Ползучий плющ - Купер Наташа (серии книг читать бесплатно txt) 📗

– Я это знаю. Спасибо, – сказала Мэг, даже не задумываясь, что в извинениях необходимости не было. Несмотря на всю свою самокритичность и критический взгляд на собственную роль в жизни матери, Триш была немного задета.

– Ну а теперь, дорогая, может, примешь душ и переоденешься? Смоешь все воспоминания о гадкой полиции, а я тем временем приготовлю куриные грудки, которые нашла у тебя в холодильнике, пока они не испортились. Еще я заметила там виноград, лук-шалот и сметану, так что у нас будет к ним замечательный соус.

– И вино есть. Хорошее сухое белое немецкое вино в глубине холодильника. Можем выпить.

– Отлично. Я открою его, пока ты будешь в душе. Давай, Триш. Ну-ка, живо!

Триш ощутила, как вместе с улыбкой все ее мышцы расслабились. Лицо матери, столь непохожее на ее собственное, гораздо более круглое, выражающее гораздо больше доброты и терпимости, сияло неизменной непоколебимой любовью.

– Спасибо, мама. Ты даже не представляешь, скольким я тебе обязана, но поверь, что это так!

Глава девятнадцатая

– Мисс Ники! Мисс Ники!

Хриплый, густой крик Марии донесся до Ники с площадки, где начиналась лестница, ведущая в ее комнату в мансарде. Девушка лежала на постели одетая и смотрела в потолок, думая о Шарлотте, и изо всех сил старалась больше не плакать. Слезы не помогали. От них она чувствовала себя больной и не могла нормально дышать. А это выводило Антонию из себя в тех случаях, когда им все-таки приходилось встречаться.

– Мисс Ники! Мисс Ники! Идти!

Какой в этом смысл? – подумала Ники. Мы с Марией ничего не сможем друг другу рассказать. Я даже не могу передать распоряжения Антонии или заставить Марию прочитать записки, которые та ей оставляет; Мария их и не читает, а попадает все равно мне. Это несправедливо.

– Как интересно! – сказала Антония во время их собеседования. – Не знала, что в наши дни человек может закончить школу, не выучив хотя бы одного иностранного языка. Что ж, тебе будет чем заняться в выходные: можешь учить испанский, и это будет полезно нам обеим. И для твоего резюме неплохо.

– Даже и не подумаю!

Тогда Ники этого не сказала, но произнесла это вслух в своей комнате, пока снизу доносились вопли Марии. Если бы Лотти не была так мила во время их первой встречи, Ники ни за что не согласилась бы на эту работу. Она сразу же поняла, что Антония будет вести себя заносчиво. Так и оказалось. Но Ники даже не представляла, что она может быть такой невыносимой, какой она стала после исчезновения Лотти.

– Мисс Ники! Идти!

Она услышала тяжелые шаги на последних ступенях лестницы, ведущей к ней в мансарду, и поднялась. Она категорически не желала, чтобы Мария увидела ее лежащей на кровати. Все тело у Ники болело, и она мечтала только об одном: забраться под одеяло и ни о чем не думать и никого не видеть.

Вид ее комнаты был ей ненавистен. Она была довольно унылой, а Антония объявила, что не потерпит никаких постеров или картинок на белых стенах. Но Ники привезла с собой свои книги, расставила фотографии Шарлотты в рамках и обычно приносила вазу с цветами, так что в целом было вполне уютно. Но теперь, когда по всем признакам в ее отсутствие в комнате бывали посторонние, рылись в ее вещах, перекладывали их с места на место, комната стала Ники отвратительна. Но идти ей было некуда. И в любом случае она не могла уйти, пока не найдут Лотти. Не могла.

Внезапно Ники поняла, что шаги принадлежат не Марии. И поднимался не один человек. Спотыкаясь, она подошла к белому туалетному столику из ДСП и посмотрела на себя в зеркало. Глаза покраснели и опухли, нос снова покраснел. Кое-как пригладив расческой волосы, она собрала их в узел как раз вовремя, чтобы повернуться к двери, когда раздался стук.

– Войдите.

– Николетта Бэгшот? – сказала незнакомая женщина, которую Ники никогда раньше не видела. – Я сержант Кэтлин Лейси.

