Дрожь - Ферриньо Роберт (книги бесплатно .TXT) 📗
— Я тебя не накалывал, — оправдывался ATM. — Просто подумал, что это и есть твой парень.
— Ты упоминал, что он не хотел, чтобы его фотографировали. А этот деятель пялится прямо в камеру.
ATM просмотрел оставшиеся снимки.
— Вот тот, о котором я говорил, — показал он Джимми изображение мускулистого молодого скинхеда с руками в татуировках. — Вот этот придурок не хотел сниматься. Я слегка перепутал. Прости.
Джимми взял фотографию. Скинхед явно наслаждался зрелищем внизу и не желал, чтобы ему мешали.
— Он угрожал, что скинет меня вниз, если я не прекращу его щелкать, — сказал ATM. — А еще постоянно спрашивал, не гомик ли я и не хочу ли присоединиться к мертвому гомику на пляже.
— Он назвал гомиком мужчину на пляже?
— Ну да. Типа он разбирался в геях.
— Ты знаешь его имя?
— Ну конечно, он мне еще и размер обуви сообщил!
Акула наверняка был знаком с этим скинхедом, но Джимми не спешил с ним встречаться. Может, Хоулт что-то удастся выяснить. Ей явно не понравится картина — скинхед с удовольствием наблюдает за местом преступления. Вряд ли ее устроит такой вариант, но факты есть факты. А если выяснится, что письмо Яйца — фальшивка, она будет вынуждена уцепиться за гомофобско-расистский сценарий.
— Можно мне забрать снимок?
— Давай, но только на нем сзади авторский знак! — ATM многозначительно посмотрел на Джимми. — В чем дело, странник? Злишься, что у меня нет картинки с твоим Джонатаном?
— Да, немного, — признался Джимми. — Если честно, я должен быть счастлив, что у тебя ее нет.
— Счастливым ты не выглядишь.
— У меня грязные мысли.
— Ну, пока их не видно, кому какое дело? — улыбнулся ATM.
Глава 33
Хоулт смотрела на пенис Джонатана — но что она могла там увидеть?! Большая его часть находилась во рту у блондинки. Голова Джонатана была запрокинута, губы слегка кривились. Хоулт стало любопытно, что он мог говорить в такой момент. И говорил ли вообще.
Во время своей недолгой работы в отделе сексуальных преступлений она узнала, что большинство мужчин, снимавших проститутку, предпочитали иметь с ней оральный, а не традиционный секс. Когда босс спросил ее, почему, на ее взгляд, это происходит, Хоулт ответила, что все дело в мужской лени. Сержант засмеялся и поделился забавным мнением с другими бывшими копами, которых оно тоже не оставило равнодушными.
— Джейн, ты никогда не была замужем? — спросил босс. Она не была. — Ну, Джейн, — сказал он, обнимая ее за плечи, — большинство женатых мужчин как следует не трахались со времен медового месяца. Поэтому и цепляют проституток.
Джонатан хранил пачку непристойных фотографий с участием нескольких дюжин различных женщин, однако был женат менее года. Как в этом случае поступить с теорией сержанта? Хоулт потянулась к стакану, но обнаружила, что уже его опустошила. Четвертый коктейль с мартини. Или пятый?
Она склонилась над рабочим столом. Стена в бывшей спальне была увешана фотографиями Филиппа Киннесона, Дениз Фредерикс, Уильяма Холберга, Карлоса Мендосы, Элис Сантос, Стива Дегерры. Хоулттакже хранила многочисленные снимки с мест преступления, сделанные с различных точек. Она хотела видеть все, что мог видеть убийца.
Хоулт снова пристально взглянула на пухлые губы блондинки, затем поднесла фотографию ближе к лицу, пытаясь установить размер «достоинства» Джонатана. Мужчин всегда волнуют их параметры. Хоулт усмехнулась. Изображение расплылось перед глазами, и она моргнула, фокусируя зрение на лице Джонатана, его кривой улыбке невероятного наслаждения. Джейн вспомнила об их встрече во французском ресторане, о том, как Джонатан рассказывал о своих сложных отношениях с братом, и удивилась, как же парадоксально соединяются в человеке властность и подчинение, высокомерие и униженность. Странно, как вообще людям удается жить с такой противоречивой натурой.
