На шаг сзади - Манкелль Хеннинг (хороший книги онлайн бесплатно txt) 📗
Валландер слишком устал, чтобы возражать, хотя в душе он был не согласен. Обычная надежда – чем больше людей, тем быстрее достигаем цели. Но по опыту он знал, что это вовсе не так. Лучше и четче всего работает небольшая спаянная группа.
– Что скажешь?
Он пожал плечами:
– Ты знаешь мое мнение. Но если ты попросишь подкрепления, я сопротивляться не буду.
– Я-то думала, мы решим это прямо сейчас.
– Не стоит, – сказал он. – Все слишком устали. Сейчас от нас толку мало. Отложим до завтра.
Он посмотрел на часы и поднялся – без четверти одиннадцать. Они вместе направились в комнату для совещаний. В коридоре им встретился Мартинссон – его брюки были до колен перепачканы глиной.
– Где это ты так? – спросил Валландер.
– Искал дорогу покороче, – мрачно сказал Мартинссон. – У меня в кабинете другие. Сейчас приду.
Валландер зашел в туалет выпить воды. Увидел свое отражение в зеркале и отвел глаза.
Без десяти одиннадцать начали оперативку. Место Сведберга по-прежнему пустовало. Нюберг только что вернулся из парка. В ответ на немой вопрос Валландера он помотал головой – ничего. Ничего существенного не найдено.
Валландер начал с рассказа о своем посещении больницы. Он захватил с собой кассету и магнитофон. Когда зазвучал голос Сведберга, в комнате словно потемнело. Но когда, отключив запись, Валландер кратко изложил свои выводы, общая подавленность на мгновение отступила. Сведберг что-то знал. Вопрос только, не из-за этого ли знания его убили.
Валландер отодвинул магнитофон и уронил руки на стол. Он начал говорить, еще сам не зная, что именно Хочет сказать, словно нащупывая ускользающую нить.
Они засиделись далеко за полночь. Позади осталась и усталость, и горечь. Опять прочесываем местность, думал Валландер, только теперь не внешний ландшафт, а свой внутренний. Точно, именно это мы и делаем. На сей раз прочесываем собственные наблюдения, а не непролазный кустарник. Но все очень похоже.
Вскоре после двенадцати они решили отдохнуть. После перерыва Мартинссон по ошибке занял стул Сведберга, но тут же пересел. Валландер сходил в туалет и попил воды. У него болела голова, во рту пересохло, но он старался держаться. Во время перерыва он зашел к себе кабинет и позвонил в больницу.
Долго не отвечали, потом трубку взяла сестра – та самая, что брала у него кровь из пальца.
– Девочка спит, – сказала она, – Попросила снотворное, но мы, как вы понимаете, не можем удовлетворить ее просьбу. В конце концов заснула и так, без снотворного.
– Родители звонили? Ее мать?
– Только какой-то мужчина, сказал, что сосед.
– Лундберг?
– Именно он. Лундберг.
– Реакция наступит завтра, – сказал Валландер.
– А что случилось?
У Валландера не было причин скрывать от нее истину. Она долго не произносила ни слова.
– Даже не верится, что это правда, – сказала она наконец. – Как такое может быть?
– Не знаю, – сказал он честно. – Я точно так же ничего не понимаю, как и вы.
Он вернулся в комнату для совещаний. Надо было подвести итоги.
– Не знаю, почему все это случилось, – начал он. – Так же, как и вы, не могу понять, какое безумие заставило кого-то хладнокровно расстрелять троих ребят на пикнике. Не вижу мотива, а потому не могу представить убийцу. Но ход событий я так же, как и вы, могу проследить. Может быть, не совсем ясно, с провалами, но вы меня поправите. И добавите, если я что-то упустил. Итак, еще раз сначала.
Он потянулся за бутылкой с «Рамлёсой» и налил себе стакан.
