаться, как бы я не умерла!.. Пусть даже Элис Миллз и считает, что в душе я за невиновность Олдрича, но мне просто очень мешает расположение к нему как к симпатичному человеку и сочувствие к его дочери. Надо еще раз заглянуть в его досье, а потом выкинуть этот процесс из головы. У Олдрича нет абсолютно никаких оснований для апелляции».
Вечером Эмили смотрела в гостиной второй из взятых в прокате фильмов и угощалась сервированными на подносе бараньими отбивными и салатом. Она все пыталась понять, что не дает ей покоя с тех пор, как она уложила в коробки ненужные ей теперь ночные сорочки.
55
В воскресенье Зак выглянул в окно на фасаде и увидел, как Эмили переходит улицу. Он без труда догадался, что соседка не пожелала пройти мимо его дома, поскольку избегала встреч с ним. «Ничего, — молчаливо предостерег ее Зак, — еще дождешься...»
Удовольствие, с которым он выдавил остатки жизни из тщедушного старухиного тела, вскоре сменилось выводом, что его время закончилось. Мадлен Кирк узнала его — возможно, потому, что придала значение хризантемам, которые он любил сажать. Но даже если оставить в стороне цветы, кто-нибудь на работе или по соседству мог выделить среди компьютерных снимков на телеэкране тот, что в точности соответствовал его нынешнему облику.