Ники смотрела на нее. Она разительно отличалась от тех полицейских, которых Ники видела, когда приходила в участок, и выглядела гораздо представительнее констебля Дерринг, которая в воскресенье утром заставила ее спуститься на кухню, чтобы ответить на вопросы.

– Это констебль Сэм Хэррик. У нас ордер на ваш арест по подозрению в убийстве Шарлотты Уэблок. Вы можете ничего не говорить. Но это может повредить вашей защите, если вы не ответите на вопрос о чем-то, на что потом будете опираться в суде. Все, что вы скажете, может быть обращено против вас. Вы поняли?

– Нет, – ответила Ники, держась за живот, словно ее ударили. Ей показалось, что ее сейчас стошнит. Когда же она все-таки сумела открыть рот, то проговорила: – Нет, я не понимаю. Вы нашли ее? Я хочу сказать, ее… ее тело?

– Нет.

– Тогда почему вы говорите о подозрении в… нет, я не могу это произнести. Что вы нашли?

– Я хочу, чтобы вы сейчас поехали с нами в полицию. Возьмите с собой, что нужно: белье, туалетные принадлежности, но никаких ремней и острых предметов. Понятно? Вы можете ничего не брать, но, возможно, вам будет удобнее, если вы что-то возьмете. «Тампакс», например, если вам нужен… что-то подобное.

– Нет.

– Тогда идемте, Николетта. Не надо устраивать глупых сцен. Вам придется пойти с нами, и вы можете облегчить всю эту процедуру как для себя, так и для нас. Вы сможете задать все интересующие вас вопросы в участке. Раньше вы когда-нибудь подвергались аресту?

– Нет. – Она осознала, что ее голос звучит безжизненно, а не гневно, как следовало бы.

– Что ж, тогда пойдемте. Это далеко не так страшно, как вы думаете.

Откуда ты знаешь? – мысленно спросила Ники. Но ее прошлый богатый опыт научил ее скрывать свои надежды и страхи, и она не произнесла этих слов вслух. Под коленкам и под мышками ползли, как влажные червячки, капли холодного пота. Горло горело, словно она проглотила целую морковку, завернутую в наждачную бумагу, а в голове раздавался какой-то воющий звук.

– Идемте же, Николетта. – Сержант говорила быстро, но голос у нее был добрый, чего нельзя было сказать о выражении лица мужчины. Оно было наглым и безжалостным, словно констебль хотел кого-нибудь ударить, подумала Ники, особенно ее. – Пожалуйста, собирайте свои вещи побыстрее.

Ники повернулась к ящику, где хранила белье, прежде чем до нее дошло, что подчинилась приказу. Ей хотелось протестовать, но она почти всегда все же подчинялась приказам – так безопаснее. Даже когда они ошибочны.

С раковины в углу она взяла зубную щетку и полотенце и запихала их в красную нейлоновую косметичку. Она замешкалась, собираясь задать вопрос, и сержант снова поторопила ее. Теперь она казалась менее любезной, даже чем-то напоминала Антонию.

– Мне нужно оставить записку.

– Очень хорошо, только мне придется ее прочитать, – сказала сержант.

– Ладно. – Ники сунула свои немногочисленные вещи в маленький рюкзак и села к столу у окна.

– Пожалуйста, побыстрее.

Она сложила листок простой бумаги вдвое и надписала: «Роберту Хиту», прежде чем передать его сержанту Лейси. Та развернула листок, и по ходу чтения на ее лице проступил интерес, затем она бодро произнесла:

– Тогда мы просто оставим это внизу, хорошо? Пойдемте, берите сумку.

Молчаливый, но высокомерный констебль шел впереди, сержант Лейси блокировала путь назад, и Ники, преодолев четыре пролета, спустилась на первый этаж. Удивительно, что ей это удалось, что ноги по-прежнему работали нормально, несмотря на какие-то непонятные ощущения.

Мария ждала внизу, опираясь на пылесос. Ее злобные глазки светились возбуждением.

– Уходить, мисс Ники?

– Да. Пожалуйста, передай это мистеру Хиту, – сказала Ники, подавая записку.

– Идемте, – сказала сержант, слегка подтолкнув Ники в спину. Ники споткнулась, и на мгновение ей показалось, что она сейчас упадет, но она все-таки устояла на ногах.