– Вечером двадцать первого июня трое молодых людей приезжают в Хагестадский национальный парк. По-видимому, в двух машинах, но машины исчезли. Кстати, один из вопросов, на который надо ответить как можно скорее – куда делись машины? Если верить Исе Эденгрен – она, как помните, тоже собиралась ехать, но заболела, – так вот, по ее словам, место было выбрано заранее. Они устраивают своего рода маскарад, причем не в первый раз. И это мы тоже должны постараться понять, что ими двигало. Меня не оставляет чувство, что они были очень тесно связаны друг с другом, может быть, это была не просто дружба. Не знаю. Они переодеваются в костюмы времен Бельмана, надевают парики. Звучат песни – «Письма Фредмана». Мы не знаем, видел ли их кто-то в лесу или на въезде в парк. Место их пикника скрыто от посторонних глаз. И вдруг появляется убийца и расстреливает их. Каждого – одним выстрелом, точно в лоб. Какое оружие он использовал, мы пока не знаем. Но все указывает на то, что он спланировал все заранее и ни секунды не колебался. Через пятьдесят один день мы их находим. Таково предположительно развитие событий. Но пока мы точно не знаем, как давно они погибли, мы не можем исключить и иного сценария. Может быть, их убили не на пикнике под Иванов день, а позже. Мы не знаем. Но когда бы это ни произошло, мы уже сейчас можем сказать, что убийца был хорошо информирован. Тройное убийство не может быть случайным. Конечно, нельзя исключить, что это какой-то сумасшедший. Нам вообще ничего нельзя исключать. Но за всем этим совершенно явственно прослеживается заранее разработанный план. Какой план – мне, как и любому нормальному человеку, трудно себе представить. Кому придет в голову убить троих ребят в разгар веселья? Какой может быть мотив? Этого я не могу понять. Похоже, никогда раньше я ни с чем подобным не сталкивался.
Он замолчал. Разумеется, это далеко не все, что он собирался сказать, только пусть сперва зададут вопросы. Однако никто не произнес ни слова.
– Есть и продолжение, – заговорил он снова. – Продолжение, начало или, может быть, конец, промежуточное звено… не берусь определить, как это связано с тройным убийством, но Сведберг тоже убит. В его квартире мы находим снимок одного из троих. Снимок, сделанный на одном из их маскарадов. Мы знаем, что Сведберг, едва узнав, что мать Евы Хильстрём обеспокоена отсутствием дочери, начал собственное расследование. Почему – мы тоже не знаем. Но связь между двумя преступлениями, или, по крайней мере, точка пересечения между этими убийствами, существует, и мы не имеем права закрыть на это глаза. С этого и надо начать. Взглянуть с этой точки во все направления одновременно.
Он отложил карандаш и откинулся на стуле. Спина болела. Он посмотрел на Нюберга.
– Возможно, я забегаю вперед, – сказал он, – но и у меня, и у Нюберга возникло совершенно определенное чувство, что виденное нами на поляне – инсценировка.
– Прежде всего, непонятно, как они могли пролежать там пятьдесят один день, – растерянно сказал Ханссон. – Летом там полно народу.
– И это непонятно, – сказал Валландер. – Итак, у нас три версии, вполне возможно, кстати, все неверные. Первая – это случилось не под Иванов день. Все случилось позже. Какой-то другой праздник, тоже с переодеваниями. Вторая – преступление совершено где-то еще, не там, где мы их нашли. И третья альтернатива – место обнаружения трупов и есть место преступления, но трупы куда-то уносили.
– Кому такое придет в голову? – удивилась Анн-Бритт. – И главное, зачем?
– Может быть, и незачем, – буркнул Нюберг, – но я уверен, что так и было.
Все удивленно повернулись к Нюбергу – он не имел обыкновения высказываться столь определенно на ранних этапах следствия.
– Я согласен с Куртом, – сказал Нюберг. – Инсценировка. Ну, как строят людей для группового снимка. Потом я кое-что обнаружил, и это навело меня на мысли…
Валландер с нетерпением ждал продолжения, но Нюберг, похоже, забыл, что хотел сказать.
– Мы слушаем, – напомнил ему Валландер.
Нюберг медленно покачал головой:
– Согласен, что выглядит это дико. Зачем уносить трупы? Чтобы потом положить их на место?
– Причин может быть множество, – сказал Валландер. – Чтобы их не сразу нашли. Чтобы выиграть время.
– Выиграть время, чтобы послать несколько открыток, – заметил Мартинссон.
Валландер кивнул:
– Давайте идти последовательно, шаг за шагом. Никакую гипотезу не будем считать ошибочной. Более верной или менее верной, но не ошибочной.
