Без права на пощаду (Школа обаяния) - Демилль Нельсон (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗

– Вы хотите сказать, что в Америке живет две тысячи русских агентов, выдающих себя за американцев?

– Выдающих себя за американцев – не совсем точные слова. Они американцы. И первые выпускники этой школы попали в страну около пятнадцати лет назад. За это время они успели жениться и заиметь детей, которые уже играют в Малой лиге [15], а также нанести реальный вред.

– И никого из них не арестовали?

Айлеви отрицательно покачал головой.

– Я об этом не слышал. Ни одного из них даже не заметили. А кого нам искать? Того, кто пьет чай из стакана и путает при написании С и К?

– Кого-нибудь, кого уличат в шпионаже.

– Они, возможно, вовсе не занимаются шпионажем в традиционном смысле этого слова. Видимо, эти люди разделены на несколько категорий: «замороженные» агенты, всплывающие на поверхность после периода забвения, агенты на местах, агенты-вербовщики и тому подобное. У них надежные прикрытия, и они никогда не привлекают к себе внимание. Даже если мы уличим кого-нибудь в шпионаже, будет чрезвычайно трудно доказать, что этот парень родился и вырос в Волгограде, настолько крепкой окажется его легенда.

– Если вы приставите к его яйцам электроды и будете трясти, пока он не заговорит по-русски, то узнаете все.

– Вы в этом абсолютно уверены? А я вот не думаю, что этот парень заговорит по-русски. Ну, хорошо, даже если он выдаст себя, то какая от этого польза? Он же не является членом какой-либо ячейки. Они стремятся к тому, чтобы каждый действовал самостоятельно, оставаясь самим собой.

– Однако должен существовать «контролер». Кто-нибудь в советском представительстве в Вашингтоне, в делегации ООН в Нью-Йорке или в консульстве в Сан-Франциско. А какая от него польза, если он действует по собственной инициативе? Каким образом он сообщает о результатах своей работы? Не по рации же и не в записках.

– Он просто едет, как и любой другой американец, в отпуск за границу. Возможно, он даже отправляется в туристическую поездку в Москву. Насколько нам известно, все агентурные контакты происходят за границей.

Холлис подошел к высокой застекленной антикварной горке. На полочках стояли маленькие фарфоровые статуэтки: дамы восемнадцатого века в декольтированных платьях с золотыми локонами и кавалеры в панталонах и париках. Сэм подумал, что они могли бы быть французами или англичанами той же эпохи, но что-то в них было не то, что-то отличало их от того, что он видел в лондонском антикварном магазине. Холлис открыл дверцу и взял шестидюймовую статуэтку мужчины в костюме для верховой езды.

– Что это, Сэз? – спросил он. – Чье тут влияние? Татарское? Или казацкое? Почему они не совсем такие, как мы? Знаю, они могут внешне походить на скандинавов или немцев, как Буров, но дело не просто в генетике. Дело в абсолютном отличии в складе души и психологии, в наследственной памяти. Здесь сказались и долгие морозные зимы, и монгольские нашествия, и вечное чувство непохожести на людей с запада, и презрительное отношение Европы, и кириллица, и славянский фатализм, и отпечаток христианства... и кто знает, что еще здесь намешано, черт возьми. Но как бы там ни было, вы безошибочно определяете это, узнаете их, как знаток живописи распознает подделку с первого взгляда. – Холлис взглянул на статуэтку и бросил ее Айлеви. – Понимаете?

Сэз ловко поймал статуэтку.

– Разумеется, понимаю. Но подобным способом мы не сможем найти эти две тысячи человек. – Айлеви поставил статуэтку на место.

– Да, – согласился Холлис. Закрывая дверцу горки, он заметил палехскую шкатулку, купленную Лизой на Арбате. У него появилась странная мысль, что она сама могла оказаться продуктом этой школы, но, конечно же, это было невозможно, принимая во внимание ее прошлое, дважды проверенное службой разведки госдепартамента. Однако если и его пронзила такая мысль, то он представил себе, какое недоверие и подозрительность безудержно распространились бы в американском обществе, если бы стало известно, что в стране находятся две тысячи агентов КГБ.