Снимок задрожал в руке Джейн. Из-за нее Мария получила первый за тридцать два года работы выговор. Однако все равно изучила фотографию, несмотря на запрет доктора Чакабарти. Хоулт положила изображение на стол, слегка смущенная своим нездоровым интересом к вещам, явно не относившимся к расследованию. Да и снимок в целом уже не имел никакой ценности. Больше не нужно было класть его в пакетик. Да и вообще хранить. Мария позвонила сегодня утром из лаборатории.
— Джейн, мне очень жаль, но фото «чистое», — сказала она.
«Мне тоже жаль», — подумала Джейн.
Она пролистала досье на Джонатана, которое недавно завела. Практически вся немногочисленная информация была связана с профессиональной деятельностью. О личности как таковой — почти ничего. Серийные убийцы формируются еще в детстве, черточки преступника видны уже в раннем возрасте. Однако последние несколько дней Хоулт была слишком занята, чтобы расспрашивать соседей, помнящих Джонатана маленьким, школьных учителей и тренеров. Если бы анализ снимка что-то показал, она бы повидалась со всеми, но теперь...
Хоулт подвинула папку Джонатана к папке Джимми. Вторая выглядела потолще, в ней содержалась информация об арестах, финансовые документы, записи телефонных звонков. Все это она перечитала после встречи с Джонатаном, взволнованная его рассказом о смутном прошлом брата. И снова перечитала после визита к Мишелл Фэрфилд.
Хоулт пошла на кухню, но по дороге задела стул, ушиблась и, разозлившись на собственную неуклюжесть, села. Потолок и стены кружились перед глазами. Наверное, придется посидеть тут, пока не пройдет. Эрик называл эту комнату палатой ужасов, что наиболее полно отражало узость его мышления. Хоулт совсем не скучала по нему и никогда не сожалела из-за того, что все закончилось. Может, только в первое воскресное утро, когда проснулась одна и поняла, что не с кем почитать газету и поспорить о политике. Что бы ни говорила ее мама, планка у нее была не так уж и высока. Она просто хотела мужчину, умеющего хорошо целоваться, готового иногда помассировать ей ноги и не спрашивающего, о чем она думает. Неужели это так много? Хоулт потерла глаза. Наверное, слишком серьезные у нее требования, поэтому она по-прежнему одинока.
Хоулт посмотрела на заметки и фотографии, прикрепленные к стене. Действительно похоже на палату ужасов. Хоулт старательно собирала все, имеющее отношение к преступлениям Яйца. Она надеялась разобрать его почерк. Впрочем, если у него и был свой почерк, то писал Яйцо исчезающими чернилами.
Жертвы являлись представителями разных рас, полов и возрастов: от семнадцатилетнего атлета до шестидесятитрехлетнего повара. Места преступлений тоже имели мало общего между собой. Все убийства совершались в темное время суток, но смерть наступала и ранним вечером, и в предрассветные часы. Не нашлось ни отпечатков пальцев, ни следов от обуви, никаких волокон, волос, а также намеков на сексуальный характер преступлений или ограбление.
Короче говоря, между убийствами не было ни одной связующей нити. Единственное, что их объединяло, — это выстрел в голову из револьвера тридцать восьмого калибра. В округе Ориндж и Лос-Анджелесе было зарегистрировано 23 455 таких револьверов, а примерно вдвое больше осталось незарегистрированными. Если бы не письмо от маньяка, которое получил Джимми, полиция никогда не связала бы эти убийства в одну цепь.
Остальные пятеро детективов, с которыми работала Хоулт, отнеслись к письму крайне скептически. Дело продвигалось исключительно на энтузиазме самой Хоулт. Все прочие полагали, что любой психопат с нездоровым юмором мог отправить это послание в редакцию.
Даже если не брать в расчет письмо, говорила им тогда Хоулт, существуют результаты баллистической экспертизы — все шесть жертв были убиты разрывными пулями фирмы «Глейзер». Хоулт полагала, что их использование — уже своеобразный почерк маньяка. Подобные пули стоили в два или три раза дороже обычных и достаточно редко использовались в уличных убийствах. Шесть жертв за пару недель, и в каждого убитого стреляли разрывными. По одному выстрелу на каждого. Естественно, Хоулт видела здесь четкую связь.