– По-моему, мы обнаружили двух из них, – сказал Айлеви. – Здесь. В посольстве, Сэм. Прямо под нашим носом. У вас возникают какие-либо предположения?

Холлис задумался. Можно исключить мужчин и женщин, имеющих допуск к особо секретной работе. Тогда остаются неработающие жены, охранники из морской пехоты и обслуживающий персонал. Вдруг в памяти всплыли два имени, словно он знал об этом с самого начала. Ему припомнились обрывки разговоров, мелкие детали, показавшиеся ему немного странными, которым он, однако, не придал никакого значения, поскольку тогда не знал еще о «школе обаяния».

– Келлумы? – спросил Сэм.

– Тот же вывод сделали и мы, – подтвердил Айлеви. – Когда их нанимали, то подвергли всего лишь небольшому опросу, соответствующему их работе. Недавно я телеграфировал в Лэнгли. Как выяснилось, их прошлое неясно. Я предпринял новую проверку бармена, поваров, шоферов и всего американского обслуживающего персонала. Мы думали, что, сокращая русский обслуживающий персонал, избавляемся от проблем. Но как раз когда в обслуге стали работать американцы, бдительность охраны снизилась. Они свободно проходят куда угодно, ведь они американцы. Но, очевидно, среди них есть русский волк в овечьей шкуре, скопированной с авторской модели.

Холлис представил, как Келлумы шарят в его комнатах, в письменном столе, в его письмах. Буров знал даже то, сколько он пьет виски и какое нижнее белье предпочитает. Он мысленно представил себе Келлумов – симпатичную супружескую пару средних лет родом якобы из Милуоки – и вспомнил свои короткие разговоры с ними.

Казалось, Айлеви прочел его мысли.

– Ну что, вы и теперь будете утверждать, что Келлумы совсем непохожи на нас?

– Да нет, но и мы все непохожи друг на друга. Америка настолько же разнородна, как и Советский Союз. Мы с вами немного напоминаем прибалтийцев здесь, в России, однако в Прибалтике мы сошли бы за украинцев или белорусов. Они, должно быть, действуют также. Тот, кто разрабатывал, ну, скажем, бостонское произношение и легенду, не станет действовать в Бостоне, поскольку там это у него не пройдет. Да, Келлумы обвели меня вокруг пальца.

– Меня тоже. Но теперь это выяснилось, и мы можем немного очистить помещение. Тем не менее нанесен огромный вред. Мы вычислили только двоих, а предстоит разыскать еще около двух тысяч. Черт побери, нам придется придумать более эффективный способ выявления этих людей, рассеянных по всей Америке. Не говоря уже о военных базах и наших посольствах.

– Вы говорили, Сэз, что эти советские агенты уже переженились, завели знакомства, связи, имеют американских детей, ведут добродетельный образ жизни.

– И никто, никто из них не перебегал, отчасти потому, что у них нет причин для измены. А может быть, наградой за пятнадцати– или двадцатилетнюю службу служит выход в отставку – в Америке, если они пожелают. Насмешка или превратности судьбы... Разумеется, существуют и другие причины для ведения двойной жизни: идеологические соображения, деньги и страх. КГБ обладает возможностью стереть с лица земли семью человека и в России, и в Америке, если он их предаст. Но нельзя забывать, что эти люди – отборные агенты. Большинство из них не соблазнить «американским образом жизни», демократией или еще чем-нибудь...

– Вы так считаете?

Айлеви потер виски и ответил:

– Видите ли, Сэм, мы склонны переоценивать соблазны и высокий уровень нашей жизни. Я понимаю, это – ересь, однако это правда. Двести миллионов Иванов и Наташ не хотят ехать в Америку только потому, что у нас свобода и посудомоечные машины. В этом – некая чистота русской души, определенный фанатичный патриотизм, отчасти похожий на наш, и еще сохранившаяся ослиная вера в то, что в один прекрасный день у них все изменится в лучшую сторону. Русские всегда твердо стояли и боролись за то, чтобы защитить свою самобытность, культуру, язык и родину. Но вернемся к теме нашей встречи. Итак, у нас две проблемы. Первое – обнаружить и обезвредить тех, кто уже внедрен в американское общество. Второе – принять меры, чтобы эта школа прекратила свое существование.